Над словами (СИ) - Иолич Ася

– Ты смеёшься? Ты тяжеленный.

– Тогда я останусь лежать здесь.

– Конда, Айлери приезжала.

Он резко сел на столе, потом спрыгнул, натягивая штаны и оправляя рубашку.

– Она пыталась выменять тебя у меня на два браслета. Верделл сказал, это хорошая цена, и на островах Ласо я могла бы купить на них целых двух мужей. Потом она повалялась на полу, а я перетащила её на кровать. Она обозвала меня безродной дикаркой с востока, а в конце мы заключили клятву равных, потому что предыдущую она назвала "словами на ветер".

– Я стою два браслета? – обиделся Конда.– Всего?

– Всё золото мира не стоит твоего ногтя, Конда. Но Айлери решила, что я с тобой из-за денег. Всё закончилось вооружённым до зубов перемирием. Я даже не дала ей в руки большой нож.

– И правильно. А я привёз тебе кое-что, – сказал Конда, подбирая в углу мешок. – Вот.

Он вынул книгу, лежавшую с самого верха, и протянул Аяне.

– Учебная! – восхищённо воскликнула она. – Конда, их напечатали?

– Да. Мы напечатали триста таких книг, и вчера мастера закончили переплетать первую часть. Эта, что у тебя в руках – самая первая.

Аяна листала страницы с ровными строчками букв, потом подняла глаза на Конду и встретилась с ним взглядом.

– Это потрясающе, – сказала она, заглядывая в весёлую звёздную пучину в его глазах и шагая вперёд. – Конда...

Створка окна слегка поскрипывала, покачиваясь на ветру. Две каких-то весёлых птички перекликались, перепрыгивая по заборчику, а выше по склону кто-то рубил дрова, и стук топора разносился гулким эхом.

– Выпусти меня отсюда, – жалобно попросил Конда. – Я уже не так молод, как ты, а этот стол жёсткий. Меня трясло на перекладных, а тут ты устроила мне этот приём... потрясающий меня до самых основ.

– Пойдём в кровать. Она мягкая, – вкрадчиво сказала Аяна. – Ну же. Не мешкай.

– Не хочу. Там по дороге жёсткая лестница. Я помню каждую её ступеньку.

– Ты предлагаешь гостиную?

– Я предлагаю съездить к Иллире, – сказал Конда, поднимаясь со стола.

– Зачем? Конда, всё хорошо? Посмотри мне в глаза!

– Я боюсь. Это опять закончится... там, – показал он пальцем через плечо. – Я привёз Исара. Поехали.

Небольшая коляска с серыми занавесками везла их по улицам Ордалла, и Конда то и дело выглядывал в окно.

– На него это иначе действует, – сказала Аяна. – Я выпила четыре с половиной стакана, и с меня всё слетело, когда я увидела тебя. А он выпил полтора, и вон, погляди-ка.

Верделл покачивался, будто слегка пьяный, на своей смирной кобылке, и отрешённо смотрел на мир, явно окутанный золотистой дымкой.

– Травы на всех действуют по-разному, – сказал Конда. – Ты говоришь, что Вараделта должна была проспать полчаса, а спала три. Сколько ты ей дала?

– Каплю на чашку, вылить половину. Верделлу я дала три капли на чашку и не выливала. Он был тощим и спал столько же.

– Ну вот. Может, она более восприимчива, и дело не в загустевшем средстве. А каприфоль, наоборот, действует на него сильнее.

– Возможно.

38. Верни мне равновесие

Арка знакомо отражала звук шагов. Папоротники во дворике выпустили упругие зелёные завитушки, а эдера начала распускать пёстрые листики на старых стеблях, что цеплялись за трещинки штукатурки.

– Здравствуй, – кивнул Исар Аяне. – Здравствуй, Верделл.

Он обнял сына и стоял, пряча глаза, потом со всей силы хлопнул его по плечу, и Верделл ответил ему таким же ласковым хлопком, который, наверное, вышиб бы дух из Аяны.

– У нас есть новости насчёт твоей женитьбы, – сказал Исар, и тон его очень не понравился Аяне. – У нас возникли сложности с разводом. Род Рэн пошёл на попятную. Рэн Драта написал, что не понимает причины развода, потому что невеста обеспечит связи не только нам, но и Атар, и Пай. Хорошие связи. Ценные. Драта хотел отправить запрос ещё и Пулату, и Орману о причине развода с такой женщиной. Спросить, точно ли они согласны на такие действия Салке. Намекнул, что это может рассорить Пай и Рэн окончательно. Мы не можем допустить, чтобы Пулат узнал о тебе... пока. Поэтому развод пока откладывается. До тех пор, пока не разведётся Конда.

Верделл пожал плечами и спокойно посмотрел на отца.

– Я знал, что меня женят рано или поздно. Это помогло мне выбраться из того... – Он покосился на Иллиру и осёкся. – Я знал об этом. Ты дал мне родовое имя Салке с этим условием.

– Сын, я не хотел, чтобы это выходило вот так.

– Ну и ладно. Разведусь чуть позже. Мне некуда торопиться.

Исар с некоторым удивлением смотрел на сына, но ничего не сказал.

– Это не все новости, – сказал Конда. – Род Рэн получил выкуп за твою жену. Они объясняют это приличиями, но по сути всё так, как сказала Айи. Они стремятся избавиться от отягощающего обстоятельства. Они отправили невесту к мужу.

Над столом повисло долгое, тяжёлое молчание. Все повернулись к Верделлу, и он наконец оторвался от созерцания своих ногтей и почесал шею.

– А?

Исар покачал головой, а Конда потёр пальцем переносицу.

– Твою жену везут сюда, – сказала Аяна. – Выныривай из тумана каприфоли.

– А я гадаю, что с ним, – подняла бровь Иллира. – Успокоительного напился... Ладно. Оно и к лучшему.

– Жену? Сюда? – удивился Верделл. Зачем?

– Чтобы глаза не мозолила роду Рэн, – сказал Исар. – Видно, значительный изъян. Род Мар хотел замириться с Рэн, отдавая им побочную дочь, а вышло едва ли не хуже. Оба рода благодарны нам за это... избавление.

Аяна сидела с закрытыми глазами, откинувшись на спинку стула.

– Получается, для парня из рода Рэн она не годится, а для Верделла – в самый раз?

– Он каторжник, не забывай. И ещё, мне кажется, Рэн таким образом... мстят Пай.

– Неужели всё настолько плохо?

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Аяна, вам придётся поселить её у себя. Ни в Тайкете, ни в доме Пай её...

– Я понимаю. И долго она проживёт у нас?

– Пока не прояснится с вашим разводом. Тогда можно о чём-то говорить.

По меньшей мере до июня им предстоит жить в одном доме с увечной девушкой, терзаясь угрызениями совести за то, что ей пришлось совершить такое путешествие. Аяна вздохнула, закрыв глаза, пытаясь сделать так, чтобы густой, почти зримый запах хлеба отвлёк её от этих мыслей, но это слабо помогало.

Назад они ехали молча. Конда обнял Аяну, она положила голову ему на плечо и размышляла о произошедшем.

– Конда, а когда Верделл разведётся... Куда мы будем девать эту девушку? Рэн ведь не примут её. Раз они так желают отделаться.

– А ты хочешь выгодно продать её? Айи, она ещё не приехала, а ты думаешь, куда бы её сплавить.

– Мне неловко за это всё. Нам что, придётся искать ей следующего жениха? Или она останется жить у нас? Какое же должно быть уродство, если даже такие связи не убедили её несостоявшегося мужа...

– Просто капризный юнец, полагаю. Обычно ответственность всё же берёт верх. Вот, перед тобой ровно такой же капризный и безответственный. Ладно. Я высажу тебя у дома, а сам поеду с отчётом к Пулату. Буду поздно.

Аяна посидела с Киматом в саду, слушая пение птиц, поболтала с Луси и Вараделтой, поглядела, как Ирселе колет дрова, показывая Тарделлу, как это нужно правильно делать, потому что Луси наблюдала из окна, и поднялась наверх, в спальню, оглаживая рукой широкие полированные деревянные перила.

Камин дымил. Она отодвинула сырое полено и положила на его место сухое из маленькой поленницы на круглых ножках, потом разделась и нырнула под волосатое одеяло.

Было темно, когда Аяна внезапно проснулась. Постель колыхнулась, и она замерла в ожидании, что Конда нырнёт под одеяло и прижмётся к ней, но не дождалась и открыла глаза.

Конда сидел на краю кровати и смотрел в темноту. Она обняла его, и он вздохнул, накрывая ладонями её пальцы.

– Пулат намекнул мне, что род Хад может обидеться, если я буду столько времени уделять театру. Вернее, он не намекнул. Он прямо сказал мне, что я должен отделять блажь от действительно важного. То, что было простительно крейту Риго, не будут всё время прощать мне. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍