Цена мира - Александр Петрович Нетылев
В ответ на это Ингвар лишь хмыкнул:
— Допустим. И что?
Эдлинг аж подкинулся:
— Вы признаете это?!
— Я сказал «допустим», — повторил кесер, — Я пытаюсь понять, на что вы рассчитываете, заговаривая об этом. Даже если я признаю все ваши обвинения, это будет мое слово против вашего. Раз уж я зерцало греха, отродие Зверя и новый Карактак, наивно будет считать, что я не смогу солгать, что не говорил ничего этого. Вы не находите?
Бардальф стиснул рукоять меча до побелевших костяшек пальцев.
— Тогда чего вы от меня хотите?
— Всего лишь прояснить один момент. Я понял, что вы заметили, как я смотрю на свою супругу. И я прекрасно понимаю, что у вас могла возникнуть мысль, что она — мое уязвимое место. Так вот… это действительно так.
Ингвар прищурился, с удовольствием отметив, что даже бывалого воина пробрал змеиный взгляд проклятых демонских глаз.
— Прекрасная Вин’Линетта — единственный источник света в моей черной душе. И вам НЕ ЗАХОЧЕТСЯ увидеть, что я могу сотворить, если этот свет когда-нибудь погаснет. От ваших рук или от чьих-то еще, последствия коснутся всех. Я понятно излагаю?
— Более чем, — твердо ответил Бардальф, — Вы можете не беспокоиться об этом, кесер. Когда мы столкнемся в бою, это будет честный бой. Я не стану прятаться за женщинами и детьми.
Ингвар лишь дернул плечом:
— За годы войны я видел не раз, как такие «благородные воины» насилуют и убивают, не разбирая солдат и беззащитных жителей. Благородство — это хорошо, но инстинкт самосохранения — более надежная ставка.
— Вы не доверяете чести, — откликнулся эдлинг, — Потому что у вас самого её нет и в помине. И из всех вещей это лучше всего доказывает, что нет в вас божественной крови Эормуна.
В ответ кесер тонко улыбнулся:
— Я никому не доверяю, эдлинг Бардальф. И вам тоже не советую.
Утомленная сегодняшним днем, Линетта откровенно клевала носом, и секунды подумав, Ингвар предложил посадить её впереди себя. Придерживая девушку за талию, он окружил их пылающей демонской силой, надежно оградившей её от холодного ветра небесных высей. В спокойствии и тепле принцесса быстро задремала.
Хотя такое положение изрядно отвлекало от слежения за дорогой, не сказать чтобы Ингвар был против.
Бережно обнимая Линетту, Ингвар одной рукой направлял демона-коня. В голове же его звучал один вопрос.
Что дальше?
Во время войны он почти не заглядывал дальше её окончания. Он мечтал добиться мира между королевствами. Он мечтал жениться на Линетте. И не задумывался толком, ни какой будет мирная жизнь, ни какой будет жизнь семейная. Чем ему заниматься, когда пойдут разговоры, что королевству уже не нужна контрмера к колдунам семибожников? Как сделать жену счастливой, если сам он никогда даже толком не жил?
Как сделать так, чтобы она не жалела об этом браке?
На этом фоне неведомому злодею, плетшему против них свои интриги, Ингвар был почти благодарен. Общая угроза помогла им хоть немного сблизиться.
Но это не значило, что он не был намерен защитить то, что они построили.
Большая часть асканийской знати делилась на три основные фракции, неустанно боровшиеся между собой за влияние на короля. Сильнейшей из трех считалась фракция вдовствующей королевы. Властная и волевая женщина, Вин’Эдита с детства подчинила себе своего сына. Даже если и мог он сомневаться в ее решениях за глаза, никогда не хватало ему решимости возразить ей в лицо. Во многом благодаря этому Этельберт с охотой принял предложение брата «отвоевать» у него брак с Линеттой.
Тихая и покорная Ханна подходила ему явно лучше, чем решительная данаанка.
Вторая фракция была сторонниками примата церковной власти над светской. Основанное обожествляемым героем Эормуном, королевство Аскании издавна уделяло много внимания вопросам религии. Каждый приличный эдлинг или кесер держал при себе духовника, наставлявшего его в вопросах заветов Эормуна. Эормун, а вовсе не король был первым, кому клялся в верности каждый хеленд, и потому можно было сказать, что даже военная мощь формально принадлежала Церкви. Однако некоторым этого было мало, и Ингвар знал, что многие церковники мечтают свести роль короля к чисто формальному утверждению их воли.
К счастью, пока что им недоставало для этого сил.
Третья фракция была наиболее отчаянными патриотами Аскании как государства…, а также должниками Торгового Альянса. Увы, старая военная знать зачастую была довольно невежественна в вопросах экономики. Вновь и вновь отрывая крестьян от сохи и вырывая ремесленников из мастерских, хеленды и эдлинги сводили на нет доходы своих владений. Постепенно они загоняли себя в долги и рано или поздно связывались с «благодетелем» с юга. Альянс действовал хитро: начинал он действительно с благодеяний. Затем следовали благодеяния, за которые подразумевалась маленькая ответная услуга.
А затем не успеешь оглянуться, и ты связан по рукам и ногам.
Сам Ингвар не принадлежал ни к какой фракции, — как и Этельберт. Братья старались держать в тайне свое сотрудничество, на публике поддерживая видимость соперничества. Ингвар давал понять, что желает получить то, что принадлежит ему по праву старшего. Этельберт намекал, что просто не знает, как ему избавиться от проклятого колдуна. Но между тем, когда баланс сил между фракциями нарушался, Этельберт осыпал милостями отстающих, а Ингвар наносил удар по тем, кто вырвался вперед.
Обеспечивая стабильность системы.
Однако нынешняя ситуация выходила за рамки борьбы фракций. Получается, что кто-то не просто не желал мира между королевствами, но и готов был ради своих целей убить данаанскую принцессу черным колдовством посреди территории Аскании. Подобного нельзя было спускать. Если окажется, что этот человек действовал не в одиночку, а с ведома своих собратьев по фракции…
Ингвар не собирался ограничиваться карой исполнителя.
А это означало большой риск конфронтации с самим королем. Бей’Вулфред, хоть и верующий эорминг, принадлежал не к «церковникам», а к людям вдовствующей королевы. Ингвар знал, что Вин’Эдита планировала просить назначить его защитником
