Хранитель для банши - Анастасия Качиньская
— Почему ты не отвёл меня в Лунарион? — мой голос прозвучал тише, чем я ожидала. Наверное, потому что я уже знала, что услышу в ответ. Но всё равно хотела, чтобы Хранитель сказал это вслух.
Хранитель уставился на меня, его взгляд потемнел.
— Ты для них подкидыш, — начал он, и голос был непривычно холоден. — Ты не выросла среди банши, и для них это всегда будет подозрительно. Они бы не приняли тебя как свою, Вивиана. А там, если ты не одна из них — ты не заслуживаешь заботы и помощи. Ты ещё не готова к испытаниям, которые ожидают тебя в Лунарионе.
Все эти полунамеки на то, что я "недостаточна", всегда кололи меня, но сейчас это было особенно больно. Он снова ограждал меня, снова строил стены.
— То есть, ты думаешь, что там бы отказались лечить меня? — спросила я, пытаясь не выдать своё разочарование.
— Я знаю, что отказались бы, — он скрестил руки на груди. — Лунарион не проявляет милосердия к тем, кто не доказал свою силу.
— А почему тогда не земной мир? — я пыталась не повышать голос, но раздражение было слишком сильным. — Врачи в Карлингфорде тоже смогли бы помочь мне.
— И что дальше? — защитник встретился со мной взглядом. — Врачи задавали бы вопросы, на которые никто не смог бы дать ответов. Они бы не смогли тебя спасти от того, что сделала Тень.
Хранитель медленно выдохнул:
— Здесь, на границе, безопаснее всего. Лекарь никому не подчиняется, и здесь нас никто не тронет. Тебе нужно время, чтобы восстановиться.
— Безопаснее для тебя, — прошипела я. — Ты всё решаешь за меня.
Мужчина нахмурился, и между нами снова возникло напряжение. Я видела, как его челюсти сжимаются, как будто он пытается сдержаться.
— Я пытаюсь спасти тебе жизнь, Вивиана, — холодно произнёс он. — Ты не понимаешь, насколько это всё серьёзно.
— А, может, ты просто боишься, что не сможешь защитить меня? — я бросила ему вызов, не в силах больше молчать. — Может, всё это — твоё нежелание признать, что ты не всесилен?
— Замолчи, — голос защитника был тих, но в нём зазвучала угроза. — Ты не знаешь, о чём говоришь.
Наши взгляды встретились, и я ощутила, как это напряжение нарастает, грозя взорваться.
В этот момент Лекарь, до этого молчаливо наблюдавший за нами, неожиданно поднял голос:
— Хранитель, ты можешь уйти. Я справлюсь сам. Девушке уже лучше.
Мужчина, услышав слова лекаря, напряжённо замер. Его глаза, такие глубокие и всегда непроницаемые, на миг блеснули опасным огнём. Я заметила, как он сдержал очередной всплеск эмоций.
— Я останусь, — его голос был тих, но в нём читалась железная воля. Он смотрел на лекаря с тем же холодным упорством, с каким обычно смотрел на меня, когда что-то решал.
Лекарь усмехнулся, его лицо озарилось кривой ухмылкой, как будто он ожидал подобную реакцию.
— В таком случае, можешь сесть рядом и наслаждаться её болью, — холодно произнёс он, склонившись к столу с многочисленными баночками.
Хранитель опустился на одно колено рядом со мной, его взгляд стал серьёзным и глубоким, словно пытался прочесть что-то в моих глазах.
— Почему ты решила уехать? — его голос звучал слишком настойчиво, как будто в этом вопросе пряталась не только забота, но и обвинение.
Я почувствовала, как моё сердце замерло. Воспоминания о попытке бегства, о нападении Тени пронеслись перед глазами. Я попыталась отвернуться, не желая снова погружаться в этот разговор, но он не отступал.
— Я не думал, что ты хочешь сбежать, — продолжил мужчина, наклонившись ближе. Его голос становился всё более резким.
— Я просто устала, — едва выдохнула я, пытаясь найти слова, которые объяснили бы мои чувства.
Но он не остановился:
— У тебя не получилось бы укрыться от всего этого в земном мире. Тени рано или поздно нашли бы тебя. Или Старейшины.
— Почему я решила уехать? Потому что ты всё держишь в тайне! — сорвалось с моих губ. — Ты каждый раз говоришь, что я не готова, что я подкидыш, и на этом всё. Каждый раз скрываешь всю правду!
— Ты опять не понимаешь… — мужчина сделал шаг назад, его лицо на мгновение смягчилось, но затем снова ожесточилось.
В этот момент в наш разговор вмешался раздражённый лекарь.
— Хватит, — спокойно, но твёрдо сказал он, указывая на Хранителя. — Ты только что спас ей жизнь, и теперь хочешь довести её до исступления? Уходи. Сейчас же.
Хранитель встал, его взгляд метался между мной и лекарем. Но спорить он не стал. С едва заметным вздохом и чувством собственной вины он покинул хижину, оставив меня с моими мыслями и болью.
Вместо облегчения пришла пустота, будто мой защитник унёс с собой часть моего мира, оставив меня одну в этой заброшенной хижине, вдали от всего привычного.
Лекарь молча сел рядом, тщательно осматривая раны. Его руки двигались уверенно, как у человека, привыкшего справляться с серьёзными травмами. Он работал сосредоточенно, не спрашивая лишнего.
— Знаешь, — наконец заговорил он, не поднимая черных глаз от повязки, которую аккуратно закреплял на моём боку, — он прав в одном. Этот мир не оставит тебя в покое. Не важно, уедешь ты или останешься.
Я смотрела в сторону окна, где за мутным стеклом виднелся силуэт Хранителя, уходящего прочь, растворяясь в тумане. Каждая его фраза сейчас звенела у меня в голове: "Ты не готова…", "Я должен защищать тебя…"
— Он слишком давит на меня, — прошептала я, словно оправдываясь перед Лекарем.
— Он спас тебе жизнь, — спокойно напомнил Лекарь, завершив перевязку. Он взглянул на меня. Чёрные глаза были полны понимания, но без лишнего сочувствия. — И я вижу, что в глубине души ты это понимаешь.
Я не могла спорить с этим. Хранитель был рядом в моменты, когда никто больше не мог помочь. Он вытаскивал меня из бездны опасностей буквально каждый день.
— Почему всё так сложно с ним? — задала я вопрос скорее себе, чем лекарю.
Он не сразу ответил, словно подбирал слова.
— Хранители всегда были одиноки. Их путь не предполагает привязанностей. Это… цена, которую они платят за свою силу, — лекарь покачал головой. — Но мне кажется, что ты важна для него. Поверь, он и бревна бы не оставил от моей хижины, если бы я отказал в лечении.
Я посмотрела на лекаря с любопытством. За все время, что мы провели здесь, мне не приходилось думать о том, что заставило этого человека оставить свой дом и оказаться на заброшенной границе. Его лицо было спокойным,
