Нотариус его высочества - Дарья Михайловна Сорокина
– Энцо Марио Коста, – отчетливо проговорил мужчина.
– Полных лет?
– Двадцать четыре.
Моя рука замерла над бумагой. Он еще так молод. Почему Юстиция?
– Мне жаль, сеньорита Ритци, что мы впутали вас в эту грязную историю!..
– Это моя работа, – твердо проговорила я, вписывая возраст Энцо.
– Вы ведь уже поняли, кто моя семья?
– Догадалась.
– Я не такой. Но фамилия Коста накладывает определенные обязательства. А я захотел свободы. У меня много братьев. И сперва они смотрели на мой побег сквозь пальцы. Думали, со временем я вернусь в лоно семьи, начну заниматься нашими делами…
Под делами он явно имел в виду рэкет, наркотики и торговлю людьми – все, чем живет наш юг.
– Но вы нашли себя в другом, – обвела я рукой картины на стенах.
– Да. На удивление мои работы оказались востребованными. Что-то я успел продать и скопить денег. Но из-за страха мы всегда жили более чем скромно, постоянно переезжали… Но у меня есть счета, есть картины!.. Я хочу, чтобы Джемма и Фаби ни в чем не нуждались и просто жили… не так. Не в бегах, не в страхе…
Он зашелся кашлем.
– Ваша семья их не оставит просто так. Они будут мстить.
– Нет. Воля умирающего что-то, да значит для Коста. Они отступят с моей смертью. Сеньорита нотариус знает, что такое омерта?
– Кодекс чести преступников?
– То немногое, что они чтут и соблюдают. Если я омою свое предательство кровью… Если я умру, то мою семью не тронут. Не посмеют.
– Вы травите себя, – догадалась я, глядя на черные узоры вен под кожей Энцо. – Так же нельзя…
– Нет, сеньорита. Нельзя поступить иначе. Я все равно умру, вопрос в том: один или же утяну за собой Фаби и Джемму? Пожалуйста, она не должна знать о моем решении!
Еще один безродный ребенок, который не будет помнить и знать отца.
Я пыталась отключить чувства, пока писала текст завещания и вносила туда информацию по картинам и банковским счетам Энцо. Я пыталась не плакать, пока смотрела на дрожащую руку, ставящую подпись под документом. А еще я отказалась брать с него деньги за это. Я просто не могла, потому что чувствовала себя палачом, который только что вынес смертный приговор.
– Не нужно плакать, сеньорита Ритци. У них будет беззаботная и безбедная жизнь. Гораздо лучше, чем сейчас.
– Неправда! В их жизни уже не будет вас…
Он ничего не ответил, с любовью погладил спящего ребенка по волосам и запел ему что-то на южном наречии.
Я молча поднялась с места и поспешила к выходу, потому что уже видела, как Энцо достал из-под матраса крохотный пузырек с последней дозой яда.
– Уходим, – бросила я Ами, прекрасно понимая, что ничего из произошедшего не смогу рассказать ни ей, ни кому бы то ни было.
Мы уже спустились до первого этажа, когда я услышала рыдания Фаби и плач проснувшегося ребенка.
На улице тощие лошади нетерпеливо постукивали копытами по старой брусчатке.
Подруга несколько раз пыталась завести со мной разговор, старалась приободрить меня, но этой ночью я была отвратительным собеседником. Впрочем, и одной оставаться мне не хотелось, поэтому, когда Ами попросилась переночевать сегодня у меня в коттедже, я не отказалась.
Мы выпили чаю, чтобы успокоить нервы, и пока я убирала в архив завещание Энцо, подруга вымыла посуду и принялась до скрипа драить пол.
Септимус тоже чувствовал мое смятение, тянул ко мне щупальца, и я нежно погладила его подушечками пальцев. Луиджи исправно ловил призрачных мышей, а Флавио носился под окнами, патрулируя сад. И только у меня перед глазами все еще была каморка под крышей, заставленная прекраснейшими из картин.
– Юстиция, где же твоя справедливость? – глухо спросила я ночную тишину.
Разумеется, она не ответила мне. Она говорит, лишь когда желает сама, а не когда так нужна мне.
– Пойдем уже спать, Юри.
Заботливый голос Ами вывел меня из транса. Мы в очередной раз проверили все замки, наложили с десяток защитных чар и пошли на второй этаж. Не представляю, как я пережила бы эту ночь в одиночку.
– Спасибо, что ты со мной! – поблагодарила я Ами и сжала ее руку под одеялом.
Мы с трудом поместились на одной кровати.
– Не спасибо, а объяснишь Модесто, где я была и что мы просто друзья, – рассмеялась она, и я впервые после сегодняшнего происшествия улыбнулась.
Спать мне совсем не хотелось. Я слушала, как Ами сыплет идеями и советами для моей работы. По ее словам, я стала бы идеальным ночным нотариусом, у меня куча призрачных помощников, и я бы смогла принимать людей тогда, когда другие закрыты.
– Ты даже сможешь на учебу днем ходить. Как тебе?
– И пить зелье неистовства, чтобы не помереть от нехватки сна? – пошутила я.
– Обязательно подумай. Жуткий некромант, который открывает двери для посетителей лишь в ночи, – мистическим голосом проговорила Ами и зевнула.
– Подумаю-подумаю.
Но думала я о другом, и всю ночь мне снились кошмары, в которых Немо был сын дона мафии, и его разыскивали все криминальные семьи страны.
«Ты знаешь, что такое омерта, миа Юрианна?» – спрашивал меня мой мастер.
Его волосы были зачесаны назад, в зубах зажата дымящаяся сигара, а в руке был флакончик не то с ядом, не то с зельем неистовства.
Глава 17
Утро началось для меня с остывшего кофе и сверхвнимательной Ами. Она оставила на столике записку и извинилась, что сбежала на очередную подработку с первыми лучами солнца.
Я же проспала почти до обеда. Умылась, выглянула на ожидаемо пустой порог своей конторы и теперь уже всерьез задумалась о том, чтобы работать по вечерам.
Все нотариусы закрываются в шесть. А я же в это время как раз могу начинать прием. Те, кто не попал к другим из-за работы, придут ко мне. В этом есть смысл! Я засела в кабинете, прикидывая все за и против этой идеи. Сейчас мне нужно было отвлечься от вчерашней ночи и не думать о мафиози, которых я унизила.
«За» набралось гораздо больше моих невнятных «против». Это действительно поможет мне найти клиентов и хоть немного заработать хотя бы на содержание конторы. Селесту я использую для отправки сообщений, Флавио будет охранять меня, а Луиджи… Луиджи будет делать свои важные кошачьи дела. Еще есть могила Адольфо, но, судя по размерам, там покоится медведь, и будить его я не хочу.
Я написала заявление в Министерство Юстиции с просьбой утвердить мне мой новый
