Дж. Уорд - Поцелуй Крови

— Или, точнее, ты не вынесешь моего присутствия там.

Он закатил глаза. Не смог сдержаться.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Что это вообще такое.

Марисса медленно и методично свернула салфетку в квадрат и положила рядом со своей тарелкой.

— Ну, значит, мы выясним это, когда вместе отправимся туда, да?

— Я не поеду туда с тобой. Это не обсуждается.

— Нет, поедешь. — Она соскользнула со стула и взяла поднос с едой. — И если я выясню, что ты поехал без меня? Я приму это как предательство высшего порядка в наших отношениях… а вот это уже не обсуждается.

Он попытался представить Мариссу, стоящей рядом с парой в черном латексе, которых имели бабы с пятым размером груди и фиолетовыми страпонами.

— Марисса, у меня не будет времени носиться вокруг тебя, — сказал он хрипло. — Я должен сосредоточиться на том, чтобы слиться с толпой, выяснить, где персонал, найти нужных людей. Отвлекающий фактор не поможет мертвой девочке.

— Не смей поворачивать все таким образом. Я прекрасно осознаю, зачем мы едем, и я хочу подчеркнуть, что ты мой хэллрен, а не опекун. Поэтому избавь меня от философии «мужчина — глава семьи» и будь добр, выпей пару таблеток валиума на дорожку, если потребуется. Но я не могу выразиться еще точнее… я еду с тобой, и я помогу с этим. — Марисса подалась вперед. — Вот тебе новости: одно наличие яичников не означает отсутствие мозга… или права на независимое мышление.

В повисшем молчании ему оставалось лишь качать головой. Слова, готовые сорваться с языка, не помогут им… и он не мог поверить, что они снова ругаются.

Кнопка повтора вчерашней ночи?

— Или ты этого боишься? — бросила она ему.

— Чего?

— Что мне понравится.

Бросив ему эту фразу под ноги, словно гранату, она ушла с высоко поднятой головой, расправленными плечами и прямой «разберись-уже-с-собой» спиной.

Упершись ладонями в гранитную стойку, он оперся на руки, пытаясь сдержать себя и не закричать от злости.

По крайней мере, бутылка «Лага» была полна еще на три-четверти.

Она ему пригодится.

***

Пэйтон выдохнул струю дыма и откинул голову на подушку.

— Держи.

Передав кальян Энслэму, он закрыл глаза, паря в футе над своим телом. Знакомое чувство облегчения напомнило ему, что, наверное, Пэрри была права; наверное, ему нужно завязать с этим. Но, черт, после последних двух ночей?

Ему нужен небольшой релакс.

К черту все… он заслужил это.

— Так, что ты о них думаешь? — спросил он.

Шум, с которым Энслэм выдохнул дым, был подобен смеху в одном и том же месте при просмотре фильма или при совместной вкусной трапезе. Общность интересов — это хорошо.

— Бун — ничего так, — сказал парень. — Акс — больной ублюдок. В смысле, подумай: придурок, с ног до головы в черном, с торчащими волосами и кучей татуировок.

Пэйтон ждал, пока парень продолжит.

— Что скажешь о Ново?

— Горячая штучка, черт возьми.

По неясной причине, хотя он был согласен, Пэйтону не понравилось, что Энслэм расхаживал с подобным мнением… или, хуже, со стояком на нее.

— Не знаю, — пробормотал Пэйтон. — Вроде нормальная.

— Ты видел, как она выполняла подъемы? Не могу поверить, что Бун держал ее за ноги. Я хотел получить этот гребаный обзор.

— Она сломает тебя в два счета. — Хотя, если он не захлопнет варежку, Пэйтон сделает это собственноручно. — К тому же, сомневаюсь, что она спит с мужчинами.

— Я исправлю ее, — сказал Энслэм низким тоном. — Я, мать твою, наставлю ее на путь истинный…

— Что с Крэйгом? — перебил его Пэйтон.

— Он — крепкий орешек. Без обид, Пэрадайз, конечно, пришла первой в ту ночь, но Крэйг пройдет всю дистанцию целиком.

— Да. — По крайней мере, в этом они сходились… без желания оторвать ему голову. — Кого возьмешь на бал к ее отцу?

— В настоящий момент — никого. Предпочитаю быть открытым для вариантов. Кстати, перед сном заскочим за едой?

Открыв глаза, Пэйтон посмотрел на старинные часы «Картье» на ночном столике. — Да. Конечно. Дай я сначала позвоню Пэрадайз. Хочу убедиться, что она добралась домой.

— Ты уверен, что вы не встречаетесь?

— Не-а. Просто друзья.

— Она — клевая штучка.

Пэйтон повернулся и бросил злобный взгляд на парня.

— Следи за языком.

Покачав головой, Энслэм вскинул ладонь.

— Мой друг, между вами точно нерешенные дела. Не обманывай себя.

Плевать.

Потянувшись к телефону, Пэйтон выбрал ее номер среди списка последних звонков и принялся ждать, когда она ответит. Слушая гудки, он окинул взглядом комнату. Особняк его родителей был новым, с большими арочными окнами с выходом на сады. С высокими потолками и качественной резьбой, он всегда думал, что его комната была просторной даже заставленная антиквариатом, среди которого заставляла всех жить его мать, нравится это кому-то или нет…

— Да!

Он нахмурился.

— Пэрри, ты в порядке?

— А. — Пауза. — Это ты.

— А ты кого, черт возьми, ждала?

— О, никого. Тетю. Ее кузена. Кузена тети. Я его не знаю… ее, то есть.

— Ты там курила, что ли? — Он улыбнулся. — Потому как если да, то отложи уже трубку и ложись спать.

— Нет, не курила. А вот ты курил. По голосу слышу.

— Это как?

— Более хриплый, чем обычно.

На короткое мгновение Пэйтон задумался, находила ли она это сексуальным. Встряхнувшись, он спросил:

— Я просто хотел убедиться, что ты дома. Твой отец уже вернулся с работы?

— Да, мы поужинали. Я уже в своей комнате.

— Мы с Энслэмом накурились до состояния не стояния, — парень поднял два больших пальца. — Собираемся загрузиться углеводами и в сон. В общем, рад, что ты в норме.

— Не ешь слишком много мороженого. Тебя пучит от него, и весь следующий день ты жалуешься, что растолстеешь.

— Никогда не было такого.

— Было-было.

— Ладно. Может и было, — пробормотал он.

— И я должна напомнить про инцидент с печеньем?

Пэйтон застонал.

— Клянусь, я думал, что у меня все органы вылезут через зад.

— Верно. Я все еще считаю, что у тебя непереносимость лактозы. Подумай на досуге. Я люблю тебя.

Он перевел взгляд на Энслэма и не захотел отвечать ей тем же при парне.

— Я тоже. До завтра…

— О, кстати, я нашла твою фотографию.

— Мою что?

— Фотографию. В автобусе. Она вроде вылетела из твоего рюкзака, кармана или откуда там.

— Солнце, у меня нет фотографий. Но спасибо, что подумала обо мне… и если там есть что-то обнаженное и женское, то я бесплатно готов избавить тебя от этой ноши. Ведь я добрый самаритянин.

Она рассмеялась.

— Нет, на самом деле, я не знаю, что там изображено. Я думала, что это ты обронил. Видимо, не ты. Это старинный полароидный снимок.

— Полароид? Господи, такая древность.

— Ну, в общем, я оставлю ее у себя, вдруг найдется хозяин. Хорошего дня. И правда, тебе не стоит курить.

— Старая песенка. Тебе тоже хорошего дня, малышка.

Закончив разговор, он положил телефон рядом с часами.

— Достойная женщина.

— О чем она говорила? Фотография?

— Не знаю. Нашла в автобусе какой-то полароидный снимок. — Пэйтон сел. Встал. Попытался пройти. — Вау. Капитально торкнуло. Давай смотаемся на кухню и назад, пока нас не застукали с заплетающимися ногами.

Глава 30

Выписывая круги по своей комнате босиком Пэрадайз старательно перешагивала с носка на пятку, с носка на пятку, чтобы не издавать ни звука… хотя, учитывая как гулко билось ее сердце, удивительно, что она не разбудила всех по ту сторону реки таким грохотом.

Недолгая остановка. Проверка времени.

Шесть пятьдесят восемь. Или может шесть пятьдесят девять… сложно сказать точно, сколько времени было на ее старых часах на прикроватной тумбочке, особенно стоя в другом конце комнаты.

Потирая вспотевшие ладони о синие джинсы, Пэрадайз подошла к кровати и посмотрела на телефон. Она намеренно положила его панелью вверх, и сейчас уставилась на черный экран. Она поставила его на беззвучный сигнал, но когда Крэйг позвонит, он завибрирует.

В любую секунду.

Да-да.

Нахмурившись, она наклонилась и сняла блокировку, на случай, если она пропустила звонок. Конечно, легче не заметить неоновый рекламный щит в комнате. Не-а. Ни одного пропущенного на экране. Ни сообщений.

Чтобы быть втройне уверенной, она ввела пароль и открыла список вызовов.

Пусто.

Боже, это ужасно. Казалось, словно она стоит на парапете, вглядываясь в бездну под ногами. Сумасшествие… и признак того, что ее надпочечники уж ооооочень переоценивают угрозу ее личной безопасности. Ради всего святого, она же не лишится руки или ноги, если он не позвонит, как обещал. Не умрет она.

И, блин, он даже не опаздывал.