Измена. (Не) истинная для Дракона - Софи Веро
Слова жалят, ранят мою душу, но я должна терпеть. Сейчас не время обижаться на слова отчаявшегося человека.
— Не мешай мне, Эйлина. Вы все получите по заслугам. Каждый ответит за все унижения, которые я вытерпела.
— Салана, мы не унижали тебя. Разве не девочки поддерживали тебя, после нагоняя? Разве не я принесла тебе сотканный из воздушных нитей платок, который тебе сказали сделать в наказание, а он не получался у тебя? Мы были за тебя, любили, помогали чем могли. А наказания, замечания. Нам всем доставалось. Но старшие жрицы хотели этим сделать нас лучше. Просто ты реагировала иногда, как дикий волчонок, и тогда жрицам приходилось быть строже, и только тогда ты начинала понимать.
— Ахаха, — начинает истерически смеяться. — О нет, я просто хотела, чтобы меня хвалили, и понимала, если не сделаю, как они хотят, не получу желаемого. Думаешь, так легко было улыбаться другим, когда плакать хотелось? Я для всех была лишней, я никому была не нужна. Девочка, которой здесь не место — вот кем я была. Но все, прошло ваше время. Теперь вы будете валяться в моих ногах, вымаливая прощение. Все ответите за мои слезы.
Великие Драконы. Какой ужас! Она просто маленькая девочка, которой не хватило материнской любви и ласки. Вот и все. А здесь ей этого не дали, не увидели, что она нуждается в этом. Мы были с ней такими разными. Я тянулась к старшим, просто была рядом, чтобы чувствовать их силу, а она прыгала выше головы, что-то делала, привлекая внимание.
Вот и получилось, что за ее желание получить любовь, малышка получала наказание. Вот откуда злоба в ее сердце. И я с ней не справлюсь. Я лишь часть причин, побудивших ее, предать то, чему обещала служить до конца жизни.
— Это не ты говоришь, — медленно подхожу к ней, боясь сделать неосторожный шаг, который может спугнуть ее, развеять по ветру все мои усилия. — Это Служитель тебе внушил. Разве не ты протягивала руку помощи другим, когда они в тебе нуждались? Разве не ты прикрывала девочек, когда они в ночи сбегали к озеру, а ты не хотела?
Пытаюсь вспомнить, что хорошего она сделала, притянуть все за уши, лишь бы только засомневалась в том, что делает. Хочу, чтобы вспомнила, какой она была, кто ее окружал.
— Уходи, Эйлина. Беги. Беги так далеко, насколько можешь. Я клянусь, когда стану Верховной жрицы, ты будешь первой, кого я велю казнить. Лживая, насквозь пропитанная лицемерием и фальшью, ты мне здесь не нужна. Это будет новый храм. Все будет иначе. Всем дам шанс, кроме тебя. Такая, как ты, не заслужила второго шанса.
Каждое ее слово пропитано ядом. Она все же сдалась. Опустила руки, а я никчемный оратор. Почему не получилось? Неужели она настолько меня ненавидит, что каждое слово воспринимает с другим смыслом?
— Ты пыталась, но не сказала ни одного слова искренне. Ты просто хотела застыдить меня, заставить ненавидеть себя. Снова унизила, показала себя святой и правильной, а меня выставила ядовитой змеей. Ничего. Недолго тебе осталось. И с каким же удовольствием буду смотреть, как из тебя утекает жизнь. Я лично сброшу тебя с обрыва и буду смотреть, как ты умираешь в муках.
Нет, она сошла с ума. Это не может говорить она. Сколько бы в ней ни было злости и обид, она не может так думать. Ее волю подавили, уверена.
— Салана, — делаю резкий шаг в ее сторону, и настенные часы начинают звучать оглушительно громко, отбивая полночь.
День сменяет другой. И это служит сигналом для жрицы.
— Пора, — девушка скалится, и открыв склянку, бежит к алтарю.
Бегу за ней. Не могу стоять и смотреть, как рушится мир. Я не восстановилась, чувствую, как задыхаюсь с первых шагов, но бегу несмотря на режущую боль в боку. Нет времени на себя. Нужно остановить ее.
— Нет, — кричу, когда она останавливается в шаге от алтаря, и заносит руку, чтобы выплеснуть зелье.
Тянусь к ней руками, дергаю за рукав. Не сильно, потому что не добегаю. Хватаюсь лишь за край, но этого хватает, чтобы она пошатнулась и остановилась.
— Не мешай мне. Все равно не получится, — повернувшись ко мне лицом, шипит сквозь стиснутые зубы. — Вы проиграли. Ваше поражение — вопрос нескольких секунд. Защита рухнет, и храм станет моим. Ахаха.
Ее смех бьет по оголенным нервам. Хватаю руку с бутылочкой и пытаюсь вырвать, но Салана держит крепко. У меня не хватает сил, чтобы разжать ее пальцы. Хнычу, потому что жалкая, никчемная, ничего не могу. Ни словами образумить, ни физически одолеть.
— Я не позволю тебе этого сделать. Слышишь? — кричу на нее, сдавливая до боли запястье, но она словно не чувствует боли.
— Поздно. Ты проиграла!
Говорит и бьет в живот, выбивая из меня воздух. Падаю на каменный пол, а она делает шаг к алтарю. Пока мы боролись за склянку, успели отойти в сторону. Нет, она не должна дойти.
Собрав все силы в кулак, ползу к ней. Мне больно, хочется плакать, свернувшись клубочком, но не могу себе позволить этого. Еще немного. Совсем чуть-чуть. Один рывок и хватаю подол ее платья, дергая со все силы на себя. Вот только все бесполезно.
Салана падает назад, но успевает швырнуть склянку, которая разбивается об алтарь.
Серое зелье орошает святыню, стекает по поверхности, и в этот момент слышен треск. Словно лед трескается на озере. А еще через мгновение, кажется, что стекло разлетается на мелкие осколки. Чувствую себя беззащитной. Словно часть меня разбили, что защищала от невзгод.
— Ахаха, — поднимаясь с пола, смеется Салана. — Нет защиты. Да ворвется тьма!
Глава 32 Луч надежды
Эйлина
— Что ты натворила? Этого тебе не простят, — смотрю на нее и понимаю, ей все равно на это.
Она помешалась на жажде власти. Ее разум отравлен. Сможем ли спасти — неизвестно, но одно понятно точно, когда все это закончится, ее лишат силы и прогонят с острова. Такое не прощают. Удар в спину, разрушение изнутри — слишком серьезное преступление.
— А что мне сделают? Теперь я Верховная жрица. Официальный статус — вопрос нескольких часов. Ну, какого это, Эйлина, знать, что могла всех спасти, но в итоге, — еще и плечами так пожала, что во мне начала закипать злоба. — Увы, лучшая ученица приблизила кончину тирании. Ахаха. Обидно, наверное?
— Ты сошла
