Виола Ривард - Плененный альфа
— Я чувствую себя уставшим, — сказал он, посмотрел на нее так, словно мог наблюдать за ней всю ночь.
— Хочешь поесть что-нибудь свежее? Я видела недалеко карибу.
Они будут на территории Силуит через несколько часов, но она страстно желала что-нибудь помимо батончиков и сушенного мяса, которое они брали с собой в дорогу.
— Ты хочешь поймать целого карибу только для нас двоих? — Сейчас он смотрел на нее так, словно думал, что она была самой интересной вещью в мире.
Она вытянула ноги, так что ее ступни почти к нему прикасались.
— Ну, я думала, что могла бы поохотиться, а ты мог бы приготовить еду.
— При условии, что ты сама снимешь шкуру, — сказал он, его веки опускались все ниже каждый раз, как он моргал. — Я поохочусь утром.
Его поза стала расслабленной, как только он стал поддаваться сну. Джиннифер смотрела на него, ужасно желая подползти и прижаться к нему.
Словно прочитав ее мысли, он сказал:
— Если замерзнешь, ложись рядом со мной. Я буду держать тебя в тепле.
Она подумала, что почувствовала, как его слова, произнесенные грубым от сна голосом, коснулись ее кожи.
— Думаю, я могу совершить быструю прогулку до наступления темноты.
Пока она говорила, то приготовилась к спору, точно такому же, что у них происходил каждый раз, когда она просила размять ноги и сделать несколько снимков. Да, она будет смотреть куда идет. Нет, она не уйдет слишком далеко. Да, она не пропадет надолго. Даже после всего этого он обычно выдавал расплывчатое «это небезопасно» и говорил ей остаться на месте. После чего она должна была напомнить ему, что самостоятельно справлялась в течение двух месяцев, пока из-за Индиго не попала в неприятности. Потом он напомнил бы ей, что она почти потеряла ногу в медвежьем капкане. Затем они прошли бы полный круг — она говорит ему, что будет смотреть под ноги, не уйдет далеко и не пропадет надолго.
Временами он мог приходить в бешенство, но… ей это тоже вроде как нравилось.
Ее отец провел большую часть ее детства вдали от дома, и, даже когда он был там, его ум всегда был сосредоточен на работе. Ее мать была сторонником «жестокости из лучших побуждений», и единственное, от чего она оградила Джиннифер, это от телевизора. Единственная вещь, которая ей нравилась в Аароне, было то, насколько он ценил ее независимый характер. Однако она всегда внутренне желала, чтобы он немного ее защищал.
Она знала, что если пройдет достаточно времени, ей очень быстро надоест чрезмерная опека.
Зейна, и, вероятно, она начнет этим возмущаться. Но сейчас она испытывала порочное удовольствие от того, что он был одержим ее безопасностью.
Так что она была немного разочарована, когда он только нахмурился и сказал:
— Возвращайся прежде чем снова пойдет снег.
К тому времени, как Джиннифер нашла свою камеру и подготовила ее к работе, глаза Зейна снова были закрыты. Это был показатель того, насколько он устал, потому что она еще ни разу не видела, чтобы он засыпал в своей человеческой форме.
Она встала, надела свое меховое пальто, тесноватое в районе талии. Хотя пещера не была и в малейшей степени комфортной, но она защищала их от ветра, и она надеялась, что они останутся здесь на всю ночь. Ей было крайне необходимо выспаться. Просто не сейчас.
Если я останусь… Она посмотрела на тихо дремавшего Зейна. Ее глаза проследовали по знакомому пути вдоль линии его крепкой челюсти, высоких скул и строгих линий его мягких губ.
Ей нужно было на некоторое время уйти, очистить разум и подышать воздухом, который бы не пахнул, как он. В противном случае она знала, что найдет себя сидящей рядом с ним. Он бы пошевелился и укутал ее своей шкурой, потянув в свои объятия, к своей горячей коже. И тогда ни один из них уже не был бы уставшим. И одному из них пришла бы дикая идея, что они могут быть вместе всего лишь раз — могут позволить себе один раз. И потом все повторилось бы как в прошлый раз.
Джиннифер развернулась и побрела к выходу из пещеры, наслаждаясь ощущением холодного ветра на своих горящих щеках.
Как и предсказывал Зейн, начал падать снег, сначала легкой крупой, а затем крупными хлопьями.
Это был ее любимый вид снега, тот тип, который искрился и скрывал все, к чему прикасался.
Здесь было несколько вечнозеленых деревьев, которые крепко держались за жесткую, каменистую почву. И она знала, что к утру снег успеет накопиться, и ветви будут одеты в белое.
Она достала свою камеру, сделав несколько фотографий, чтобы чем-то себя занять. Она не сняла ни единой части их путешествия в Порт Трент и обратно. По той же причине она не пыталась снимать какие-то заметные ориентиры вокруг логова. Несмотря на веру в то, что ее фильм может изменить мнение людей относительно оборотней, она также не хотела, чтобы кто-нибудь мог проследить путь к порогу Силуит.
Джиннифер немного походила вокруг, давая своему желанию остыть. Это заняло больше времени, чем обычно, но, в конце концов, оно ослабло, и настигшее ее изнеможение стало управлять ее ботинками. Когда она направилась к пещере, она ощутила прилив энергии при виде отпечатков копыт, пересекавших ее собственные следы на недавно выпавшем снеге. Она поставила камеру на запись видео и пошла по следу, ступая как можно тише.
Ее настойчивость была вознаграждена, когда вдалеке она увидела четырех белоснежных карибу, голову одного из которых украшали великолепные рога. Она спряталась за группой покрытых снегом камней, хотя, вероятно, она была слишком далеко, чтобы ее могли заметить, и, направив камеру на группу, увеличила изображение. Они остановились, чтобы раскопать снег и пожевать то, что казалось лишайником.
Она натянула на лицо маску и уселась на свое жесткое сиденье. Карибу Пири были редкой находкой, и пока они оставались на месте, она была рада возможности их снимать, даже когда снег начал накапливаться на ее плечах и верхней части капюшона. Ее камера могла работать при низком освещении, и, глядя сквозь объектив, она вряд ли могла сказать, что уже почти наступила ночь.
У карибу была нервная привычка делать несколько укусов, а затем приподнять головы, обозревая местность. Крупный самец был особенно бдительным, и Джиннифер обратила внимание, что когда его взгляд остановился в одном направлении, его тело напряглось.
В лесу раздался звук волчьего завывания. Ее пульс ускорился, но она не была напугана. Зейн сказал ей, что волки были — стаи настоящих волков — рассеяны по всему региону, и что они не приблизятся к ней, пока она хоть немного пахла, как он. Даже если бы он не сказал ей этого, она бы все равно не беспокоилась. Они с Боазом уже встречали несколько волчьих стай, и она знала, что они либо были насторожены, либо откровенно боялись людей.
