За час до рассвета - Наталия Корнеева
Из участка Айри вышла под мелкий, противный дождь, что назойливо стучал по лицу, мешал, раздражал.
А вот дома Айри встретила Фели с сияющими глазами.
— Только посмотри, что тебе прислали! — и она повела ее на второй этаж, в комнату, где на кровати лежала большая картонная коробка, перевязанная широкой синей лентой.
— Что это? — удивилась Айри.
— Вот. Принесли с письмом, — и Фели достала из кармана платья конверт, отдала ей.
Конверт был заклеен воском с оттиском печати в виде раскинувшей крылья птицы.
'Моему дорогому другу.
Айри, мои друзья, кому я рассказал, как ты меня спасла, хотят с тобой познакомиться. А я, в свою очередь, хочу показать тебе одно очень красивое место! Поэтому, моя героиня, прошу тебя, прими приглашение и не занимай вечер шестнадцатого числа! И прими подарок. С ним ты можешь не переживать о собственном внешнем виде в высоких кругах, которым я хочу тебя представить!
Восхищенный тобой, Нио', — прочитала Айри письмо и посмотрела на сестру.
— И кто этот Нио? — с горящими глазами поинтересовалась Фели. — Твой поклонник? А не он ли подарил тебе тот букет? Айри! Что ты думаешь о нем? — вопросы сыпались из сестры, и Айри не знала, на какой ответить первым.
Она подошла к коробке, развязала ленту и подняла крышку.
— Какая красота! Очень дорогое платье! — сразу же оценила подарок Фели. — Ну же, доставай!
И Айри, осторожно взяв платье кончиками пальцев, подняла его. Ткань мягко заблестела в свете лампы. Глубокий вырез закрывало густое, тонкой работы кружево, оно же украшало объемные рукава. По юбке шла изящная вышивка металлизированной нитью.
— Ну-ка, надевай! — приказала Фели. — Посмотрим, не нужно ли его подшивать! Надо же, это ведь шелк! — с восторгом протянула она, коснувшись прохладной оранжево-персиковой ткани.
С помощью Фели Айри переоделась.
— Ты смотри, и размер подошел, только подол надо слегка подшить, — оценила вид сестры Фели. — И в талии, пожалуй, надо сделать пару защипов по бокам, их будет совершенно не видно, а сядет лучше. Я займусь! Ты же не собираешься отказаться от приглашения? — и Фели прищурилась.
— Нет, я не откажу ему.
Шелк на теле быстро нагрелся, перестал холодить, и ткань оказалась очень приятной, необыкновенной — Айри никогда не носила ничего подобного. Однако это был подарок виконта Нойтарга.
Она посмотрела в зеркало на стене, куда поместилось отражение только шеи и плеч, и Айри не могла узнать в этом кусочке себя.
— Так кто этот Нио? — повторила нетерпеливо Фели.
— Лорд, который приглашал меня в «Либери». Видимо, он все еще считает себя обязанным, — обтекаемо ответила Айри.
Волновать семью лишними подробностями она не хотела. А ей необходимо узнать о виконте и его семье. Кто расскажет о человеке больше, чем друзья?
Фели помогла Айри снять платье и унесла к себе, пообещав сделать все в лучшем виде.
Глава 17
Гленнис сидела на широком подоконнике и крутила на пальце серебряное колечко. Весь ее вид выражал недовольство: и прищуренные глаза, и поджатые губы, и наклон головы.
— Ты покалечишься! И как мы тогда пойдем на званый вечер? Напоминаю, до него осталось десять дней! Я не хочу идти туда с перебинтованным женихом.
Кеймрон лежал, глядя в белоснежный потолок зала в родительском доме, куда временно вернулся из-за гостьи. Скрыть, чем он занимался по вечерам, не вышло ни от отца с матерью, ни от слуг, ни от Гленнис. Ради его опытов из торжественного зала вынесли всю мебель, все предметы искусства и даже сняли шторы — остались только стены с росписью в виде леса у озера, и барельефы под потолком.
— Гленнис, ты видишь на мне хоть один синяк? — Кеймрон сел и посмотрел на подругу. — Не переживай за мой облик, все будет в порядке.
— Да я не за облик переживаю, а за тебя, — надулась она, качнула ногой в изящной туфельке. — Столько лет прожил спокойно, а теперь вздумал летать научиться! Зачем?
Кеймрон пояснил:
— Потому что в городе появился монстр, которого невозможно уничтожить и поймать. Я хочу хотя бы проследить за ним. Где-то же есть у него логово. Или хозяин.
— А что, другого способа нет?
— Обученные псы отказались брать его след. Они боятся.
— Но за твоими тренировками невозможно наблюдать! Подстелил бы хоть мягкое что-то на пол…
— И оно будет летать вместе со мной, — отказался Кеймрон и встал. — Если не можешь наблюдать, то уходи, Гленнис.
— Ну, нет! Должен же кто-то позвать помощь, если ты тут сломаешь что-то себе! — и она вцепилась в подоконник, выражая намерение оставаться в зале до конца.
— Ты так и будешь сидеть в доме? Если ты боишься, я мог бы выйти в город вместе с тобой.
— Боюсь, — потупилась она. — И с тобой в город не пойду. Только на званый вечер. Знаешь, меня полностью устраивает жизнь затворницы! Тем более твоя мама — прекрасная собеседница. Она даже показала мне свой альбом со стихами и рисунками. Очень мило.
— Ты первая, кто так отозвался о ее творчестве, — усмехнулся Кеймрон. — Ладно, оставайся, если хочешь.
Кеймрон поднялся и вышел в центр зала. Стихия воздуха открылась у него первой, и она же покорялась ему хуже остальных. Он не мог вызвать слабый ветерок, не мог осторожно приподнять им предмет — всегда получался ураганный порыв, сносивший все на своем пути. Сейчас Кеймрон вспоминал со страхом академию — каким только чудом он никого не покалечил тогда? Сколько раз он мог промахнуться мимо крыш домов! Его обидчики могли умереть буквально из-за одного неосторожного слова…
Кеймрон выдохнул, закрыл глаза. Вокруг загудело, его дернуло вверх, и он в последний момент выставил руки, оттолкнулся от потолка, попал в вызванный самим собой же воздушный вихрь, перевернулся в нем несколько раз и, наконец, ударился о пол.
Спина ныла и просила пощады.
— Знаешь, чего я не понимаю? — он услышал голос Гленнис совсем рядом и открыл глаза. Она стояла прямо над ним, со скрещенными руками. — Чего ты над собой издеваешься? Попробовал бы для начала какой-нибудь предмет!
Кеймрон молча смотрел на нее снизу вверх.
— Поднять что-то и поднять себя — это две большие разницы.
— И что? Начни с предметов! Сможешь контролировать их полет, значит, потом и с собой справишься. И тренироваться сможешь чаще.
— И в кого ты такая умная? — он сел, потер спину.
— Точно не в отца, — она закатила глаза. — В бабушку? В дедушку? Не знаю!
Тут в двери раздался
