Плохой Ангел - Дж. С. Андрижески
Он хотел пригнуть её голову, увести с линии огня, но вместо этого его рука легла ей на бедро, и он оставил её там.
Феникс не пыталась оттолкнуть его.
Должно быть, он потерял сознание.
Он также толком не помнил ту часть, которая была до отключки.
Он едва помнил дорогу.
Он определённо не помнил, как выбрался из джипа.
Сейчас он находился не в машине.
Дэгс открыл глаза и обнаружил, что смотрит в потолок, высокий белый потолок, который показался ему странно знакомым. Это выглядело неправильно. Это не походило на потолок в больнице или отделении неотложной помощи.
С другой стороны, у Дэгса не было большого опыта с больницами.
Большинство операционных он видел в сериалах, которые смотрел со своими родителями в детстве.
Это определённо не походило на одну из тех больниц.
На него падал яркий свет.
На нём не было рубашки.
Над ним стояли по меньшей мере два человека.
Дэгс мог чувствовать больше людей в комнате, но видел только этих двоих.
Одна из них, та, что ближе, тыкала в него чем-то похожим на очень длинный пинцет. Она расположила пинцет под углом, держа его двумя пальцами, просунутыми в круглые металлические отверстия. Та же самая женщина сжимала в другой руке портативное устройство, похожее на очень дорогой GPS-трекер.
— Я думаю, прошла навылет, — говорила она, поворачивая голову, чтобы пообщаться с кем-то ещё, с другим человеком, которого Дэгс не мог видеть. — Я не улавливаю в нём никакого металла. Как я и сказала ранее… у него спереди приличных размеров выходное отверстие. Насколько я могу определить, пуля прошла навылет. Вы уверены, что в него стреляли только один раз?
— Практически уверена, — сказал знакомый голос.
— Практически уверена? — проворчал другой голос.
Первый голос, до боли знакомый, не ответил.
Второй голос, который тоже был знакомым, заговорил снова, и на этот раз в нём звучало сомнение, беспокойство.
— С ним всё будет хорошо?
Азия. Это говорила Азия.
Дэгс закрыл глаза, борясь с волной тошноты.
Что Азия делала в операционной? Почему врачи это допустили? Была ли на ней вообще маска?
С другой стороны, это чертовски странная операционная. Если бы он не знал лучше, то мог бы поклясться, что лежит на чьём-то кухонном столе.
— Я думаю, да, — сказала женщина-врач, в голосе которой звучало такое же сомнение, как и у Азии. — Рана выглядит необычно, потому что он странно исцеляется…
Выразительное фырканье.
Это был первый голос, тревожно знакомый, тот, который вызвал у него неприятное, почти болезненное ощущение в животе.
Женщина-врач посмотрела в направлении ворчания.
— Вы видите это? — спросила она, указывая на грудь Дэгса. — Уже затягивается. Я думала, что мне придётся прижечь артерию, но, похоже, она просто… закрылась сама собой.
Снова это выразительное фырканье.
— С ним всё будет в порядке? — повторила Азия, похоже, всё ещё беспокоясь. — Он выглядит очень бледным. Как будто потерял слишком много крови. Он потерял слишком много крови? Ему нужно ещё?
— Может быть, ему нужно перестать получать пулевые ранения, — пробормотал мужской голос. — Ну типа, Господи… что, чёрт возьми, не так с этим парнем?
Снова воцарилось молчание.
Теперь Дэгс был совершенно сбит с толку.
Он хотел повернуть голову, чтобы спросить кого-нибудь из них, но не мог пошевелиться.
— Он очнулся, — сказал кто-то. — Разве он должен сейчас быть в сознании?
— Нет, — сказала женщина-врач, явно встревожившись. — Нет, не должен. Я дала ему столько морфия, что хватило бы уложить маленького носорога.
Дэгс наблюдал, как та же самая женщина отложила в сторону длинный пинцет. Через несколько секунд она уже держала в руке шприц, постукивая пальцем по жидкости внутри.
Он хотел запротестовать, сказать, что нет, он этого не хочет.
Он вспомнил о флаконе…
Но что-то уже проникало под его кожу.
Он почувствовал давление в своей руке, достаточно сильное, чтобы заставить его ахнуть и заморгать. Жидкость попала в его кровоток — что-то более густое на ощупь, чем кровь, что-то, от чего у него заскрежетали зубы и закружилась голова.
И снова он не помнил, как потерял сознание.
Глава 21. Плохой ангел
— Нет. — Дэгс вплыл в пространство сна, хмуро посмотрев на старика, как только увидел его. — Нет. Уходи. Я не хочу этого слышать. Я не могу иметь с тобой дело прямо сейчас…
Старик улыбнулся. «Вот как ты приветствуешь старших?»
— Я не хотел проявить неуважение…
Его дед уже отмахивается от его слов.
«Чего ты боишься? — его голос тише обычного, словно шёпот на ветру. — Чего ты боишься, Убивающий Многих? Ты боишься за неё? Или за себя?»
Дэгс не хочет этого слышать.
Он не хочет думать об этом.
В любом случае, это не имеет значения. Не имеет значения, что стоит на первом месте, а что — на втором. Он не может этого сделать. Он не может.
Изменение было чертовски трудным.
Труднее, чем он обычно признавался себе.
Таким трудным, что он еле-еле сумел это пережить.
Он помнил ночи, когда хотелось умереть, настолько ему было больно. Он помнил, как ему казалось, будто он мёртв, будто кто-то или что-то убило его.
Он бы никому такого не пожелал. Он бы не пожелал этого…
Боже, Феникс. Он не мог так поступить с ней. Он не мог.
До Изменения у Дэгса было своё место в мире. У него были свои люди, друзья, которые больше походили на семью. У него была своя настоящая семья, и хотя её нельзя было назвать идеальной, они любили его. У него был план на будущее. У него были хобби, мечты. Он собирался поступать в колледж. Он собирался стать художником, кем-то, кто оставит настоящий след в мире. Он перешёл от обладания всем этим к…
Ничему.
Он потерял всё.
Всё, чем он был. Всех и вся, о ком он заботился.
На протяжении многих лет он был совершенно одинок.
Он до сих пор был один…
«Ты никогда не был один», — шепчет старик.
…У него до сих пор никого не было.
То, что случилось с Дэгсом, уже случилось. Дело сделано.
Он не мог обратить это вспять. Никто не мог забрать это назад. Он не мог спрятаться в её мире, и он также не хотел втягивать её в своё безумие. Он, чёрт возьми, не мог так поступить с ней. Он не мог сделать с её жизнью то, что сделал со своей собственной. Он
