Брюнетка в боевой академии. Любимая игрушка повелителя - Одувалова Анна Сергеевна "О&#39

– Призови пегасов, – приказал Сильх, обращаясь к отцу. – У тебя нет права нас задерживать. Используй последний шанс поступить разумно.

– У меня тут есть право на все, что я захочу. Странно, что ты это еще не усвоил, сын. Не советую тебе сопротивляться. Это глупо и недальновидно. Я впечатлен твоей силой, но на моей стороне количество. Ты не сможешь уйти из Холмов, пока я не позволю. А учитывая твое поведение, молить о прощении придется долго.

– Я не собираюсь молить о прощении.

– Ну, может быть, за тебя будет молить она. – Повелитель усмехнулся и повернулся к нам спиной, показывая, что разговор закончил. Он выиграл эту битву.

Сильх сильнее сжал мою руку. Он был напряжен, как взведенная пружина. Но повелитель оказался прав в одном: сейчас мы не сможем оказать сопротивление. Силы неравны. А даже если отобьемся? Надолго ли? Он просто запер нас в Холмах.

Сейчас Сильх не сопротивлялся. Видимо, думал примерно о том же, о чем и я. Бросил на меня прощальный взгляд и позволил оттащить себя в сторону. Я смотрела ему в спину, когда его уводили с поляны, ненавидя ощущение беспомощности. На меня же просто не обращали внимания. Я осталась стоять, одинокая и никому не нужная, потому что не могла никуда сбежать. Мне предстояло униженно идти за повелителем, но я не готова была это сделать. По щекам текли слезы. Я волновалась за Сильха и думала, смогу ли пробраться в подземелья. И есть ли в этом смысл, если пегасы не прилетят.

Последний раз бросила взгляд в небо и замерла в изумлении, потому что на горизонте увидела черные росчерки. Не птицы и не пегасы. Птицы мельче, пегасы светлее и изящнее. Так выглядели только они…

– Сильх! – вскрикнула я.

Он дернулся в руках своих конвоиров и обернулся. Увидел стремительно приближающихся грифонов – их было не меньше десяти – и дернулся сильнее, скидывая руки охранников.

Повелитель резко развернулся и замер. Впервые он был растерян и не понимал, что делать. Не утаскивать же собственного сына на глазах у мэршей?

– Ты что творишь, щенок? – прошипел он, обращаясь к Сильху. – Не думаешь же ты, что это тебе поможет? Делаешь только хуже! Или ты забыл, как далеко распространяется моя власть?

– Ты напал на мэрша Картионии, папа. И совершил еще много глупостей, которые даже повелителю не сходят с рук. Тебе стоило просто нас отпустить, так было бы лучше.

Первый, иссиня-черный грифон принадлежал гранд-мэршу. Натаниэль спрыгнул с него прямо перед повелителем и посмотрел на того с холодной усмешкой. Создалось впечатление, что ректор боевой академии имеет личные счеты с властелином Холмов.

– Чем обязан такому недипломатическому вторжению? – недовольно осведомился Эльрих, пытаясь держаться гордо и с достоинством.

– У нас много вопросов к вам повелитель Эльрих, – так же официально ответил гранд-мэрш. – Мы слышали, вы удерживаете против воли мэрша его величества и сэршела боевой академии. Вы ведь в курсе, что подобное недопустимо и карается законом?

– Я никого не удерживаю против воли.

– Тогда почему ваш сын и падчерица в таком виде бегают по Холмам? А вокруг куча охраны. Простите, но создается совсем иное впечатление.

– Представления не имею. Молодость, она такая…

Меня захлестнула волна возмущения, но Сильх уже подбежал ко мне и заключил в объятия. И я замолкла.

– То есть они свободны? – уточнил гранд-мэрш.

– Конечно, я никого не держу, – процедил сквозь зубы повелитель.

– Вот и прекрасно!

Натаниэль сделал знак рукой, и к нам с Сильхом подошел один из мэршей. Он проводил нас к свободному грифону. Оказавшись в седле впереди Сильха, я выдохнула. Мы свободны. Еще миг – и грифон унесет нас в безопасную академию.

Но я понимала, что это лишь недолгая передышка. Повелитель запомнит и обязательно отомстит. Он ни за что не откажется от своего.

Но оказывается, гранд-мэрш еще не закончил.

– Ну, раз мы с вами разрешили мелкое недоразумение… пора перейти к серьезным проблемам.

– О каких проблемах вы говорите? – напрягся повелитель.

– Об убийстве преподавателя боевой академии, конечно же. Точнее, о том, как и зачем вы его организовали…

Наш грифон взмыл в небо, и я не слышала, что ответил повелитель, но видела злость, мелькнувшую на его лице. Он еще не верил в то, что происходящее серьезно. А я вот не сомневалась: Эльрих заплатит сполна за все, что он сделал. И я не буду молчать и расскажу, какую судьбу он мне уготовил. И Сильх тоже даст показания. Мы не можем позволить, чтобы он пытался и дальше играть нашими жизнями. И сейчас, сидя на боевом грифоне в небе над Холмами, я верила, что у нас все получится.

За окном завывал ветер. Погода в этом году испортилась рано, и на улицу не хотелось даже носа высовывать.

Я уютно устроилась на коленях у повелителя. Он перебирал пальцами мои волосы, а я размышляла над тем, что быть любимой игрушкой повелителя фейри не так уж и плохо, главное, чтобы повелитель был свой личный и полностью тебя устраивающий.

Мы сидели в покоях Сильха в академии. Здесь же на полу устроились близнецы, Китти и Рина. Все жаждали подробностей. За исключением, пожалуй, Рины, она и так была в курсе происходящего, но никому ничего не рассказала. Ждала нашего возвращения. А мы добрались до академии только вчера утром. Эти две недели были тяжелыми. И морально, и физически. Не все решения дались просто. Сильху пришлось взять на себя ответственность, которой он никогда не хотел.

– Ну, хватит над нами издеваться! – взмолилась Китти. – Расскажите, что там вообще произошло? Куда делся повелитель? Кто сейчас правит Холмами, если Сильх здесь? И почему поговаривают, что Каториону отпустят?

– Ее не отпустят, все же она совершила убийство, но приговор смягчат, – ответил Сильх. – Как я и предполагал, за убийством стоял повелитель. Эти мысли у меня появились почти сразу, позже они укрепились. Слишком похоже на него и не похоже на ревнивую девушку. Он приказал Каторионе убить кого-нибудь, чтобы подставить Флави. Повод подвернулся практически в первый же день ее появления здесь. По задумке моего отца Флави должны были предъявить обвинения. А он бы появился, спас и забрал ее домой. Отец не знал, почему Флави сбежала, и искренне считал ее поступок блажью. Если бы так и было, она бы испугалась и оказалась благодарна своему отчиму. Он забрал бы ее из внешнего мира и запер в Холмах. Он не мог предусмотреть, что Флави подслушала разговор, не предполагал, что после всего случившегося ей стану помогать я. Поэтому убийство не сыграло ту роль, которую было должно. Это вывело его из себя, и он начал делать глупости, ему несвойственные. Это и позволило одержать над ним победу.

– Но Каториона? Она-то почему согласилась? И почему призналась в убийстве?

– Сильх угрожал обвинить ее в покушении на жизнь принца фейри, тогда бы ее судили в Холмах, – пояснила я. – У нее был небольшой выбор. Вернуться в Холмы и навлечь гнев повелителя (она вообще не должна была засветиться) или признаться в убийстве и остаться в Порнаде, где фейри бы до нее добраться не смогли. Короче, повелителя Каториона боялась сильнее всего.

– А не отказалась… – Сильх сделала паузу, прежде чем продолжить. – Повелителю сложно отказать… увы. У нее не было выбора. Ну и отомстить Киану она тоже хотела, а тут подвернулся такой удобный случай. Если бы она отказалась… Ее жизнь и жизнь близких ей людей превратилась бы в ад. Каториона просто сделала единственно правильный, по ее мнению, выбор. Она и мысли не могла допустить, что с повелителем можно и нужно бороться. Ну и считала, что ей это точно не под силу, а я не стану связываться и решать ее проблемы. Я даже спорить сейчас с этими утверждениями не буду. Не знаю, как бы поступил, приди Каториона ко мне. Хочу верить, что все-таки вмешался бы. Когда я понял, что она пешка, то стал искать следы и догадался о том, кто мог знать о приказе повелителя.

– И кто же?

– Сабрина. Она всегда и все знала.