История Мадлен - Полина Ром
Другого шанса у меня не будет, и потеряв сейчас все то, что я строила несколько лет, страдая, переживая, экономя на всем, я не смогу начать снова еще раз.
Моя вторая жизнь, которую дали мне неведомые силы, может быть бездарно растрачена из-за чужого скотства. Каждый мир имеет свои правила игры. Если Бернардет опозорит меня — двери всех приличных домов для моих изделий будут закрыты. Эта дрянь погубит не только меня, но и мое дело.
Глава 33
Утром я всё еще не знала, что мне делать и как поступить правильно. Самое плохое, что у меня опустились руки, пропал творческий настрой, меня как будто выжали и высушили.
Поддержка и помощь Пьера и Патрика, конечно, вселяли надежду, что всё обойдётся, но состояние было тоскливое. Почему так происходит? Ты стараешься работать, созидать и создавать. Но появляется кто-то и ты понимаешь, что он одним своим грязным языком способен разрушить всё.
Впрочем, как раз к такому мне было не привыкать – с предательством и коварством я сталкивалась еще в своей прошлой жизни. И, кстати, с крахом своих трудов, тоже.
Поэтому меня пожирал самый настоящий ужас. Я думала, думала, как же предотвратить катастрофу, которая будет неизбежна, если две гадины просто меня оболгут.
Я долго умывалась и собиралась. Четкого плана не было. И тогда я внезапно решила поехать к Розе. Этой женщине удалось выстоять и сейчас она была глыбой как в профессиональном плане, так и в репутационном. Я решила попросить у неё совета. И, кроме того, просто обязана была её предупредить. Ведь Бернардет со своей теткой способна была навредить и ей.
Я попросила кучера ехать помедленнее, не торопиться. И пока ехала к Розе, я попыталась хоть немного сосредоточиться на рабочих вопросах. Стянув зубами перчатку – писать в них было неудобно – я развернула рабочий блокнот, и стала делать заметки.
Новые кружева пришли – это отлично. Я мысленно распределила, какие комплекты пополнят эти тончайшие изысканные ажурные орнаменты. Скорее всего, новую весеннюю коллекцию. Вдруг у меня возникла идея о подвенечных платьях и настроение резко поднялось. Моё воображение уже рисовало мне торжественные и романтичные, элегантные и женственные платья.
Я так долго ждала эти кружева, знала, что идея самого лучшего им применения придёт тогда, когда они уже будут у меня в руках, когда я смогу в реале оценить и тонкость работы, и изящество рисунка.
Рука машинально набрасывала даже не эскизы, а лишь их отдельные элементы. Другим они, возможно, и не были бы понятны. Но я знала, что за ними кроется.
Похоже, мозг нашел психологическую защиту от случившегося. Я представляла различные варианты этих подвенечных платьев.
Например, платье, которое полностью сделано из кружев. Такие вариации, как правило, смотрятся роскошно и богато.
Карандаш в моей руке тут же принимался зарисовывать: в первую очередь фасон – он не должен быть очень пышным, а вот облегающие или ниспадающие модели придутся как нельзя кстати.
Платье, частично декорированное кружевом. Такое сочетание смотрится элегантно и нежно. Кружевом можно декорировать корсет, а юбку оставить гладкой, атласной.
Подвенечное платье с отдельными кружевными элементами. Я представила ткань, одну из наших фирменных, которая будет смотреться просто божественно с такой отделкой…
Экипаж резко остановился и я вернулась из своего чудесного мира творчества туда, где этот мир может быть безжалостно разрушен.
Мы находились у магазина мадам Бертен, но я не спешила выходить. Чувствовала себя отвратительно, как будто была виновата в том, что несу ей дурную весть.
– Мадемуазель, – послышался голос кучера, который, наверное, решил, что я заснула.
– Я слышу, всё в порядке, – крикнула я в ответ, и он поспешно отворил дверцу.
Выйдя на воздух, я попыталась глубоко вздохнуть, но у вздох получился прерывистый. Тогда я уже не стала медлить и вошла внутрь.
Меня, как обычно громко поприветствовали девушки-закройщицы.
– Мадемуазель Мадлен! Какими судьбами в столь ранний час? – радостно встретила одна.
– Мадемуазель Мадлен, – перебила её вторая, – одна моя подруга служит в доме госпожи Флоранс, так вот, та в таком восторге от ваших моделей, что написала об этом своей подруге в Америку!
– Как будто эти американцы что-нибудь понимают в моде, – насмешливо скривилась третья. — Вот у меня сестра двоюродная служит горничной в доме русского посла… Так вот, несколько ваших моделей отправлены в эту дикую Россию, представляете?! Под охраной их нахальных гусар. Хотя, конечно, они красавцы и, говорят, всегда щедры к бедным белошвейкам!
Сейчас я улыбалась шуткам девушек, но практически через силу. Что они будут говорить, когда обо мне поползут по городу грязные слухи? С презрением или с жалостью будут перешептываться за моей спиной?
Боясь, что на глаза сейчас навернутся слёзы, я помахала им рукой и прошла к Розе. Она по моему лицу поняла – что-то случилось, и поспешила ко мне навстречу.
– Мадемуазель Мадлен! Что случилось?? Что-то в мастерских???
Господи, как ей сказать?
– Мадам Бертен…- я с трудом подбирала слова, – случилось нечто неприятное. Вернее, еще не случилось, но грозит случиться. Это может доставить неприятности мне, и нанести большой удар по вашему делу…- далее продолжить я не смогла – горло перехватило, даже больно стало. Я прижала руку к шее.
Роза смотрела на меня непонимающе. Затем чуть ли не силком усадила на стул, а потом прошелестела юбками мимо, чтобы приоткрыть окно и налить мне воды.
– Пейте, мадемуазель. Выпейте немедленно, – её голос не звучал испуганно, он был твёрдым.
В этот момент я чувствовала себя рядом с ней какой-то размазнёй. Но ведь она не представляла даже…
Когда я смогла дышать ровнее, Роза почти приказала мне:
– Ну а теперь – рассказывайте!
Я начала практически с того момента, когда Бернардет с тёткой вынудили меня оказаться в том злосчастном домике. И, хотя, практически всё, что я говорила, подбираясь к главному, Роза прекрасно знала – она не перебивала меня. Только время от времени подбадривала:
– Так-так, ага…Хорошо, понятно…
Мне стало говорить чуть легче и я практически добралась до сути. И тут снова стала запинаться.
– Вы, наверное, слышали про этот скандал, который обсуждал весь Париж?
Поскольку, скандалы в светском обществе Парижа происходили ежедневно, если не ежечасно, она несколько секунд смотрела на меня непонимающе.
– Ну, с моей двоюродной сестрой и баронетом…
Роза вспомнила и закивала.
– Ах, ну
