Крестной феей назначаю себя! (СИ) - Светова Ника

Она с облегчением увидела, что Кэти почти успокоилась, скорее всего, Эмма заставила девушку выпить настойку пустырника. Фоейлина сидела на кровати, обхватив себя руками, а добродушная Эмма укутывала ее пледом, приговаривая:

— Вот сейчас, золотко мое, согреешься, и совсем все пройдет…

Кэти согласно кивала, явно не вдумываясь, что ей говорят, но все-таки послушно куталась в плед, только растрепанные золотые кудри оставались на виду, да синие глаза чуть испуганно выглядывали из глубины уютного убежища.

— Так что там у вас произошло, Эмма? — графиня не хотела начинать с расспросов Кэтрин, пока она совсем не успокоится.

— Да я и не знаю толком, сударыня, — виновато вздохнула Эмма. — Упустила я девочку из виду, вот что! Нам-то помощь ее, вроде, совсем ни к чему была, вот и оставила я нашу Кэти у герцогини. Так уж хорошо они там разговаривали, старуха и пасьянсу какому-то ее учила, и про свою жизнь рассказывала. А девочка все слушала, да спрашивала, что ей интересно.

Посмотрела я, что обе они довольны друг дружкой, ну и пошла себе — дел-то много, гости и сегодня ночью, и завтра весь день прибывать будут. Да позабыла совсем в суматохе своей про девочку нашу. А потом слышу крик, визг! Прибегаю, а под лестницей, в аккурат рядом с переходом в новое крыло, Кэти вся растрепанная стоит, капитан этот наглый в сторону отскочил, да далеко не уходит. А визжит госпожа Мышильда. Руками размахивает, вуаль трясется, сама дрожит и все кричит про "фрейлин развратных". Ну, я как услыхала такое — девочку за руку и бегом сюда. Думала, здесь и расспрошу ее спокойно, что там, под лестницей, было. А не заметила, что Мышильда за нами бежит, да в комнаты к Вам так и влетела следом, и давай кричать. А уж другие фрейлины на ее визги подошли.

— Кэти, — Эвелина подсела к девушке и бережно взяла ее за руку, — расскажи мне, как случилось, что ты оказалась наедине с капитаном Шенброком?

— Это я, я одна виновата, — голосок Кэти дрожал, но она сумела взять себя в руки и начала объяснять, — мы так хорошо говорили с герцогиней Эрмгольд, а потом она устала и захотела отдохнуть. Я вызвала ей горничную, а сама собиралась подойти к Эмме…

Кэтрин смущенно замолчала, и графиня Роддерик, чуть строже, чем хотела бы, спросила:

— Так почему ты к ней не подошла?

— Я услышала голос госпожи Жернет в дальнем конце коридора, — тихо объяснила Кэти, — и поняла, что она очень занята. А еще я вспомнила, как испугался капитан Шенброк герцогини и подумала…

— И подумала, что капитан теперь тебе не страшен, и ты можешь одна дойти до своей комнаты? — графиня Роддерик сама закончила фразу за Кэтрин и девушке осталось только виновато кивнуть. Эвелина готова была не на шутку рассердиться на глупую девчонку, но ее заплаканное личико немного остудило пыл графини. А вот Эмма, та высказалась со всем возмущением, на какое была способна. Голос старшей камеристки загремел почти, как у Женевьевы, когда Эмма взялась распекать Кэтрин за ее легкомыслие. Девушка только смущенно вздыхала, пряча глаза, и обещала, что "никогда, никогда не пойдет одна, пока в старом крыле дежурит подлый капитан". Графиня уже подумывала вступиться за юную фрейлину, как в двери комнаты осторожно постучали. Появивилась горничная и сообщила, что приехали новые гости, их необходимо провести в комнаты, а без старшей камеристки они не знают, кого куда заселять.

Эмме Жернет, сердитой на всех сразу — и на горничных, и на Кэтрин, — пришлось подняться с места и отправиться на встречу с прибывшими гостями. Уходя, старшая камеристка все-таки нашла минутку и взяла с Кэтрин обещание, что завтра утром фрейлина дождется провожатых, но ни в коем случае не пойдет в старое крыло одна. Кэти улыбнулась, тронутая такой заботой, и нежно обняла сердитую камеристку.

— Вы не обнимайтесь, Вы мне слово дайте, что без меня или моих горничных ни шагу отсюда не сделаете, — Эмма еще пыталась казаться строгой, но удавалось ей все хуже и хуже.

— Обещаю, Эмма, обещаю! — смеющаяся Кэти расцеловала добрую женщину. и та, совсем растеряв свою сердитость, поскорее убежала, наказав Эвелине "со всей строгостью отчитать глупую девчонку, которая чуть сама себе беды не наделала!"

Графиня Роддерик была полностью согласна с Эммой — разговор с Кэтрин надо было довести до конца, выяснить, что именно произошло, и не позволить девушке совершить повторную ошибку. Поэтому, закрыв двери за Эммой, чтобы никто больше не вошел и не помешал их беседе, Эвелина подсела к Кэти, обняла ее и ласково сказала:

— А теперь рассказывай, малышка, подробно все, что с тобой случилось сегодня вечером. Все, как было, рассказывай — и про Шенброка, про Мышильду.

Кэтрин вздохнула, виновато посмотрела на старшую подругу и поняла, что отмолчаться не получится. Из ее сбивчивого и немного путаного повествования Эвелина выяснила главное — юную фрейлину подвела ее доверчивость и неопытность в общении с мужчинами. Кэти успела спуститься по лестнице и подойти к переходу в новое крыло замка, когда к ней обратился капитан Шенброк.

— Он так хорошо говорил, Эвелина, так вежливо! Он попросил меня уделить ему всего пару минут, чтобы выслушать что-то очень важное для нас обоих. Вот я и подумала — нельзя же так обидеть человека и отказаться всего лишь выслышать его?

"Глупая девочка, все мы становимся глупыми, когда верим, что нам сейчас будут признаваться в любви. И совсем забываем, что даже в таком признании может таиться самая подлая ловушка", — Эвелина горестно вздохнула, уже понимая, как могла попасться Кэтрин. А фрейлина, вздыхая еще горше, продолжила рассказ:

— Сначала он сказал, что очень любит меня и просит стать его женой. Я сразу отказала, но капитан стал настойчив, он не отпускал меня, уговаривал, даже угрожал. Я сама не поняла, как вдруг оказалась под лестницей, а путь к выходу загородил Шенброк.

— И там он начал тебя целовать?

— А вот и нет! — голосок Кэти прозвучал неожиданно весело, и она с любовью погладила сиреневое колечко на своей руке. — Он хотел поцеловать, а колечко Дэна ему не давало!

— Вот как? — графиня Роддерик была удивлена и обрадована не меньше Кэтрин. — Невероятно! Хотя, чему я так удивляюсь? Маг сказал сегодня, что на колечке сильные защитные чары и настроены они именно на тебя. Значит, защита кольца сработала?

— Да! — радостно воскликнула Кэти. — Шенброк никак не мог схватить меня, его все время как будто отталкивало и, кажется, больно ему тоже было. Он ругался и дул на руки, как будто его обожгло.

— Так Мышильда выдумала, что видела тебя целующейся с Шенброком?

— Нет, — личико Кэтрин густо покраснело, она отвернула голову в сторону, не решаясь взглянуть в глаза подруги, и тихо ответила, — она не обманула, Шенброк целовал меня…

— Но как могло такое случиться, Кэти?

Девушка спрятала лицо, а когда нашла в себе силы говорить дальше, ее голос стал почти неслышным и прерывистым:

— Эвелина, он не мог поцеловать меня, но и я не могла убежать, потому что капитан перекрыл выход. А потом он догадался, что кольцо не дает ему приблизиться ко мне и стал смеяться. Он сказал…он сказал…

— Что он сказал, Кэти?

— Он сказал, что знает, кто подарил мне волшебное колечко, — теперь Кэти почти кричала, — и что мне все равно не судьба быть рядом с принцем. Что меня спрячут в самой глухой обители или даже подстроят несчастный случай, но принцу не дадут на мне жениться!

— Кэти, Кэти, успокойся, — Эвелина прижала к себе златокудрую головку и ласково погладила ее, — да кто он такой, этот Шенброк, чтобы знать о королевских планах?

— Он говорил очень уверенно, Эвелина, — Кэти еле сдерживалась, чтобы не плакать, — очень. Он сказал, что для меня лучше брак с любящим человеком, чем погибнуть совсем молодой. И я на минутку, на одну только минутку поверила ему! И сама попросила колечко, чтобы оно не мешало Шенброку…

— Так вот почему он сумел-таки тебя поцеловать… — графиня Роддерик отстранилась, внимательно рассматривая фрейлину: Кэти сидела, укутанная теплым пледом, сжавшись в комочек и глядя перед собой невидящими глазами. — А когда он целовал тебя, вас увидела вездесущая Мышильда. Ей не хватило терпения высидеть в комнате целый день, вот камер-фрейлина и нацепила шляпку с вуалью, чтобы неузнанной побродить по коридорам. Так, Кэти?