Бесстрашие - Кристин Смит
— Кажется, нам придётся заночевать здесь, — говорю я, глядя, как каньон погружается в тень. Сейчас, когда солнце уже скрылось за одной из стен каньона, здесь быстро темнеет. — Тебе придётся пропустить праздничный ужин, прости.
Сиенна стонет.
— Мы проведём здесь всю ночь? О нет. Мама меня убьёт.
— Мы всё ей объясним. Да и тебе уже восемнадцать. Большая девочка.
Я криво ухмыляюсь. Сиенна поглядывает на меня из-под ресниц.
— Это правда…
Усмехаюсь и придвигаюсь ближе. Не хочу, чтобы между нами оставалось свободное пространство. Обхватываю руками её лицо, рассматривая каждую веснушку на носу, и говорю:
— В моей жизни было много девушек…
— Ой, пожалуйста, — перебивает она, отстраняясь. — Мне об этом знать не обязательно.
Беру её за руку.
— Просто дослушай, ладно?
Она что-то бормочет в ответ.
— Как я сказал, в моей жизни было много девушек, но ни одна не сравнится с тобой. То, что я чувствую к тебе… Я никогда ни к кому не испытывал таких чувств.
Сиенна с сомнением смотрит на меня.
— А как же Пейдж? Я подслушала ваш разговор у ручья. Звучало так, словно когда-то ты испытывал к ней такие чувства.
Как объяснить ей разницу между ней и Пейдж? Это всё равно что сравнивать солнце с луной. Без первого ты не можешь жить, а второе едва ли замечаешь.
— То, что было между мной и Пейдж, это совсем другое. Любил ли я её? Да. Считал ли это чем-то большим, чем очередной подростковой влюблённостью? Возможно. Но она ушла прежде, чем наши отношения переросли в нечто серьёзное.
Притягиваю Сиенну к себе, чтобы видеть каждую её ресничку.
— У меня есть мечта, — говорю я. — Восхитительная, идеальная мечта. О нас.
— Мне нравятся мечты. — Сиенна улыбается. — Особенно если в них ты.
— Тогда ты точно будешь в восторге от этой.
— Расскажи мне о ней, — бормочет она.
— Не могу.
— Трей! — возмущается Сиенна.
Усмехнувшись, целую её в лоб.
— Когда-нибудь, — обещаю я ей и целую в нос, затем подбородок и, наконец, в губы. У неё вкус абрикосов, которые мы недавно поели в сушёном виде. Я запускаю руки в её волосы, затем провожу по плечам. Сиенна такая худенькая, что даже под футболкой видно, как выделяются кости. Знаю, она похудела в тюрьме, но я надеялся, что в лагере она наберёт вес.
Её живот урчит от голода.
— Вот, — говорю я, открывая рюкзак и доставая джерки — высушенные кусочки вяленого мяса. — Поешь.
Она пытается отказаться.
— Я не голодна.
— Скажи это своему желудку.
Я даю ей в руки джерки и смотрю, как она пробует немного откусить.
— У меня с ними связаны плохие воспоминания, — говорит она, с трудом проглатывая.
— Не любишь джерки?
— Нет, не в этом дело… — Она прикусывает губу. — В тюрьме нас кормили джерками. Джерками и хлебом, всё.
Боже милостивый… Неудивительно, что она так похудела.
— Прости. Можешь не есть, если не хочешь. Я просто подумал, что ты голодна.
— Я теперь редко чувствую голод.
Но даже когда она произносит это, её желудок урчит, точно недовольный зверь внутри неё.
Поднимаю брови.
— Ты уверена?
Она мотает головой.
— Я имею в виду, что даже если я голодна, я не могу есть. — И спустя пару секунд добавляет: — И спать.
Всё это время я думал, что она отлично держится. Справляется с болью каким-то своим способом. Сама она не говорит о том, что произошло. Но если она не ест и не спит, значит, она не справляется. Ей больно, а она пытается не подавать виду.
— Твой папа? — спрашиваю я. Она кивает. — Джеб?
— Да. Всё сразу. Я постоянно вспоминаю, как отбывала заключение. Мне всё время приходится скрывать от мамы то, что случилось с папой. Каждую ночь я вижу, как они умирают, папа и Кудряш, снова и снова. Я чувствую себя такой… беспомощной. — Её глаза наполняются слезами. — Совершенно беспомощной.
— Ты не обязана справляться с этим в одиночку. Ты всегда можешь поговорить со мной. В любое время. Я рядом.
— Я знаю.
На минуту становится тихо, лишь вода плещет под нами. Уже полностью стемнело. Луна скрылась за облаками. Сова ухает вдалеке, и этот звук эхом проносится по каньону.
— А знаешь, — говорю я, прерывая молчание. — Я так же себя чувствовал, пока ты была в тюрьме. Беспомощным? О, мне это знакомо. Как только мне удалили чип и я всё вспомнил, моим единственным желанием было защитить тебя. Но я не мог. Ты была заперта в том тюремном аду, и я никак не мог до тебя добраться. Я чувствовал себя… Бесполезным. Беспомощным.
Сиенна проводит пальцами по моим губам, оставляя покалывающее ощущение.
— Но ты нашёл способ. Всегда находишь.
— Не всегда.
Мы оба подумали о её папе и Джебе.
Сиенна складывает руки на коленях. И вот я уже скучаю по её прикосновениям…
— Иногда я мечтаю, чтобы мы познакомились при иных обстоятельствах, — говорит она. — Слишком много… всего… тянет нас вниз.
Я понимаю, о чём она говорит. Какой была бы моя жизнь, не будь я Треем Винчестером, сыном Брайанта Винчестера, предыдущего лидера «Грани»? Будь я обычным парнем, который встретил Сиенну на каком-нибудь школьном мероприятии или типа того. Если бы мы родились пятьдесят или даже сто пятьдесят лет назад. Всё было бы по-другому. Наша жизнь, наше будущее, наши цели — всё было бы другим.
— Если справимся с этим, то справимся с чем угодно.
— Это правда. — Она убирает свои волосы назад, задерживает на секунду, а затем вновь распускает. Меняет позу, разворачиваясь лицом ко мне. — Расскажи мне что-нибудь. Что-нибудь, о чём я не знаю. О своём детстве.
— Что именно?
— Не знаю. Например, чем ты любил заниматься?
— Что ж, ладно… Мой отец
