Тайные хроники герцога Э - Татьяна Геннадьевна Абалова
М–да, не совсем ловкий момент я выбрала.
Но Их Светлость, заметив меня, сделал знак рукой. Как только я поднялась, повернулся и пошел вглубь помещения. Открыв свою комнату, герцог обернулся, но я помотала головой, отказываясь идти внутрь. Он не настаивал. Когда вернулся, я тяжело сглотнула – в руках Их Светлости сиял пластиком мой велосипедный шлем.
– Я выкупил его. Пусть хранит моего летописца, – торжественно произнес индюк Э и нахлобучил шлем мне на голову.
Ура. Я в домике.
Глава 17
Горы надвигались серыми скалами, нанизанными на пики облаками, клекотом огромных птиц, похожих на орлов. Они изучали нас, сидя на каменных уступах и медленно поворачивая вслед лысые головы. Более смелые кружили над ощетинившейся копьями змеей, в которую превратилась армия, ползущая по узкой тропе.
Чем дальше мы забирались в горы, тем опаснее и темнее делались они. Даже я, ничего не соображающая в военном деле, понимала, подкарауль нас враг в том глубоком ущелье, по которому мы плелись всю вторую половину дня, и он легко разгромил бы и конницу, и лучников–копейщиков. Достаточно было устроить обвал, чтобы похоронить нас заживо. Но герцог, едущий впереди, был спокоен, а, значит, и мне не стоило поддаваться панике. Конь Их Светлости уже показался на тропе, выползающей из жуткого ущелья – я распознала его по красной попоне.
Осел хрониста, как всегда, замыкал конный строй. В этот раз за моей спиной тащился не гудящий разговорами обоз, а хмурая пехота. Безлошадники, бодрые утром, к вечерним сумеркам утратили боевой настрой. И если в начале пути кое–кто посмеивался над моим ослом, то теперь не побрезговал бы поменяться со мной местами.
– Привал скоро? – спросила я едущего впереди всадника. Хоть и вдохнула горечи из Святой девы, голос звучал жалобно.
– На перевале, – бросил рыцарь, не оборачиваясь. – В старой крепости.
Ближе к перевалу ветер, и без того дующий беспрестанно, сделался вовсе злым и холодным. Порывшись в суме, я вытянула шаль Шаманты и накинула ее поверх плаща. Завязав концы вокруг туловища крест накрест, почувствовала значительное облегчение: мало того, что перестала стучать зубами, так еще решилась проблема с капюшоном – теперь он не съезжал с гладкого велосипедного шлема. Пехота, заметив, как я утеплилась, принялась потешаться надо мной, но я плевала на их шуточки с высоты осла. Пусть я выгляжу, как наполеоновский француз, которого доконала русская зима, зато не утрачу последнее здоровье.
– Замерз? – участливо поинтересовался герцог, найдя меня среди развалин крепости. Уничтоженная лавиной, та продолжала нести громкое звание, хотя являла собой угрюмое нагромождение камней. Однако мне был понятен выбор предводителя воинства: полуразрушенные стены хоть как–то защищали от ветра.
Я, пристроившись рядом с дремлющим ослом, уже немного отогрелась, но вопрос герцога вызвал во мне возмущение. О чем он думал, когда гнал хрониста в ледяные горы? Не замечал, насколько худ монастырский плащ?
От усталости и безрадостной перспективы хотелось закатить истерику, язвительно упрекать, что Их Светлость, когда не надо, видит грусть на размалеванном красками лице, а когда его ничтожнейший вассал готовится улечься спать на мерзлой земле, то не понимает очевидного – к утру он может лишиться своего летописца.
– Ваш волшебный шлем почему–то не греет, – произнесла я обиженно.
– Подойди к лорду Важерду, он выдаст тебе один из моих плащей.
Хм, так медведь, оказывается, лорд? А ведет себя как грубый землекоп. И плащей у Их Светлости имеется несколько, тогда как у нищего монаха всего один и тот плох. Как же несправедливо устроен мир!
Все это я мусолила в голове, пока пробивалась в указанном направлении. Я не ждала повторного приглашения – отправилась искать Важерда еще до того, как герцог отошел от меня. Ночь предстояла холодная, а жить, причем не кашляя, хотелось.
Армия меж тем разжигала костры, развешивала на крюках котелки, а где–то уже булькало и вкусно пахло. Полоскались на ветру прикрепленные к камням и сухим деревьям тканные навесы, под которыми ночью можно было соснуть, прижавшись к теплому боку товарища. И выяснялось, что армия к трудным условиям все–таки готова, лишь я одна оказалась неустроенной и не знала к кому приткнуться: Шаманта и Волюшка – моя компания, остались далеко внизу. А здесь я виделась лишней. Одинокая и никому не нужная.
– А, пришел, хронист, – пробасил Важерд, с усердием помешивая густую похлебку в стоящем на треноге котле. – Ступай туда, – кивнул за спину. – Я плащ у входа повесил.
Герцогу повезло. Я чувствовала себя особо обделенной, потому как для него поставили целый шатер. Для растяжки приспособили пики, и теперь те дразнились языками хлопающих на ветру вымпелов. Уютное гнездышко. И теплое, наверное.
– Где бродишь? – окликнул меня Ферд, вынырнувший из шатра, и я обрадовалась ему как родному. – Заставляешь Их Светлость беспокоиться. Вон, сам пошел искать, хотя я вызывался помочь.
Я покраснела. От неловкости и, чего скрывать, от удовольствия. Меня искали. Обо мне заботились. Теплую одежку приготовили.
Я стянула с крюка легкий, но объемный плащ и, только когда развернула, обнаружила, что он подбит мехом. Коротким, но таким ласковым на ощупь, что я зажмурилась от ощущения сиюминутного счастья. Для полного удовольствия не хватало, чтобы бы меня позвали спать в шатер, но тут наглеть я не посмела бы. Мне и с Фердом хорошо будет рядом, он мужик хозяйственный, не даст замерзнуть. А жизнь–то налаживается!
– Ешь, хронист, – медведь сунул мне в руки миску и подтолкнул к костру, вокруг которого уже стояли раскладные стульчики. – Где вещи бросил? – спросил он неожиданно.
– Там, – я катала во рту обжигающую кашу с кусочками мяса, а потому помогла себе рукой, указав направление, где оставила осла.
– Непутевый, – вздохнул лорд Важерд и, окликнув какого–то воина, послал за моей сумкой. – Осла тоже пристрой рядом с Бураном.
Какая честь! Мой осел разделит кров и еду с конем Их Светлости! Наверное, Марс пришел в гости к Меркурию и мило флиртует с Венерой, раз уж мне с моим Зверем так повезло. Подняв глаза к небу, чтобы возблагодарить «богов», я ахнула – незнакомые звезды висели так низко, что до них можно было дотянуться
