Юлия Фирсанова - Божественная охота
Элегор мотнул головой и удивленно пробормотал:
– Он и впрямь ненормальный, тащиться от такого.
Эйран ничего не ответил. Глянув на приятеля, герцог заметил, что тот учащенно дышит и не сводит глаз с зеркала.
– Да ты тоже псих, как и вся семейка Лимбера, – брякнул опешивший герцог. – Тебе это нравится. Хочешь оказаться на его месте?
– Не отказался бы, – задумчиво признал Эйран, проведя пальцем по губам.
– Она и тебя с ума свела, – посетовал Элегор, уж и не зная, может, приятелю лучше было бы погибнуть от меча Нрэна.
– Я в здравом рассудке, во всяком случае, не более безумен, чем обычно, – поправился маг и, подбирая слова, постарался объяснить герцогу то, что ему самому казалось элементарным: – Элия не только прекрасна, но и могущественна и своенравна. Находиться рядом с этой женщиной бесконечное удовольствие для сильного мужчины. Вечный поединок воль и радость любования непостижимой, желанной красотой – такое не может приесться и наскучить. Теперь я лучше понимаю, чем она держит нас. Тонкая грань между колкой шуткой, болью и блаженством… И, кстати, понимаю, что она делает с принцем. Смотри, он поглощен наслаждением, значит, защита души ослаблена, и богиня может воспользоваться своим даром, чтобы вернуть богу рассудок.
– Наслаждением? Да уж, вы точно чокнутые, – помотал головой Элегор.
– Болевой порог бога войны чрезвычайно высок, – пояснил Эйран, впившись жадными глазами в зеркало. – Для него такие пощечины и царапины лишь возбуждающая щекотка, любовная игра.
– Но ты-то бог магии, – напомнил герцог. – А не такой неуязвимый дуболом.
– Во мне кровь Мэссленда, – мягко напомнил приятелю мужчина. – Кровь демонов и темных богов, мало чувствительных к боли. Для меня такие игры тоже весьма притягательны, мой друг. Они чрезвычайно обостряют ощущения.
– Ну-ну, – даже не нашелся с ответом Элегор. Впрочем, спорить из-за предпочтений приятеля он больше не собирался. В конце концов, кто как развлекается – это его сугубо личное дело, ведь, в отличие от извращенца Энтиора, Эйран не тащил его к себе в постель. Ну тянет его к Элии, что ж с того, если уж принцесса и в самом деле так хороша, как говорят, это даже вполне нормально.
Тем временем богиня, исполосовав грудь принца, обессиленно свалившегося после пережитого экстаза к ее ногам, выждала несколько минут, заклятием починила рубашку кузена и позвала:
– Нрэн!
Он встрепенулся и, поднявшись на колени, потянулся к принцессе, как исстрадавшийся от жажды к воде, голодающий к хлебу, замерзший к огню. Элия резко отпихнула его ногой и надменно бросила:
– Не стоит прикасаться к подстилке для твари из Межуровнья. Осквернишь свою чистоту.
– Ага, так вот из-за чего они поцапались, – шепнул догадливый герцог приятелю.
Нрэн глянул на свою заляпанную кровью, паутиной и грязью одежду, и в голове всплыли эпизоды прошедших дней, казавшихся одним бесконечным, безнадежным бредом, начало которому положили несколько неосмотрительно брошенных слов. Бог обреченно понурил голову, но, собравшись с духом, воззрился на богиню с безнадежной тоской и, больше не делая попыток приблизиться, глухо промолвил:
– Умоляю, Элия, прости мое недостойное поведение, грубые, злые слова, оскорбившие тебя. Я не имел никакого права говорить такое. Скажи только сразу, мне надо знать, когда-нибудь ты сможешь простить меня?
Взгляд Нрэна, машинально скользнувший по любимому мечу, ясно говорил о том, что будет, если Элия ответит «нет». Правда, справедливости ради следует отметить, что воин даже не сознавал того, что его поведение попахивает элементарным шантажом. Приласкай меня, и все будет в порядке, прогони – и Лоуленд лишится своего Стража.
– Сложно судить, – с прохладцей ответила богиня. – Ты грязен и лыс, а я терпеть не могу мужчин с короткими волосами. Кроме того, сейчас нас ждут дела. Тебе придется ответить на несколько вопросов.
– Он пришел в себя! – удивленно хмыкнул скептик Элегор, невзирая на все логические доводы Эйрана не видевший особого смысла в мордовании воителя. – Элия, конечно, стерва – так обращаться с мужиком, даже если он Нрэн! Однако смотри, подействовало.
– О да, – согласился Эйран и вскользь заметил приятелю: – Только ты зря тратишь редкую монету жалости на принца, он получил лишь то, чего жаждала его душа.
– Ты хочешь сказать, Нрэн мечтал, чтобы его смешали с дерьмом? Тогда зря меня в Лоуленде называют сумасшедшим, могу предложить кандидатуру получше, – недоверчиво скривился Элегор. Он и не представлял, что несомненные странности принца (а у кого из богов их нет?) заходят так глубоко.
– Слава воина-победителя – тяжелая ноша. Для бога войны нет и не будет достойного противника на поле брани, он ищет сладости борьбы в других сферах. Исход любовной битвы непредсказуем. Страсть к богине любви – вечное сражение за ее благосклонность – именно то, что нужно Нрэну. Элия знает, как вести себя с каждым мужчиной, – высказал почти философские соображения проницательный маг.
На сей раз герцог промолчал, вспоминая, как жестокая и неумолимая с Нрэном богиня обыкновенно ласкова к Лейму. Элегор невольно начал чувствовать правоту слов Эйрана. Может, и в самом деле принцесса не притворялась, разыгрывая из себя в обществе младшего кузена нежную красавицу, вдруг маг не ошибся, и эта мягкость настоящая? Она – то, что чувствует Элия по отношению к Лейму, то, что именно ему надо? Мэсслендец заставил герцога задуматься над весьма неприятной вещью: а что, если он зря все время кидался на леди Ведьму с обвинениями? В богиню любви сложно не влюбиться такому чувствительному романтику, как Лейм…
Заклятие связи, адресованное одновременно обоим мужчинам, вывело бога из непривычной задумчивости. Элия закончила обработку Нрэна и позвала выдворенных из кабинета свидетелей назад. Эйран и Элегор, из осторожности не воспользовавшиеся телепортацией (неожиданно возникать перед носом у воина – не лучший способ прожить долго и счастливо), вернулись в комнату. Принц уже успел привести в порядок одежду и стоял в нескольких шагах от богини, терпеливо ожидая обещанных вопросов.
«Судя по всему, с допросом проблем не возникнет, – решил Элегор. – Нрэну сейчас совсем не с руки гневить Элию».
Эйран же едва заметно выгнул бровь, заметив мелкую поросль светлых волос, проклюнувшуюся на блестящей лысине принца. Воитель спешил исполнить пожелание своей грозной возлюбленной и отращивал шевелюру. А потом глаза мага скользнули к изящным рукам принцессы, и в их глубине вспыхнул голубой огонь. Эйран поднял голову и встретился взглядом с Элией, ощущая, как свободно читает его желания непостижимо-прекрасная богиня. Беглая улыбка скользнула по манящим губам, принцесса поняла, что маг видел укрощение Нрэна. Голубой огонь и серебряное пламя долю секунды плясали в едином ритме, и за это время Эйран успел заглянуть в неудержимо манящие бездны. Но вот Элия отвела взгляд, и наваждение исчезло, оставив сознание того, что между ним и богиней навсегда останется общность разделенного желания – лучшей из приправ в отношениях между мужчиной и женщиной.
