Дарья Кузнецова - Симфония для пяти струн (СИ)
Ответить я не смогла. В голове была такая каша, что попытки думать приносили почти ощутимую боль. Поэтому я поспешила переключиться на другую тему, благо, она была.
Несмотря на совершенно дурацкое положение и мою стеснительность, замёрзшие ноги и перспективу ночёвки (возможно, даже не одной) в лесу, я ловила себя на мысли, что происходящее приводит меня в восторг. Меня восхищало всё вокруг; настоящего леса я никогда не видела, а книжки не способны передать и десятой доли всего великолепия этого нового для меня мира. Запахи, ощущения — новые, необычные, очаровывающие. А симфония леса настолько захватывала, что, стоило обратить на неё внимание, и я погружалась в неё с головой. И это было иначе, чем в городе; здесь я ощущала себя неотъемлемой частью окружающего мира.
— Карт, — вдруг тихо позвала я, останавливаясь. — А если нам попробовать улететь?
Я неоднократно замечала, что самые мудрые, самые правильные мысли приходят в голову сами. Главное, им не мешать.
— Интересное предложение, — мне на плечи легли горячие ладони, я даже вздрогнула от неожиданности. — Ты замёрзла?
— Нет. У тебя руки горячие…
— Значит, замёрзла, — вздохнул он. — Давай попробуем, неплохая идея. Должен был сам догадаться, но, видимо, слишком привык отгораживаться от этой силы, — голос его изменился, стал ниже и раскатистей, будто звучал в просторном гулком помещении.
— Может, ещё не получится, — нервно предположила я.
— Получится. К сожалению.
— К сожалению? — растерялась я.
— Когда ещё выпадет шанс провести несколько суток с тобой наедине вдали от людей? — его смех стремительным порывом промчался по лесу, срывая листья с кустов и поднимая с земли всевозможный мусор. Вновь смутиться или как-то ещё отреагировать я не успела.
— Здравствуйте, тар Рамлен, — голос высокой и всё ещё красивой женщины лет пятидесяти был тих и печален. — Рада познакомиться с Вами, хотя повод для встречи сложно назвать приятным, — она вздохнула.
— Взаимно, саена Иеу, — Сарк осторожно поцеловал хрупкую ладонь. — Тар Крам, — он пожал руку несколько округлившегося, но всё ещё крепкого лысеющего мужчины с приятным лицом и почти детскими голубыми глазами.
— Оли, родная, прости, что мы не успели на церемонию в храм, — женщина обняла бледную девушку. — Вести до нас дошли поздно, и мы не смогли приехать быстрее. Как ты?
— Если бы не Сарк, не знаю, что бы со мной было, — слабо улыбнулась та. — Я очень рада, мам, что вы сумели приехать, и опоздали совсем чуть-чуть.
— Дорогая, как же мы могли не приехать? — растерянно пожал плечами тар Крам Стрей. — Ау и нам была как родная. Но… что с ней случилось? Кто, во имя Ветра, мог поднять руку на это дитя? — он сокрушённо качнул головой.
— Не теперь, Крам, — одёрнула его супруга. — Неужели ты не видишь, Оли больно об этом вспоминать!
— Пойдёмте на крышу, — поспешил перевести тему Сарк, как хозяин дома. После церемонии Прощания, которая случилась, по традиции, на рассвете, знакомство с родителями любимой девушки особым потрясением стать не могло. — На улице светит солнце, и не стоит сидеть в такую погоду в четырёх стенах. Первый ясный день после прошедшей бури.
— Да, конечно. Как это? — глаза женщины удивлённо расширились, когда Рамлен распахнул перед гостями одну из дверей холла, и в неё ворвался лёгкий порыв ветра. Дверь явно вела на крышу.
— Мам, это долгая история, — улыбнулась Оли. Всё так же слабо — лишь тень, жалкое подобие обычно сияющей искренней улыбки. Для того, чтобы первая в её жизни настолько серьёзная рана затянулась, а чувство потери утихло, требовалось время. — Пойдёмте уже присядем, и поговорим в тех уютных креслах.
День клонился к вечеру, и ясное синее небо готово было вот-вот расцветиться яркими закатными красками. На крыше дома тара Рамлена был маленький сад. Здесь росло несколько невысоких деревьев, присутствовал настоящий газон, несколько клумб и розовые кусты. Отсюда открывался чудесный вид на небольшую уютную площадь со звонким фонтаном. Плетёный столик, сервированный на шестерых, и кресла утопали ножками в сочно-зелёной траве. Согласно традиции, на прощальном ужине отводилось отдельное место для того, кого провожали в последний путь.
— Должен прийти кто-то ещё? — тихо уточнил тар Крам. — Ах да, что я спрашиваю! Арг! Бедняга, он, наверное, в ужасе…
— Нет, — хозяин дома качнул головой. — Сегодня утром мы прощались с Ау и моим другом, они погибли вместе.
— Простите, я… не знал. Соболезную.
— Спасибо. Присаживайтесь. Тар Арг исчез за несколько дней до гибели его дочери, — пояснил Сарк в ответ на ещё не заданный вопрос. — В Руке Гармонии полагают, что он погиб.
— Во имя Ветра, — ахнула Иеу, падая в кресло. — Арг? Это ужасно! Как…
— Хаос побери, а это что? — перебивая её, потрясённо пробормотала Оли, глядя куда-то вверх.
Посмотрев в ту сторону, Сарк смог лишь растерянно развести руками. То, что им довелось видеть, противоречило всем известным ему законам мироздания. Это больше всего напоминало кусок смерча, сужающийся сверху и снизу, подобно веретену. Казалось, странное природное явление двигалось прямо на них, настолько стремительно приближаясь и увеличиваясь в размерах, что это тоже казалось невозможным.
Присутствующие не успели ничего предпринять. Хлёсткий порыв ветра рванул листву с деревьев, поднял стаей белых птиц салфетки со стола, опрокинул бокалы, рванул скатерть… и врезался в траву в паре шагов от стола чем-то тяжёлым, разразившимся громким хохотом на два голоса.
— М-да. Над посадкой надо поработать! — раздался весёлый мужской голос. Сарк пришёл к неутешительному выводу, что, кажется, не до конца вылечился. Или сотрясение мозга оказалось гораздо более серьёзным, чем он предполагал. Или он свихнулся от горя? Да вроде не должен был…
— Да уж, — ответил ему женский голос, и молодой творец окончательно смирился с диагнозом. — И, пожалуйста, постарайся меня не придавливать, хорошо? Ты всё-таки тяжёлый!
— Ау? — растерянно выдохнула Оли.
«Надо же… не у одного меня галлюцинации», — отстранённо подумал Сарк.
Это было потрясающее ощущение. Я одновременно чувствовала своё тело, чувствовала крепко сжимавшего меня в объятьях Карта, и в то же время — была ветром. Бескрайний ковёр леса стремительно проносился внизу, потом он сменился степью, потом от горизонта до горизонта раскрылась синяя гладь Великой Реки. Я смеялась от переполнявшего меня счастья; казалось, затопивший до кончиков пальцев восторг разорвёт на клочки — настолько восхитительным был этот полёт. Чувствовать себя лёгким пёрышком, послушным ветру; но ветру ласковому, бережному, держащему меня в ладонях будто высшую драгоценность.
