Чудесная чайная Эрлы - Варвара Корсарова
– Что же произошло в вашей жизни, что заставило вас очерстветь? – спросила я негромко.
– Многое.
– Только ли служба в полиции сделала вас таким? Кстати, как вышло, что ферромаг хорошего рода пошел служить в полицию и в двадцать девять поднялся высоко по карьерной лестнице?
– Вы любопытная барышня.
– Если желаете, чтобы я вам доверяла, вы должны заслужить это доверие. Мне тоже хочется узнать вас лучше.
– Любопытная и бесцеремонная, – пробормотал комиссар. И вдруг насторожился и прислушался:
– Что это?
Тут и я услышала то, что побеспокоило Расмуса. Где-то далеко, наверху, прозвучали несколько глухих размеренных ударов, как будто из шкафа одна за другой выпали тяжелые книги.
☘️
Я поперхнулась чаем. По коже пробежал мороз – я поняла, что значили те звуки.
Там, на чердаке, обитала моя страшная тайна. И она внезапно подала признаки жизни – после нескольких дней молчания, в самый неподходящий момент!
– Наверное, Занта гоняет голубей, – беспечно сказала я, стараясь сдержать панику в голосе.
Стук не повторился. Я успокоилась, решив, что вызвало его вовсе не привидение, а что-то другое – может, и правда птица ударилась в чердачное окно! Комиссар же продолжал прислушиваться с настороженным блеском в глазах.
– Рейн, вы хотели рассказать о себе, – попробовала отвлечь я его, чтобы ему не вздумалось идти наверх и разбираться.
– Разве я хотел? – он смешно задрал брови. Я нахмурилась в ответ. Смирившись, он невесело улыбнулся и сухо начал:
– Хорошо. Слушайте. Мой отец, Вигольф Расмус, был знаменитым ферромагом, входил в Верховный совет магов. Он погиб в своей лаборатории, когда мне было семнадцать.
– Сочувствую вашему горю, – я поежилась от смущения и сострадания. – Путь ферромага-экспериментатора опасен. Вышедший из повиновения металл не знает жалости.
– Да, многие гибнут, не сумев обуздать металл. Но мой отец умер иначе. Очень глупо. Его зарезал грабитель, обычный вор из Гнилого квартала, который забрался в его лабораторию глухой ночью. Такие случаи не редкость в столице, и никто от них не застрахован. Отец был беспечен, не ставил ловушки и защитные контуры. Убийцу так и не нашли.
– Какой кошмар!
Я не знала, что еще сказать. Расмус говорил о давнем событии спокойно, как о рядовом преступлении, но прошлое не могло пройти для него бесследно. Смерть близкого всегда оставляет рану в душе. Она не заживает, она становится частью тебя и ты учишься с ней жить.
– Вы любили отца?
– Да, любил. С матерью мои отношения всегда были прохладными. И потому после смерти отца я бросил изучать ферромагию и решил поступить в полицию. В глупой мальчишеской надежде нести справедливость в целом, а в частном – когда-нибудь найти и покарать убийцу отца.
– И как приняла это ваша мать?
– Разумеется, плохо. Кричала, проклинала. Но я поступил по-своему. Съехал из дома, поселился в комнате в трущобах и начал службу с самых низов – рядовым патрульным.
– Вы не жалели о своем решении?
Комиссар усмехнулся.
– А вы не размениваетесь на бессмысленные вежливости. Сразу вцепляетесь в главное, – не то похвалил, не то осудил он меня. Покачал головой. – Нет, не жалел и не жалею. Быть полицейским мне нравится больше, чем ферромагом. Хотя все мои юношеские глупости испарились в первый же год службы. Я просто делаю мою работу. Горжусь тем, что делаю ее хорошо. Двигался наверх быстро, потому что получил приличное образование и был сыном своего отца. Мне поручали дела о злоумышленном использовании магии. Мать меня так и не простила, я вижусь с ней не чаще трех раз в год, на семейных праздниках. Мой брат стал ее утешением, хотя его считали в семье недалеким простачком. Но он хороший малый. Вот и все, Эрла. Надеюсь, ваше любопытство удовлетворено.
– Все ли? – вырвалось у меня. Мне показалось, что комиссар умолчал еще о чем-то важном и печальном, что потрясло его жизнь.
– В любом случае на сегодня хватит. Лучше вы мне скажите, что собираетесь делать дальше в рамках своего любительского дознания.
Я мигом ощетинилась. Он выбрал презрительное слово для того, что стало для меня единственным путем к спасению.
– Собираюсь опросить как можно больше людей, связанных с Бельмором.
– Делайте это так, чтобы мешать моему дознанию. Что вы наговорили сегодня Магне? Меня после вас даже на порог ее дома не пустили. С механическим камердинером, конечно, проблем не возникло, но ее громилы из плоти и крови оказались мне не по зубам.
– В самом деле? А я-то думала, вы любого в драке одолеть можете.
– Грубая сила не всегда приводит к нужному результату, – наставительно сказал Расмус, словно не заметив моего сарказма. – Не проявляйте излишнего рвения, Эрла. Дождитесь столичного поверенного, которого пригласил ваш друг Петер. Я тоже обещаю вам, что раскрою это дело.
– Хотите забрать себе все лавры, чтобы вас вернули в столицу?
Я тут же пожалела о своих словах. Расмус выпрямился и глянул на меня холодно.
– Да, мне бы хотелось поскорее покинуть ваш негостеприимный город. Но мои личные мотивы не играют роли.
Мы замолчали, и тишина была неуютной. Кажется, мы сумели поссориться, и я показала себя черствой и бездушной особой.
В кухне гулко тикали ходики; ночью часы становятся громкими. В зале пробудилась механическая канарейка и издала жалобную трель, но тут же смолкла.
Я сидела как на иголках. Постоянно прислушивалась и думала о том, что происходит в библиотеке на чердаке. Хотелось, чтобы Расмус ушел.
А он как будто услышал мои мысли.
– Вы покажете мне знаменитую библиотеку вашего деда? – вдруг спросил он вкрадчиво. – Я не успел осмотреть ее во время обыска, а отчет о ней моих помощников был до смешного лаконичен.
Еще бы – Роб и Боб туда зайти побоялись, вот и отделались отпиской.
– Как-нибудь в другой раз, уже поздно, – я притворно зевнула и глянула на часы. Расмус неохотно поднялся.
– Что ж, пойду. Спасибо за чай и пирожные. Надеюсь, ваша альфина скоро вернется, и вы не будете ночевать одна. Завтра утром я к вам зайду.
– Доброй ночи, комиссар. Не приходите слишком рано – хочу выспаться после рыночных приключений.
Я проводила его до двери. Расмус, бросив на меня последний внимательный взгляд, поклонился и ушел.
Заперла замок и медленно двинулась по коридору.
