Поцелуй феи. Книга 1. Часть 4 - Иван Сирфидов
– Бывает, – подтвердил Шэух. – Ты юноша, тебе тяжело это понять. Мужчина сатанеет слегка от жизни без жены. А в их краях таких не сосчитаешь сколько. Как следствие, культ определённый возникает… стремления к женщинам. У них считается, что после смерти герой попадает в рай, который по их представлению гарем из тысячи девиц прекрасных. Представь теперь, с какой охотой их бедняки бегут в армию вступать, грезя о войне. Благо, они плохие воины. Слабые. Кто жаждет помереть, недолго проживёт в бою. У нас не раз бывали войны с ними, у небопоклонников, они к нам вторгались, и мы всегда легко их побивали.
– Вот так представление о рае, – вздохнула Лала. – Не вместе парочкой навеки средь райских кущ, а лишь… стремление к утехам. По мне, так это ад.
– Презрение к женщинам столь сильно в их взглядах, что у них, к примеру, нет ни сказок ни легенд про фей, – поведал Шэух. – У них джины, мужские существа, исполняют в сказках желания. Всё потому, что волшебные существа высшие, выше нас, а женщина по их представлению может быть только низшим существом. Я думаю, явись к ним фея, как к нам недавно, тем более, в её коротком платье, как говорят. Её бы там тут же закидали камнями.
Лала так и округлила глазки испуганно. Рун почувствовал, что она напряглась, и погладил её пальчики.
– А чего же наши монахи не сатанеют? – поинтересовался он в задумчивости.
– Они сами отказываются от женщин. У них дух силён, – объяснил Шэух. – А там наоборот, истово жаждут, но не могут получить. Поэтому сатанеют. Поэтому женщина становится столь желанна, что чего она там желает сама, мужчин уже не волнует. Она становится вещью.
– Ох, Рун, это же прямо как у тебя было, когда ты зельица приворотного испил! – поразилась Лала. – Так меня желал, что мои чувства перестали иметь для тебя значение.
– И они считают нас варварами? – покачал головой Рун.
– Уверены в этом. С презрением относятся, – усмехнулся Шэух. – Ну, это, впрочем, всем народам свойственно. Другие нации считать за дикарей, а собственной гордиться. Ты, я смотрю, впечатлительный парень. Кажется, я тебя сильно удивил.
– Ну да, есть такое, – признал Рун.
На его физиономии отражалось выражение растерянного непонимания. Ум силился переварить новые знания. И словно не справлялся. Слишком уж они отличались от всего известного ранее, от привычного порядка вещей. Лала тоже многое рассказывала ему о своей стране. И это были потрясающие воображение повествования о чудесах и существах волшебного мира. Но это же как сказки, у фей всё доброе, оно не отзывается внутри непостижимой противоречивостью, не заставляет пытаться осмыслить. Просто восхищает, и всё. А тут. Прямо ввергает в смятение.
– Да ты грусти. Это не повод горевать, повод радоваться. Что мы живём у нас. В столь замечательной стране, – посоветовал Шэух не без доли юмора. – Ладно, придётся мне, пожалуй, завершить свои рассказы. Тебе, по-моему, хватит. Ты вот скажи, хотел бы ты там побывать после всего, что услышал, или нет?
– Наверное, – произнёс Рун после недолгих размышлений. – Посмотреть на то, как там живут. На людей с гнёздами на головах. Мне же не надо становиться таким, как они. Посмотреть и вернуться потом. Было бы… здорово.
– Вот это правильно, молодец.
– А чудеса вы какие-нибудь там видели? В Лемтараде? – спросил Рун.
– Волшебство видел, немало. Там умелые чародеи. Чудес не видел, – ответил Шэух. – Чудо, это необъяснимое явление с позиций магической науки. Или слишком уникальное. Вот тут недавно чудо произошло, в этом городе. Кажется, именно сегодня. Ты слышал про жену гончара?
– Ага. Не верится немного. Но слышал.
– Удачно я заглянул в сей городишко. Завтра пойду к гончару, порасспрошу сынка его, протестирую насчёт магических способностей. Вдруг он магом урождён. Да и само это происшествие, если оно действительно имело место, ценно, должно быть задокументировано в летописях ордена. Я буду тот, кто принесёт весть о нём. Почётно. Хочешь, кстати, тебя проверю на магические способности? Так и быть, бесплатно. Хороший ты собеседник. И к камину пустил, просох я знатно. Вдруг не зря нас судьба свела, вдруг тебя природа силой магической одарила? А ты и не ведаешь. Тогда тебя примут в ордене с распростёртыми объятьями. Обучат. Может, и попутешествуешь по миру. Братьям из ордена часто приходится ездить в чужеземье. У ордена много разных интересов в других краях.
– А долго это? Сколько времени займёт? – аккуратно осведомился Рун.
– Да пять минут.
– Ну… если бесплатно. То… я бы хотел узнать, есть во мне магия или нет.
– Чтож, пойду к себе, надо кое-что принести, – Шэух встал. – Сейчас вернусь.
Он вышел, притворив дверь. Лала и Рун сидели, слегка потрясённые рассказом.
– Да… – вымолвила Лала задумчиво. – Насколько странно всё и грустно в иных местах. У вас и нас рыцари почитают дам. А там презирают.
– Ну… у нас рыцари почитают лишь знатных дам. А остальных-то… не особо, – поделился мыслью Рун.
– Всё равно. В нашей стране. И в вашей. Всё рыцарским духом пропитано. Это глубоко в укладе наших народов, – заметила Лала. – Каждый даже из простолюдинов, из крестьян, в душе немножко рыцарь, по отношенью к дамам. А то и очень сильно. Вот как ты. Ты, Рун, мой рыцарь благородный.
– Ну, насчёт благородного я бы поспорил. И на счёт рыцаря. А так всё верно, – усмехнулся Рун.
– Не смейся, милый, – тоже чуть улыбнулась Лала. – Я правду говорю. Рыцарство, это как… путеводная звезда, на что равняются у нас в той или иной мере все. И знатного происхождения, и нет. Это на всех влияет. А рыцари в таком почёте у населения, столь уважаемы, в немалой степени именно за то, что защищают слабых дам. Они дают надежду слабым, и веру в доброту. Рыцарей делает рыцарями во многом именно их трепетное отношение к дамам.
– Возможно ты права, – кивнул Рун. – В детстве начинаешь по-другому относиться к девочкам, когда узнаёшь про рыцарей и рыцарский кодекс, и принимаешься играть в рыцарей и представлять себя рыцарем. Это очень влияет.
– Какой умный дяденька, – уважительно произнесла Лала. – И столько повидал всего.
– Ага.
– Но то, что он рассказывает, страшно. У нас, в нашем мире, суженый мой, тоже есть нечто подобное. Только прямо противоположное, – поведала Лала. – У нас есть страна амазонок. Это люди, между прочим.
– Люди?
– Да, такие же, как вы. У нас тоже живут люди. У амазонок женщины правят, а мужчины презираемы. Женщины воины, а
