Нелюбимая внучка. Хватит: Любимая! - Елена Александровна Каламацкая
В результате, добралась до дворца, когда солнце стремилось к горизонту, уставшая, но довольная. И так совпало, что стражники, меняющиеся на посту каждый час, оказались теми же магами, которые дежурили утром.
— Леди Жадьер, — почтительно склонил голову молодой боевик, затем замялся на секунду, словно решаясь, и робко спросил: — Можно задать вам один… нескромный вопрос?
— Ну, попробуйте, — доброжелательно рассмеялась я. — На совсем нескромный не отвечу.
Парень виновато улыбнулся и выпалил: — Леди Жадьер, вы сильно удивились, узнав, что ваш муж жив?
— Нет, я удивилась тому, что из Гарпена можно что-то передать, а о том, что мой муж жив, я знала всегда.
— Но как? — обрадовавшись, что сама герцогиня не стала кичиться и пошла на контакт, блеснул глазами боевик. Его коллеги, затаив дыхание, заинтересовано шагнули поближе.
Мне стал понятен интерес ребят: лорд Жадьер возведен ими в ранг кумира, а информации о нем ноль. Парням хочется говорить о подвиге командира, но никаких сведений, кроме общеизвестных, у них нет. И я решила немного восполнить этот пробел.
— Потому что это было его взвешенное решение, мечта. Не секрет, что лорд Жадьер уже не молод, и он прекрасно осознавал, что служба в поселке при городке Шталь была его последним заданием. Ему бы просто не представилось другого случая войти в портал и бороться с гарпиями с их стороны.
— Это понятно, но… — смущенно покусал губы парнишка и задал, наконец, свой нескромный вопрос: — Но ведь он был женат и оставил вас одну с ребенком, получается. Вы не считаете это… по отношению к вам… Ну, в общем, если бы он был холост, то другое дело…
Эх, ребята, он и был холост, пока не свалилась ему на голову беременная практикантка. Наш брак был фиктивным, ребенок приемным… У командира передо мной не было никаких обязательств. Наоборот, он считал, что развязывает мне руки, освобождая от необходимости заботиться о старике. Не зная деталей, все выглядит именно так, как преподнес боевик, но никому детали знать и не нужно. Это личное, имею право.
Поэтому вам я сейчас выдам совершенно другую, рабочую версию.
— У каждого из нас найдется сотня причин и отговорок, чтобы не решиться на подвиг, не сделать рискованный шаг. Семья, дети, родители… Но мечта лорда Жадьера была выше приземленной бытовой суеты. И кто я такая, чтобы стоять на пути по дороге к подвигу?
— Но вы остались одна с ребенком, — упорно надавил парень. — Вы не жалеете?
Тоже мне, скандальный журналист-интервьюер нашелся.
Хочешь, чтобы я разрыдалась и принялась жаловаться на судьбу? Нет, мне жаловаться не на что. Поэтому, получай…
патриотичную ответочку. Вам ведь именно этого не хватает.
— Жалею ли я? — максимально возвышенно повторила я фразу мага. — Жалею ли я о том, что уже больше года злобные гарпии не лезут на Тасею? Ο том, что вы не рискуете жизнями на мразмах, а тихо-мирно охраняете ворота? О том, что мне, боевой магессе, не приходится больше защищать своего сына от злобных иномирных хищников? Жалею ли я, что не проявила эгоизм, присущий женщинам, и не отговорила супруга от великой цели? Которой он добился! И какой ценой… Легко совершать поступки, когда ты одинок… А представляете, что творилось в душе командира, когда он оставлял жену с ребенком? В этом и есть смысл подвигов.
Стражники замерли, осмысливая услышанное. Мне удалось короткой речью превознести их кумира на высшую ступень пьедестала. И ни словом не соврала. По идее все так и было, ведь супруг меня… просто оставил. А мог помогать и растить сына. К Ивару он относился с нежностью, как к родному с той минуты, когда дал новорожденному ребенку свою фамилию и впервые взял на руки. Ладно — я (хотя во мне пожилой мужчина видел дочь), но оставлять мальчика мужу было очень больно. В этом плане он настоящий герой, ведь, по сути, мы — его дети.
Он бросил нас ради своей мечты.
— Простите, леди Жадьер! — не выдержав напряжения, разлившегося в воздухе, выкрикнул молодой маг, пристыжено ежась от охвативших его мурашек. — Простите, пожалуйста, вы так правы! Вы… вы тоже героиня!
Ой, нет… Я как раз привыкла быть одна, хотя за годы супружеской жизни муж меня избаловал, избавляя от проблем, словно отгораживая их своей широкой спиной. Α его не стало и мне снова пришлось бежать. Блин, все так сложно на самом деле…
— Да! Да! Да! — опровергая мои мысли, дружно подхватили остальные стражи и затрясли кулаками в проникновенном порыве. — Леди Жадьер героиня! Пример для всех женщин и жен. Слава героине!
Блин, вы ещё о супруге героя легенду сложите… Не такого эффекта я добивалась, но если честно, у меня самой, от своей же речи, руки покрылись "гусиной кожей". Красивая версия получилась, что там говорить… У Леры была только одна претензия к лорду Жадьеру, что он мог сначала развестись, а потом уже воплощать свой план в жизнь. Но на Тасее не бывает разводов. И быть мне соломенной вдовой до конца дней. Ну, значит, в какой-то степени, получается, я тоже…
молодец.
— Что здесь происходит? — вклинился во всеобщую какофонию сердитый голос Жоржа. Второй советник бергосского короля окинул взглядом нашу компанию, неправильно истолковав заминку у ворот. — Леди Жадьер, вас не пропускают во дворец? Господа маги, леди гостья его величества.
Откуда он нарисовался, ждал меня, что ли? Спаситель, ёлки…
Мало мне было столкновений с ним на ограниченном пространстве корабля, так он и во дворце решил меня преследовать. Сама справлюсь, есть к кому обратиться кроме голубоглазого красавчика. Была бы нужна помощь, я бы просто вызвала Φердинанда, и эта боевая молодежь потерпела бы сокрушительное поражение.
— Что вы, что вы, лорд Старистон, ни в коей мере, — взволновано забубнили парни. — Проходите, леди Жадьер.
Спасибо, что поговорили с нами!
— А почему бы нет? Не на облаке живу, в прошлом я такая же боевая магесса, как и вы, — задорно подмигнула ребятам, заходя на территорию дворца, и махнула на прощание рукой.
— Беатрисс, нам надо поговорить, — тут же категорично озвучил свое желание советник и предложил: — Прогуляемся по парку?
— Извини, мне нужно к детям, — продолжая идти, не очень вежливо ответила я.
— Ну, вот, опять. Ты вечно находишь причину, чтобы со мной не общаться, — обиженно поджал губы Жорж и даже выдвинул претензию: — А с
