Оберег от нечистой силы (СИ) - Цветкова Алёна

— Это называется выносная торговля, — рассмеялась я и добавила заговорщицким тоном, — говорят, в Ситае это просто последний писк моды.

— Писк моды? — удивленно переспросил трактирщик, — это что за зверь такой? Мода?

— Это не зверь, — я рассмеялась, задумавшись всего на мгновение, — мода — то то, что нравится людям прямо сейчас. А писк… Ну, уважаемый, видели, как девки в лавке от восторга пищат? — Трактирщик фыркнул и кивнул, — вот. Последнее от чего пищат девки в Ситае — это выносная торговля.

— А это ты это, — он махнул рукой в сторону моей лавки, — тоже в Ситае увидела?

Но я уже схватила вышибалу за руку и тащила за собой. И только загадочно улыбнулась, не отвечая на вопрос. Пусть сам додумает и всем расскажет. Сплетни тоже могут стать моим пиаром. Не зря даже в наше время сарафанное радио считают одним из лучших каналов продвижения товара.

— Последний писк моды… ну, придумают же, — бормотал хозяин трактира, надевая тулуп и подхватывая огромный ушат с пирожками. Рядом крутились уже одетые подавальщицы, держа в руках разносы с парящими кружками.

Я поставил вышибалу на вход, впустила в лавку первый десяток счастливчиков и велела ему впускать ровно столько людей, сколько вышло из лавки. Вышибала понимающе кивнул и засучил рукава.

Первый рабочий день начался. Сердце колотилось где-то в горле, хотя я понимала, помня про огромную толпу у входа в лавку, своего я добилась. О моей лавке не просто узнают, о ней будут говорить в каждом столичном доме. Начиная от домов городской нищеты, откуда пришли мои мальчишки, и заканчивая высшим светом. Аристократов я велела вышибале пропускать без очереди.

Обо мне будут говорить во всех трактирах. И не только в залах. Торговля пирожками и горячими напитками у соседа-трактирщика шла на ура. Об этом мне докладывал удивленный происходящим вышибала. Мне-то самой присесть некогда было, не то что на улицу выглядывать.

Поток покупателей не спадал до самого вечера. Еще в начале дня мне пришлось отправить заскочившего перекусить мальчишку к моим купцам-арендаторам, чтобы те подвезли побольше товара. Иначе нас скоро нечего бы стало продавать. Купцы сначала не поверили и заявились ко мне лично, удостовериться, что я их не обманываю. Но увидев толпу у дверей и пустые полки, долго рассуждать не стали. Навезли мне все, что у них было. А парочка даже подрядились мне помочь поторговать. Заодно и себе, конечно, ведь мы продавали товар со всех полок, а они только со своих.

За весь день ни у меня, ни у тетки Марны с теткой Варгой не было ни единой секунды на отдых. Мой завтрак так и остался лежать завернутый в тулуп, чтобы не остыл. Но ни усталости, ни голода я не замечала. Я была счастлива, у меня получилось.

Как получилось, я узнала только вечером, когда, закрыв лавку, мы принялись подсчитывать барыши. За один день мы наторговали почти на ту же сумму, которую я заплатила за всю лавку целком. Мои управляющие просто ахнули, сказали, что раньше такое им и не снилось. И они прост не поверили бы, что такое возможно, если бы не видели эту гору денег сами, и не принимали бы участие в работе.

Купцы, рискнувшие довериться бабе, ликовали. Остальные сокрушенно чесали в затылке, к ним-то в этот день почти никто и не пришел, все отоваривались у меня.

Половина из этой суммы была моя. Я продала около двух десятков оберегов и штук пять трусиков, полюс проценты за аренду полок. Если дальше дела пойдут хотя бы в половину так же хорошо, как сегодня, то можно не переживать о своем будущем. Оно точно будет безбедным.

Уже в темноте я вышла из лавки и попала в объятия счастливого трактирщика. Он нарочно ждал меня, чтобы договориться о постоянном сотрудничестве. Я, конечно, же согласилась, но уже не задарма, а за небольшие, но приятные пять процентов от выручки. Возможно, конечно, трактирщик меня обманывать, занижая прибыль, но вряд ли слишком сильно. Я ведь могу и передумать, и подрядить кого-нибудь другого.

Ажиотаж не спадал еще пару дней. Мы торговали, мои купцы-арендаторы опустошали свои склады, зазывали орали, мальчишки бегали, шум вокруг моей лавки набирал обороты, а я подсчитывала барыши. За неделю, если не брать в расчет себестоимость попаданских трусов, я окупила все затраты на лавку и заработала небольшую но приятную прибыль.

Дядька Никамор довольно ухмылялся и радовался вместе со мной, жалея, что не присоединился к купцам-арендаторам. Тетка Арешка сияла так, как будто бы сама лично добилась такого успеха. А вот все остальные купцы меня тихо ненавидели. А потом один переманил у меня часть мальчишек, другой повесил вышитое полотно на фасад лавки, а третий поставил на крылечке крикуний-зазывал. Свободная конкуренция набирала обороты.

Только они еще не знали, что у меня работает едва ли треть от площадей, которые я собиралась отдать под торговлю. Но мне нужен был товар. Очень много товара. Причем такого, какого не было у всех остальных купцов. И мне пришла в голову просто блестящая идея.

— Дядька Никамор, — будто бы невзначай спросила я за ужином, — а ты когда караван поведешь?

— Поведешь с тобой, — фыркнул купец, — я еще даже трети не распродал из того, что привез. Весь народ в твоих трусиках трется.

Я была права. Не прошло и суток, как трусики из дамских стали Васькиными. Но никто, кроме, меня над этим не смеялся.

— Дядка Никамор, — улыбнулась я хитро, — а у меня к тебе предложение. Давай я тебе товар продам, а ты пока караваном в Летинск сходишь? Заключишь там договора на поставку оберегов, бумаги, мебели и приспособлений для счета, а?

— А с чего ты взяла, что они со мной разговаривать будут? — прищурился купец.

— Будут, — фыркнула я, — они скорее всего еще по моим планам работают, а значит как раз в этом месяце будут искать рынки сбыта. Ну, то есть купцов, чтоб в другие города продукцию везти. Так как? Договорились?

— Эх, Васька-Васька, ежели не лавка твоя, не поверил бы. Я ведь, старый дурень, сам тебя поддерживал, а сам думал, что прогорит девка. А оно вон как вышло. В этот раз я такой ошибки не совершу, поеду я в Летинск твой. Ежели ты говоришь, что дело стоящее, значит рискну.

— Не прогоришь, — рассмеялась я, — разбогатеешь. У меня, дядька Никамор, планов громадье. Ежели со мной в долю войдешь, то и сам как сыр в масле кататься будешь, и дети твои, и внуки. Но сначала надо мне договор на бумагу заполучить из Летинска. Можно оно и здесь еще одну мануфактуру построить, но я пока не хочу, чтобы недомуж мой бывший узнал где я.

Тетка Арешка фыркнула:

— Ежели нужна бы была, искал бы, — заявила она, — а коли не ищет, значит не так уж и нужна. Пусть идет лесом, Васька. Найдем мы тебе мужа еще лучше прежнего. Из наших купеческих. Вон Макиш парень неплохой. А уж возле тебя как кружит, а? Агнат, я слышала, вторую лавку покупать собирается, значит решил сына женить. Стоит чуть намекнуть, где сватов ждут, тут же прибегут.

— Я не хочу больше замуж, — вздохнула я, — тетка Арешка, я уже два раза замужем была, ничего хорошего там нет.

— Бог троицу любит, — не обратила внимания на мои слова купчиха, — значит в третьем точно счастлива будешь. Схожу я завтра к Вирине. Скажу, мол, так и так, наша Васька и Макиш твой глазья друг на друга положили…

Вот не было печали. На кой черт мне проблемы с женихами?

— Тетка Арешка, — я не улыбалась с смотрела серьезно, давая понять, что шутки кончились, — ежели ты сватов мне застватаешь, то знай, никто согласия моего не получит. Все уйдут не солоно хлебавши. Я не хочу замуж. Мой отец говорил, что лучше жить одной, чем с кем попало. И я ему верю.

Купчиха посмотрел на меня обиженно, но больше про женихов не заговаривала.

24

Пока дядька Никамор ушел в Летинск, я занялась подготовкой к открытию нового дела. А вздумала я не больше, не меньше, как газету выпускать. Какой-нибудь «Купеческий вестник». Мальчишки меня на эту мысль натолкнули. Жаль было команду крикунов моих распускать, да и им регулярные заработки не помешают, вот и решила я газету печатать, а через моих маленьких помощников распространять.