Янтарь и Лазурит - Чайный Лис
Она открыла окно, судорожно махала руками и трясла головой, подталкивая его. Сюаньму шагнул в её сторону, как тепло разлилось по его телу, прошлось по всем то ли венам, то ли духовным меридианам — всё случилось так быстро, что он не смог определить. Мир вдруг пронёсся перед глазами, одежда соскользнула на пол, а Сюаньму подлетел к окну, обернулся и поймал на себе удивлённый и даже завороженный взгляд нуны. Она замерла, рассматривая его, как рванула к его вещам, схватила их и запихнула в сундук к каса-обакэ. Ткань развернулась, и фурин в форме лисы покатился в сторону с лёгким постукиванием, ударился об стену и там остался. Несмотря на хороший слух нуны, она как будто не заметила и даже не посмотрела в его сторону, пока прятала одежду.
— Принцесса Юнха! — послышался голос Хеджин из коридора, дверь скрипнула и начала открываться.
— Уменьшайся, — испуганно шепнула нуна и бросилась в его сторону.
Сюаньму двинулся ей навстречу, и начал сжиматься в размерах; она раскрыла свои руки и поймала его. Маленький дракон обвил её запястье, словно браслет, и застыл под узким золотистым рукавом, как в комнату вошла женщина с гордо поднятой головой и высокой причёской — нуна рассказывала про подобные: оёмори или что-то в этом духе.
Нуна незамедлительно подошла к ней, сложила перед собой руки и поклонилась, да так дёрнула Сюаньму, что пришлось покрепче обхватить её лапками и хвостом, чтобы не свалиться.
— Матушка.
Глава 10
Под покровом темноты Янтарь пробирается в библиотеку
Кохаку так сильно перенервничала, стараясь скрыть все улики и взять себя в руки, собраться с мыслями, что слишком сильно впилась пальцами в кожу на ладонях и оцарапала её. Она почувствовала, как едва не соскользнувший с её запястья Рури ухватился крепче, и сама поймала его второй рукой и подняла повыше.
Наложница Ча являлась единственным человеком во всём Сонгусыле, к кому Кохаку питала неподдельное уважение — она бы умерла от стыда, если бы подвела или разочаровала эту женщину, которая приютила её в другой стране и вырастила как родную дочь.
— Матушка.
Как только наложница Ча увидела Кохаку, её строгое лицо просветлело, а взгляд подобрел.
— Дитя моё.
Её чогори, как и всегда, имел яркий ослепляющий цвет — на этот раз малиновый, так как наложница Ча любила выделяться. На ткани были вышиты цветы миндаля, к которым её служанки подобрали пинё в виде веточки с такими же цветами, помимо неё в волосы были вплетены и другие украшения; Кохаку поражалась, откуда у наложницы Ча находились силы держать голову с такой причёской, она сама бы уже давно свалилась от усталости. На фоне остальных дворцовых женщин наложница Ча по сей день считалась одной из самых красивых и пользовалась интересом короля, лишь королеву ей не удавалось затмить, но она и не стремилась к этому.
— Что-то случилось, матушка?
— Мать не может зайти проведать собственную дочь? — она произнесла это с добродушной интонацией и мило улыбнулась, одновременно с этим приставила к губам указательный палец и сделала знак «тихо». — До меня дошли слухи, что последнее время ты себя нехорошо вела, сбегала из дворца, влезала в неприятности.
На пороге, опустив головы в поклоне, стояли Хеджин и две служанки наложницы Ча, где-то в коридоре также торчала голова евнуха Квона. Однако наложницу Ча это не устраивало: она махнула рукой, и все слуги незамедлительно попятились и покинули покои, прикрыв за собой дверь.
— Матушка, это недоразумение, — попыталась оправдаться Кохаку, чувствуя, как Рури крепче хватался за неё своими лапками. Должно быть, непривыкший к телу дракона, он не мог удержаться на её руке и скользил по коже.
— Я не ругать пришла тебя, дитя моё. — Наложница Ча погладила её по плечу, как зацепилась взглядом за порванный каса-обакэ рукав. — Что с твоей одеждой? Ты цела?
— Пустяки, матушка, зацепилась и ещё не успела переодеться.
Она дёрнула второй рукой, чтобы прикрыть порванный чогори, как Рури задёргал лапами и чуть не упал, но успел хвостом зацепиться за большой палец на руке Кохаку. Сделав виноватый вид, она спрятала обе руки за спину, подхватила Рури и подняла его выше, на уровень локтя.
Наложница Ча слегка изогнула брови и посмотрела на Кохаку с многозначительной улыбкой, но вместо дальнейших расспросов перешла к другой теме, спрятав руку в рукав малинового чогори:
— Что ты думаешь о генерале Ю?
— Он… — Кохаку совершенно не ожидала подобного вопроса, как краем своего зоркого глаза заметила, что между пальцами наложница Ча зажимала совсем маленький сложенный лист. — Неплохой человек, хорошо выполняют свою работу, наверное. Эта принцесса не разбирается в делах Сонгусыля.
Пока она болтала, наложница Ча обхватила её руку своими, нежно погладила по тыльной стороне ладони.
— Он только вернулся из Хунсюя, но уже ходят слухи, что вы успели с ним поругаться.
— Это просто слухи, матушка, — поспешила успокоить её Кохаку, как записка оказалась в её руке.
В ночь полнолуния она сблизилась не только с Рури, но и с Ю Сынвоном, даже узнала кое-что неожиданное: он открыл ей такую правду, которую она совершенно не ожидала услышать, а вернее — увидеть. Однако после этого выходить за него замуж не собиралась, но готова была объединиться в другой союз. Она не знала его планов, но чувствовала, что с его помощью они могли бы поднять Чигусу из пепла и вернуть ей былое величие, но для начала Кохаку собиралась подробнее узнать об аккымах.
— С ним лучше быть аккуратнее, — наложница Ча наклонилась к её уху и прошептала, — генерал Ю опасный человек.
Опасный? Вот с этим Кохаку бы не согласилась: Ю Сынвон почти всегда был рядом с ней, кроме последних двух лет, она познакомилась с ним почти сразу, как началась её жизнь в Сонгусыле — он защищал её и во всём помогал, играл с ней и развлекал её. Неужели он и тогда знал, что Кохаку не являлась настоящей принцессой Сонгусыля, а была уроженцем Чигусы?
— Между нами всё замечательно, матушка.
— И славно. — Она вытянула руку и потрепала Кохаку по щеке. — Пойду я, дитя моё.
Наложница Ча слегка кивнула головой, а вот принцесса поклонилась чуть ниже.
Служанки прекрасно расслышали последние слова, немедленно приоткрыли дверь и с вежливо опущенной головой отошли с дороги, их госпожа вышла из покоев принцессы и двинулась по коридору, в то время как Хеджин и евнух Квон молча заглянули к Кохаку.
Она
