Наталья Косухина - И замкнется круг
Затянув самые глубокие раны и уменьшив боль, я начала выманивать сознание, которое от болевого шока и ужаса никак не хотело всплывать. Я помогала как могла, отогревала внутренним теплом и неохотно человек начал бороться самостоятельно.
Вынырнув в реальность под гомон удивленных врачей, опираясь на руку Калеба, посмотрела на Алонсо.
— Ему нужны кровь и лечение. Он поправится.
— Феноменально, — вот и все, что вымолвил глава творцов.
А мой список долгов к Южной корпорации все рос.
Это была последняя разумная мысль, а потом сознание стало гаснуть, не выдержав перегрузки, и я полетела лицом вперед. Мне не дали оказаться на полу только руки Калеба, вовремя подхватившие меня.
И мне стало та-а-ак спокойно.
* * *На следующий день я как могла старалась избегать Калеба, смущение снедало меня, а еще мне было больно. Больно из-за того, что Родригес даже у амазонок, когда мы были практически неодетыми, не реагировал на меня как на женщину. А вот я им, похоже, увлеклась и сильно.
Трудно признаться себе в чувствах, когда не видишь взаимности. Однако, несмотря на то что говорят: подслушивать вредно, именно случайно услышанный разговор позволил мне смириться со своими чувствами.
Направляясь проведать своего недавнего пациента, что полным ходом шел на поправку, я остановилась около смотрового кабинета, услышав доносящиеся оттуда мужские голоса.
Судя по всему, говорившие были одни, так как тема обсуждалась деликатная.
— Калеб, я тебя не понимаю. Ты же сам только что косвенно подтвердил мои слова, почему же ты ничего не делаешь?
— А что ты предлагаешь мне делать? Я же сказал, что твои предположения относительно нее неверны. Ты хочешь, чтобы я ее заставил?
— Не говори чепухи! Все, кто видят вас вместе, замечают, что у вас особые отношения. Да между вами так искры летят, что хочется выйти и покурить!
— Алонсо, я не буду навязывать Вере близкие отношения, услышь меня наконец. Ты знаешь о нашей особой связи, а она хоть и личная, но с интимной стороной отношений не имеет ничего общего. Вот поэтому со стороны все так и выглядит. Ты-то должен знать.
— Я вижу вас каждый день, прожил жизнь и я не дурак. Это ты можешь кому-то другому что-то такое объяснять. Не хочешь заняться Верой ты, я попрошу Марио, кажется она ему симпатизирует.
В комнате повисла тишина.
— Если у тебя есть лишние кадры, можешь ими разбрасываться сколько угодно, — наконец послышался глухой голос Калеба.
Ай-яй, плохая интонация. Стараясь изо всех сил, я принялась гасить вспышку ярости, что разрасталась в Родригесе с ужасающей быстротой.
— Ты думаешь, мы будем стоять и смотреть на твои действия, еще и прикрывать перед законом?!
— Будешь, а куда ты денешься? Творцов первой степени на земном шаре несколько на миллионы жителей. А мы позарез вам нужны. Ты можешь делать что хочешь, но обидеть Веру я вам не позволю, учти это!
— А ты не подслушивай.
Я мысленно застонала. Своими действиями я смирила ярость Калеба, но выдала себя.
— Я прошу только об одном: подумай над моим предложением, я уверен, что Разинская будет с тобой счастлива.
И Разинская в этом уверена, но кого это волнует?
Поняв, что ничего нового мне уже не услышать, я проведала пациента и расположилась в одной из комнат отдыха. Я ждала. Родригес появился спустя минут десять.
— Ругаться будешь? — первое, что спросил творец.
— А надо?
— Нет, конечно. Но я бы не обрадовался, услышав такое.
— И я бы не обрадовалась. Но, во-первых, ты был пусечкой, а во-вторых, мы ведь уже обсуждали этот вопрос. Правда, я не думала, что на тебя так давят.
— Сам не предполагал. И не представляю, что делать дальше, как суметь защитить тебя и оградить от таких разговоров себя.
Я смотрела на Родригеса и понимала, каким я вижу идеального мужчину. Такого можно любить и без взаимности, но и отступить, не попытавшись завоевать, я не могла. Бабушка всегда говорила, что нужно бороться.
А если не получится… Что ж, тогда я буду рада, если счастлив будет он. Любовь не может быть эгоистичной.
— У меня есть выход и решение нашей проблемы. Но он несколько… нестандартный.
— Рассказывай, — усмехнулся Калеб. — В нашей жизни все нестандартное.
— Я предлагаю закрутить роман.
Родригес поражённо вскинул голову и впился в меня взглядом, словно что-то ища.
— Ну… Не серьезно, а понарошку.
— Не могу сказать, что понял тебя, — нерешительно заметил творец.
— Раньше мы совмещали приятное с полезным и, помимо повседневных забот, еще и подыскивали мне молодого человека. Не думаю, что теперь, когда вскрылась еще одна грань моего дара, от этого будет толк.
— Почему ты…
Я подняла руку, останавливая Калеба.
— Давай не будем спорить, это и так ясно. Но для тебя еще не все потеряно. Вот я и предлагаю, чтобы мы закрутили роман понарошку и заставили Каталину ревновать. И раз уж со мной ничего не получится, так хоть тебе поможем.
— Понарошку, — пробормотал Родригес, уставившись на свои руки.
Кажется, он не в восторге от моей идеи.
— Да. С одной стороны, это будет выглядеть, словно ты внял доводам Алонсо и он оставит тебя в покое. С другой — наши отношения сподвигнут Каталину на решительные действия. Я же вижу, что она жалеет о разрыве с тобой. Так мы достигнем своей цели.
Немного помолчав, Калеб кивнул.
— Знаешь, я верю, что таким образом каждый из нас получает возможность достичь желаемого и согласен с твоим планом. Только у меня будут сложности с его реализацией, потому что я буду бояться обидеть тебя. Да и не соблазнитель я по натуре, это больше к Марио.
— Тогда я буду инициатором и подскажу, как лучше очаровать женщину. Это в обольщении мужчин у меня пробел, а как обольстить женщину, я покажу. Значит, ты согласен с таким планом?
— Да, только имей в виду, пока для всех ты со мной, то не сможешь завязать отношения с другим, иначе я ему хребет сломаю. Прости, ничего личного.
— А ты не думаешь, что эта палка о двух концах? Сам готов соответствовать?
— Да.
Мы смотрели друг другу в глаза, словно проверяя решимость.
Наконец я, улыбнувшись, протянула руку:
— Договорились.
Мы пожали руки, и тут я услышала от Калеба:
— Тогда готовься к первому туру нашего плана. Завтра отправляемся.
* * *Машины, высадив нас, плавно поднимались в воздух, а я стояла на посадочной площадке, осматривалась вокруг и не могла поверить своим глазам. Кругом были джунгли, один из крупнейших заповедников дикой природы.
