Замуж по ошибке, или Безлимитные неприятности - Татьяна Михаль
Глава 22
— Джон Морган —
— Здесь... украшения... Видимо, артефакты... И письмо... — сдавленно прошептала Элизабет.
Моя прекрасная жена потянулась к письму, но я её остановил. Перехватил руку и нежно сжал тонкие пальцы.
— Подожди. Я должен проверить.
Хоть и не ощущал магических ловушек, но это не факт‚ что их может и не быть. Если они есть, то лучше пострадаю я, чем моя Элизабет. Осторожно коснулся пальцами пожелтевшей бумаги, тронул и пошевелил украшения. Тут же ощутил покалывание в пальцах — моя заблокированная магия отзывалась на артефакты.
— Всё в порядке, — сказал, когда проверил шкатулку и содержимое. — Можешь доставать.
Она, явно нервничая и переживая, и первым делом достала письмо. Развернула сложенный вчетверо пожелтевший от времени лист и начала читать вслух:
«Моя любимая Элизабет! Раз ты держишь в руках данное письмо, значит, меня
уже нет среди живых. А ты получила наследство и выполнила все условия. Я уверен, что узнав требование о замужестве, ты воспылала лютым гневом и тысячу раз прокляла своего странного дядю. Но поверь, моя дорогая, так было
нужно.
Я не успел при жизни рассказать тебе всего... всю правду... И не имею морального права даже в письме говорить о прошлом, ведь я дал клятву...
Но не об этом речь. Я не успел найти тебе достойного жениха, чтобы уже кто-то после меня смог позаботиться о тебе, уберечь от тех стервятников, что налетели на тебя (в этом я уверен), когда ты стала наследницей.
Больше всего на свете я желаю, чтобы ты нашла шкатулку и артефакты до того, как найдёт её кто-то другой. И упасите боги, если они попадут не в те руки или в руки графа Андона.
Я не могу всего тебе рассказать по причине клятвы (уже другой клятвы, моё солнце). Да, дорогая, совершил я немало ошибок, но я мало о чём жалею. Жалею лишь, что не рассказал тебе всего и самое главное не сказал, что очень люблю тебя.
Опять я от темы отдалился...
Элизабет, ты просто знай, эти артефакты не должны оказаться в плохих руках. Если твой супруг разумный человек, совестливый и честный, обладает хоть какой-нибудь властью или связями, то пусть он решит судьбу двух артефактов — перстня и кинжала.
Браслет, серьги, камея и колье — твои, Элизабет. Это родовые драгоценные артефакты. Надевай что-то из них и носи, когда тебе требуется защита. И помни, я тебя люблю больше всего на свете. И буду продолжать любить и на небесах. Зная твой характер, я не сомневаюсь, что ты раскроешь все мои тайны и секреты.
Когда ты узнаешь правду... Не сердись, моя родная... И прости старика, если сделал что-то не так...
Твой дядя Адам Ловли»
Её подбородок задрожал, а небесного цвета глаза наполнились влагой. Элизабет подавила слёзы, найдя силы для праведного гнева:
— Как он посмел не рассказать мне! Как, Джон? Почему он обложился секретами и тайнами, словно они дороже всего на свете?!
Привлёк супругу к себе и прошептал:
— Потому что он любил тебя и желал защитить от всего мира. Ты ведь даже не представляешь, что этот большой и красивый мир не такой уж и добрый, и чаще даже уродливый. Вокруг много зла, Элизабет. Очень много зависти, агрессии, подлости... Он просто хотел уберечь тебя, как любой родитель защищает своё дитя.
Глаза жены вновь наполнились слезами. Она уткнулась мне в грудь, всхлипнула и надломлено прошептала:
— Мне ужасно его не хватает, Джон... Я очень скучаю...
Погладил свою юную, прекрасную и очень добрую женщину по спине, поцеловал в висок и произнёс:
— Я знаю.
Элизабет взяла себя в руки и сосредоточилась на самих артефактах. Да только теперь я не мог сконцентрироваться на деле. Смотрел на её лицо... Нежный ранимый цветок. Для врагов она снаружи холодна и неприступна, но в сердце — водопад слёз и рвущийся наружу крик.
Скрывает, как ей нужна поддержка и любовь. Без меня тянула бы весь мир на себе и никогда не призналась бы, как страшно и тяжело ей. Она из тех женщин, у которых «всё хорошо». О ней всегда говорят, но люди не знают, что даже сильной женщине бывает страшно. Они видят лишь её улыбку. Её вечный вызов всему миру, но не видят страхов, слабости и ран. Но я вижу слабину в её глазах. Моя сильная слабая женщина. Моя прекрасная жена. Такую женщину, как Элизабет Ловли невозможно не любить.
События в жизни, которые с нами каждый день случаются, вовсе не случайны. И я с каждым днём уверяюсь в правильном направлении моей непростой судьбы.
— Джон? — голос Элизабет вернул меня из размышлений.
Улыбнулся супруге и, не сдерживая свой порыв, мягко притянул её к себе и глядя в чуть удивлённые голубые глаза, провёл пальцами по бархатистой щеке, коснулся губ, которые от моих прикосновений приоткрылись. Нежно, даже бережно поцеловал податливые тёплые губы жены. Горячие волны желания в тот же миг растеклись по всему телу, концентрируясь в одной точке.
Элизабет несмелыми движениями прошлась руками по моей груди, попутно расстёгивая мелкие пуговицы, спускаясь ниже...
— Джо-он... — выдохнула она со стоном, когда я оторвался от сладких и манящих губ.
Её ресницы трепетали, лицо порозовело.
— Такая красивая и желанная, — пробормотал, будто в бреду, понимая, что сейчас если не остановлюсь, не возьму себя в руки, то продолжу начатое.
Сделал шаг назад, но моя жена крепко вцепилась в полы рубашки и с невероятным стоном пещерной женщины дёрнула меня к себе за ткань со словами:
— Ты моё личное безумие, Джон! И не смей отговариваться или вилять, я уже
давно восстановилась... Если начал, то продолжай! И лучше не зли меня...
В поддержку своих слов, она обвила мою шею руками, зарываясь пальчиками в волосах. Усмехнулся и одной рукой обвил осиную талию, а другой, придерживая её затылок, путаясь пальцами в золотистых мягких волнах, накрыл её губы своими губами.
Как прикажешь, моя королева. Как прикажешь. Для тебя я хоть весь мир обрушу.
Наш поцелуй быстро перерос в страстный. Рассудок оказался будто в сладком
тумане, чувства и первобытное желание вытеснили здравый смысл. Я быстро расправился с её платьем и нижним бельём. Быстрее молнии
