Цена мира - Александр Петрович Нетылев
Но все же тот день он запомнил в мельчайших подробностях.
«Есть здесь кто-нибудь? Пожалуйста! Хоть кто-нибудь живой!»
Вот уже тринадцать часов он метался, ища выход. Метался по лабиринту без стен и дверей, по бескрайней пустоши Бездны. По пустоши, где оказался, убегая от пересудов, от людской молвы.
От всех тех, кто говорил, что это он убил своего двоюродного брата.
Лишь проклятые тени окружали его. Их беззвучный шепот, казалось, ввинчивался в мозг, минуя уши.
«Ты наш…»
«…от нашей крови…»
«…от нашего духа…»
«…от нашей воли…»
«Ты такой, как мы…»
«Проклятый…»
«…от рождения…»
«Прими это…»
«Прими свою судьбу…»
«И больше не будешь один…»
Сперва он бежал, но вскоре выбился из сил. К концу тринадцатого часа Ингвар не мог уже даже идти. В конечном счете он рухнул, где стоял. «Если вы хотите сожрать меня — давайте!» — крикнул он тогда.
Но этого не случилось.
Очнулся он от того, что в глаза ему били лучи рассветного солнца, — солнца, которого не было в Бездне. В спину больно врезались неровные камни, — камни, которых не было в Бездне. Над головой шуршали кроны деревьев, — деревьев, которых не было в Бездне.
А еще чего в Бездне быть никак не могло, так это лика, в первым момент показавшегося ему ангельским. Лишь впоследствии понял он, что это была девочка из плоти и крови. Но тогда игра света в белом золоте волос казалась ему священным сиянием.
Маленькая, младше его самого, одетая в пышное розовое платьице девочка увидела его лежащим в траве и без малейшего страха подбежала к нему.
«Не подходи!» — крикнул тогда Ингвар.
«Почему?» — ответила девочка.
«Я опасен», — признался он, — «Я Зло!»
Какие-то секунды девочка осмысливала сказанное. А затем вдруг спросила:
«А зачем тебе быть Злом?»
Здесь уже задумался Ингвар. Зачем? Над этим вопросом он никогда не думал. Да и как будто у него был выбор!
«Меня не спрашивали!» — выплеснул он горечь обиды, чувствуя, как к глазам поступают слезы.
Впервые за свою сознательную жизнь он позволил себе показать слезы посторонним.
«Для людей я буду Злом, что бы ни делал!»
И снова девочка задумалась над ответом. А потом улыбнулась какой-то лукавой улыбкой, не слишком вязавшейся с её возрастом:
«А почему бы тебе не быть добрым для себя?»
Ингвар тяжело вздохнул. В его голосе звучала лишь обреченность:
«Я проклят…»
Разговор прервали приближающиеся голоса.
«Ваше Высочество! Где вы?!»
Показавшаяся из-за каких-то декоративных растений, образовывавших садовый лабиринт, женщина средних лет в одеждах служанки сходу накинулась на «ангела» с упреками:
«Ваше Высочество, нельзя так убегать из-под надзора! Что скажет нам Его Величество, если с вами что-то случится?!»
Она осеклась, увидев Ингвара, и явно приготовилась закричать. Оглядываясь назад, он понимал, что видок у него был тот еще для дворцового сада: пусть и ребенок, но грязный, оборванный и главное — с синим отливом волос и жутким мерцанием глаз.
А девочка, казалось, не видела ничего страшного.
«Смотри, кормилица, кого я нашла!» — похвасталась она, — «Он говорит, что он проклят. Как сказочный принц! А правда, что проклятье может развеять поцелуй любви?»
Не дожидаясь ответа, она склонилась над Ингваром и не задумываясь поцеловала его в щеку. Он замер, ошарашенный. Сколько он помнил себя, не знал он ни поцелуя, ни объятия, ни иного проявления нежности. Кто станет целовать отродие Зверя? Казалось ему происходящее странным и ненормальным.
Но удивительно приятным.
А кормилица уже командовала понабежавшими слугами:
«Уведите Вин’Линетту! И позовите стражу: у нас тут посторонний на территории дворца!»
Только когда установили его личность, Ингвар узнал, что оказался в Данаане. К счастью, на тот момент отношения стран еще не дошли до грани войны, и отцу пришлось пойти лишь на небольшие уступки, чтобы недостойный сын не стал заложником в чужом королевстве. Едва его привезли обратно в Асканию, отец собственноручно отходил его кнутом за безрассудство, — и после этого вновь не вспоминал о нем почти до самой смерти.
Но Ингвар готов был терпеть такую порку каждый день, лишь бы хоть один раз снова увидеть лукавую улыбку принцессы.
— Ингвар! Ты идешь? — голос супруги вернул его в настоящее.
Линетта улыбалась почти так же, как тогда.
Почти пятнадцать лет назад.
— Иди вперед, — ответил кесер, — Мне нужно сказать пару слов эдлингу Бардальфу.
Когда началось «освобождение» Данаана, отец был еще жив. Ингвар тогда пытался встретиться с ним и отговорить его от войны… Но недостойному сыну не дали даже аудиенцию. А на следующий день в его поместье Голос Короля доставил предписание явиться на фронт конно, людно и оружно. В первом походе Ингвара сопровождали ополченцы с его лена.
В последующие он брал уже только демонов.
Он воевал — и он убивал. Ни разу Ингвар не показывал страха врагу. Но и теми чудовищами, какими описывали семибожников жрецы, он видеть их тоже не мог.
Слишком привык он быть чудовищем сам.
Сражаясь же бок о бок, он постепенно сближался со своим единокровным братом. С сыном женщины, на которой отец женился, едва окончился траур по его матери. С тем, кто был на год его младше, но все же наследовал трон вперед него.
Злые языки говорили, что в этой дружбе больше расчета, чем искренности, — и злые языки были правы. Когда отца не стало, Ингвар получил то, на что прежде не мог рассчитывать: доступ к уху правящего монарха. Четыре года он использовал открывшиеся возможности, чтобы постепенно добиться желаемого.
Мира между королевствами.
И девушки, что когда-то спасла его душу.
Однако разумеется, возвышение Ар’Ингвара Недостойного не осталось для многих незамеченным.
— Я не доверяю вам, — прямо сказал Бардальф, когда они остались одни, — Я мог бы прятаться
