Дочь мольфара - Ри Даль
Сможет ли в таком случае помочь Космина?.. Наверняка сможет, не бывает такого, чтобы не смогла. Она и о цветах таких редких как-то прознала, когда сам Штефан не знал о хладной руте. Стало быть, у Космины больше разных хитрых знаний. На её хитрость Янко только и уповал теперь.
Он пошёл вместе с Чугаем и Юстыной обратной дорогой. Чугай выбирал тропы прямее и шагал шире — иногда приходилось перепрыгивать некоторые места. Зато таким вот резоном этот путь оказался много короче.
И вон уже показался вдалеке едва различимый на фоне звёздного неба печной дымок над горой — значит, там дом старой вештицы.
Глава 30
Обещанный с самого утра снежный буран всё-таки сподобился навестить мир. Он предупредительно завыл стылым ветром, пробрал холодом сразу всю подвластную ему территорию. Путники поспешили добраться скорее до тепла. Хотя Чугаю переживать о морозах нужды не было. Ему была люба всякая погода, даже самая ненастная, но он счёл нужным проводить Юстыну и Янко до дома старой вештицы.
И когда воющий лес остался уже позади, а троица остановилась у входа в грот лишь за тем, чтобы попрощаться с лестным стражем, из-за деревьев показалась тощая белая фигурка. Янко поначалу не увидел, а учуял её, будто мягкий перестук в сердце — словно секундная стрелка отмерила несколько делений на циферблате внутри его грудной клетки.
— Агнешка… — узнал Янко хрупкое приведение в белой одёже.
— Мавка, — решил Чугай, сдвигая густые брови.
Ему, понятное дело, неупокоенные девицы, бродящие со злыми помыслами меж деревьев, совсем не нравились. Но именно эту Чугай запомнил ещё с мальства. Её жизненный путь прошёл перед глазами древесного исполина: Чугай видел ту же девушку во младенчестве, потом в детские годы поглядывал за её девчачьими проказами, а буквально на днях заступил на пост у её домовины. Да видать, очень уж манила к себе эта девушка — и людей, и нелюдей. Теперь она и сама перешла на сторону тьмы, откуда уже никуда не уходят.
Тем не менее, было ней что-то особое — какая-то сила, непонятная и невидимая. Ту же силу заприметил в ней и Янко, и вештица Юстына.
Мольфар первым решился подойти к мавке.
— Не бойся, — приговаривал он. — Я тебя не обижу. Не обижу…
Мавка зашипела, извернулась под немыслимым углом, будто её сломало в пополам. Затем вроде угомонилась, и корчи её прекратились.
— Ты меня узнаёшь? — спросил Янко.
Мавка долго и пристально вглядывалась ему в глаза — пыталась вспомнить. Но воспоминания выскальзывали будто прыткие лягушата из мокрых пальцев.
— Ты знаешь, кто я? — вновь задал ей вопрос Янко.
— Знаю, — внезапно ответила Агнешка. — Ты — мой возлюбленный. Янко.
— Да. Да, — тихо и радостно подтвердил мольфар. — А как тебя зовут, помнишь?
— Помню, — после короткого молчания ответила мавка. — Агнеш. Агнеш меня зовут.
— Идём, Агнеш.
Янко потянулся к ней ладонью, и мавка тут же отпрянула. Она с жадностью и испугом взирала на протянутую руку, боясь притронуться к человеческой плоти. Ей хотелось этого, но и страх был невероятно силён. Однако Янко так и не убрал ладонь, и Агнешка ответила на его жест.
— Чудеса, — вздохнул Чугай то ли с облегчением, то ли с досадой. — Всё нынче перепуталось. Всё смешалось. Мне с таким уже не сладить. Старый я стал.
Юстына, что всё время вилась у его корневищ, тоже о чём-то задумалась, глядя на то, как мольфар ведёт к ним навстречу мавку. Никому и никогда она бы не рассказала о таком, но в те минуты Юстына тяжело и печально жалела, что никогда не встречала она в своей жизни подобных сильных чувств. Это как же надо любить человека, чтобы и посмертно доверять ему, тянуться к нему?..
— Идём, — тем временем зазывал Янко Агнешку, провожая её к дверям дома.
Чугай дальше не пошёл, он вернулся в лес — пережидать поднявшийся буран среди своей родной стихии.
Двое влюблённых ступили на порог дома вештицы. Тотчас за ними пришла и Юстына, которая живо перекинулась обратно в человеческий облик. На этот раз Янко совсем не заметил её великолепной наготы. Он был полностью увлечён Агнешкой.
Хоть и мог Янко взять её за руку, тепло ладони Агнешки и самого её прикосновения он не ощущал. Эти чувства точно проваливались в неизвестность, Янко не успевал их уловить. Пребывая в некоем подобии тела, Агнешка оставалась совершенно бестелесной. Раны её как бы затянулись и исцелились, но в самом деле продолжали стонать и кровоточить невидимо.
Агнешка виделась далёкой и прекрасной, но изнутри заполняла её вовсе не красота и стать, а гниющая злоба, обида и страшное непонимание случившегося. Что-то она припоминала, а что-то никак не могла припомнить. Что-то слегка будто трогало её чуткую самость, но в основном сковывало ледяным безразличием.
Она была простой девушкой и названной ведьмой. Была приёмной дочерью мольфара и преданной дочерью своего любящего отца. Она любила и была любима. Но всё это происходило где-то далеко, за сотни лет до этого вечера. И Агнешке не удавалось сложить оно с другим, уравнять и расставить в нужном порядке. Бродя мутным взором по стенам Космининого жилища, она едва ли понимала, где находится сейчас и почему.
Тем временем Юстына сняла с гвоздика большой пуховый платок, завернулась им и зевнула устало. Однако, говоря начистоту, не усталость её пробрала и не скука, а странная тягостная печаль. Юстына глянула на мавку и мольфара, державшихся за руки, вздохнула.
— Идёмте.
Все трое прошли к Космине, которая, как и в прошлый вечер, оставалась на том же месте — в своём излюбленном кресле-качалке напротив горящего очага. Возможно, тут она проводила далеко не одно десятилетие и почти приросла к своему месту.
Тем не менее, в этот раз старая вештица повела себя куда живее. Присутствие мавки заволокло комнату бледным тягучим туманом, что исходил от тлеющего тела. Бремя распада ощущалось особенно остро в замкнутом пространстве. И Космина сразу повернулась к вошедшим.
— Уходили вдвоём, а пришли трое… — задумчиво проскрипела она. — Стало быть, ты — и есть Агнеш?
Космина обратила свой бесцветный взор на незнакомое существо, похожее на молодую девушку, но по сути своей переставшее быть человеком.
— Да, — ответила Агнешка. — Только я не знаю, что со мной.
— Помнишь, как ты
