Сломанное отражение - Ирина Игоревна Голунцова
— Как ты здесь оказалась? Ты… ты же не она, но почему тогда?..
— Почему говорю так, словно мы буквально вчера праздновали нашу свадьбу? — Перебила я Локи, горько улыбнувшись. — Это… сложно объяснить. Не уверена, что меня можно называть хоть каким-то именем, которые мне давались прежде.
— А он?
— Он… — Обернувшись к Фенриру, я даже не знала, что сказать, как маленькая девочка, приведшая на порог родительского дома огромную грязную дворнягу со словами «можно его оставить?». — Он… откликнулся на мой зов. Единственный, кто, похоже, вообще обратил на меня внимание. Не сказать, что вспомнил, но… думаю, мой вопрос понятен.
— Послушай, я понимаю, что все сложно, но сейчас не лучшее время для разговоров.
В подтверждение его слов стены хранилища содрогнулись не то от взрыва, не то от иного эпицентра бури. Все верно, Асгард сотрясался от битвы между богом грома и богиней смерти, и если не поспешить, то от него останутся одни руины.
— И спасти город вам поможет тессаракт?
— Э-э, не совсем, — замялся Локи, пряча артефакт под вспышкой иллюзии, и теперь на виду осталась огромная маска с каменными рогами. — План безумный, но эта штука призовет Суртура, и он сможет остановить Хель.
— Суртур… да он же от Асгарда и места живого не оставит.
— Да, так и задумано.
Знамение о черном волке, ведущем за собой Рагнарёк, обрело воистину неожиданный оборот.
— А как же люди?
— Большую часть мы эвакуировали, так что и нам нужно поспешить, если не хотим попасть под руку огненному монстру.
Меня словно молнией поразило от его слов. Не так, чтобы я могла надеяться на счастливый конец для себя, но мне не хватило сил сдержать эмоции. Они красноречиво подчеркивали мой взгляд, который Локи понял не сразу, а когда осознал каламбур ситуации, поспешно отвернулся и направился к выходу.
— У нас мало времени, идем.
— Фенрир не поместится в квинджете.
— И что ты предлагаешь?! — С раздражением бросил мужчина, с силой уронив корону Суртура в очаг пламени. — Он питомец Хеллы, а не моя проблема!
— А я, вообще-то, могу быть твоей женой, но видимо, это тоже не твоя проблема. Хорошо, что хоть вовремя проснулась.
Что Локи, что Тор — обещали присмотреть за мной, помочь, когда я нуждалась в их поддержке, а в итоге едва избежала смери во второй раз. Да, случилось много разного, но вместо того, чтобы в первую очередь хвататься за тессаракт, он мог бы попытаться пробудить меня. Похоже, в этой жизни ничего не меняется.
Но бросать Фенрира я не собиралась, возможно, из-за упрямства или чувства вины. Мы могли умереть вместе, что подчеркнуло бы мою глупость, однако блеск золота в одной из ячеек хранилищ всколыхнул в памяти воспоминанием. Волк не вышел из утробы волчицы, а являлся формой силы, скоплением энергии, которую можно сдержать или преобразовать.
— Если у нас так мало времени, то тебе лучше поторопиться, — с вызовом произнесла я, бросив Локи свадебную золотую диадему в пятнах засохшей крови. — Не смог спасти свою жену, так спаси хотя бы свое создание.
* * *
За золотой ошейник для своих питомцев снобы выкладывали целое состояние, с гордостью представляя приобретенное украшение. У меня цвет золота вызывал неприязнь, и я с удовольствием сорвала бы кольцо с шеи Фенрира, но тогда и до того перепуганные асгардцы поднимут новую панику.
Вдыхая горький запах грузового отделения, переполненного людьми, я забилась в угол и сидела с Фенриром, поглаживая его по пушистой холке. Удерживаемый заколдованным золотом, он напоминал лайку или дворнягу, довольно большую, чтобы без труда повалить взрослого мужчину. Говорят, пес — верный друг человека. Не припомню, чтобы в детстве хотела собаку, да и зачем, если от нее столько хлопот? Но сейчас присутствие четвероного создания успокаивало, казалось, вместе с его размерами сжалась и ярость.
Минувшие часы пронеслись для меня страшным сном, я всерьез уже начинала верить, что словила кошмар. Мне было холодно, пальцы на ногах окоченели, кожу щипало от прикосновения к голому металлу, но лучше я вытерплю пытку, чем заберусь обратно в квинджет. Вернуться в прошлое, хоть на момент — нет, ни за что.
Проснуться по чистой случайности и обнаружить, что тебя фактически забыли в городе, который раскололся под гнетом Рагнарёка? И почему мне кажется, что смерть во время Сна Бога стала бы лучшим исходом, милосердием? Я бы продолжила бесконечные блуждания по осколкам воспоминаний, забредала бы в темнейшие уголки галактики, а не сидела бы посреди грузового судна, забитого беженцами.
Совесть пыталась воззвать к здравому смыслу и успокоить эго, поскольку в разгар битвы с Хеллой у богов имелись более приоритетные задачи: одолеть противника, спасти мирных жителей, не умереть самим. Да идите к черту, любители жертвенности и радужных пони. У них не могло быть шанса или возможности помочь мне, ладно! Но Локи в первую очередь помчался за тессарактом, а не ко мне. Не к своей, тварь ты поганая, жене-которая-и-не-жена.
Не знаю, не могу не злиться на него, на Тора, на весь гребанный мир из-за осознания, что едва не погибла по чистой случайности. Совпадение или нет, однако всплеск силы надломил скорлупу Сна Бога, позволив мне вырваться из бесконечных блужданий во тьме. И теперь я на грузовом корабле, переполненном беженцами…
Злость — единственное чувство, помогающее держаться на плаву. Близость Фенрира, его теплый мех у моих ног, ощущение живого существа также успокаивали, но ненадолго. Внутри меня черной дырой разрасталась пустота, даже от мысли заглянуть в нее становилось страшно.
«Ценой чего?»
Ценой всего. Я надеялась отыскать утерянный осколок, а в итоге бросила камень в зеркало. Встреча с призраком Сигюн, с моей тенью, зародила уверенность, что мне, наконец, удастся собрать себя, слепить воедино. Произошедшее в мире черных песков скрывалось за пеленой таинства, как бы я ни пыталась понять условия свершенной сделки.
Ценой всего, ценой Астрид и Герды я вырвала душу из власти Камня Души, но складывалось чувство, будто ничего не изменилось. Или наоборот, стало хуже. Пустота. Воспоминания хранили четкую картинку, история восстановилась от рождения до погружения в Сон Бога, включая жизнь Сигюн. Теперь я знала, чем она занималась, как провела детство и юношество. Я пролистывала моменты и видела их с предельной четкостью за исключением одного «но» — я не чувствовала. Ничего. Не помнила ни радости, ни обид,
