Немилосердная - Гейл Кэрриджер
Поговаривали, будто лорд Акелдама настаивает, чтобы все его трутни обходились без кошмарной опушки верхней губы. Древний вампир однажды даже чуть не лишился чувств, неожиданно встретив в собственном коридоре усача. Бакенбарды разрешались лишь умеренных размеров, да и то лишь потому, что в настоящее время были в большом фаворе у самых модных лондонских джентльменов. При этом ухоженность от них требовалась не меньшая, чем у фигурно выстриженных кустов Хэмптон-Корта.
Алексия со вздохом уселась в одно из великолепных кресел лорда Акелдамы. Всегда внимательный Бутс метнулся к ней с пуфиком, на который она возложила пульсирующую от боли лодыжку.
Лорд Акелдама строго взглянул на Бутса — помеху приватности предстоящей беседы.
— Ах, Бутс, славный мой мальчик, пожалуйста, освободи эту комнату, хорошо? И, кстати, принеси мой разрушитель гармонического слухового резонанса, он на туалетном столике рядом с французским вербеновым кремом для рук. Это будет очень славно.
Бутс, великолепный в своем зеленом, как трава, бархатном сюртуке, кивнул и испарился, чтобы через короткое время явиться вновь, толкая перед собой чайный столик, тяжело груженный разнообразными деликатесами, с которыми соседствовал маленький, ощетинившийся острыми стрежнями приборчик.
— Пожелаете что-нибудь еще, милорд?
— Нет, Бутс, спасибо.
Бутс с готовностью переключил свое внимание на леди Маккон.
— Миледи?
— Нет, спасибо, мистер Бутботтл-Фиппс.
Как ни удивительно, но настоящая фамилия молодого денди в ее устах, похоже, заставила того смешаться, потому что он покраснел и поспешно покинул комнату, оставив Алексию наедине с вампиром, если, конечно, не считать сонма подушек с золотыми кистями и толстой трехцветной кошки, безмятежно дремавшей в уголке.
Лорд Акелдама щелкнул по вилочкам разрушителя, вызвав тем самым низкое жужжание — будто два разных вида пчел вступили в полемику. Потом он бережно установил прибор в центре столика. Кошка, до этого лежавшая на спине в крайне неприличной позе, перевернулась, потянулась с ленцой и побрела к закрытой двери приемной, недовольная шумом. Когда ее мятущийся хвост и многозначительно виляющий зад оказались проигнорированы, она повелительно взвыла.
Лорд Акелдама встал.
— Ваш слуга, мадам Пузанчик, — произнес он, выпуская кошку из комнаты.
Леди Маккон сочла, что достаточно близка с хозяином дома и может самостоятельно налить себе чаю. Так она и поступила, пока тот разбирался с требовательной зверушкой.
Вампир вернулся на свое место, забросил одну обтянутую шелком ногу на другую и принялся слегка покачивать ею. Будь на его месте обычный человек, это означало бы нетерпение, но в случае с лордом Акелдамой, похоже, выражало скорее подавленную энергию, чем какую бы то ни было конкретную эмоцию.
— Вы знали, голубка моя, что я любил домашних животных? Когда был смертным.
— Неужели? — осторожно поддержала тему Алексия.
Лорд Акелдама редко говорил о своей жизни при жизни. Леди Маккон боялась сказать что-то еще, прервав тем самым возможные дальнейшие откровения.
— Да. И так печально, что теперь компанию мне составляет всего одна кошка.
Алексия предпочла не упоминать множество джентльменов-щеголей, которыми, судя по всему, постоянно кишел дом лорда Акелдамы.
— Полагаю, у вас всегда есть возможность поразмышлять над увеличением поголовья питомцев.
— Ах, ну что вы, категорически нет! Тогда обо мне станут говорить, как о том вампире с кошками.
— Сильно сомневаюсь, что это когда-нибудь станет вашей определяющей характеристикой, милорд.
Алексия окинула взором вечерний наряд хозяина дома — черный фрак, серебристые брюки, все это сочетается с жилеткой из ткани с черно-серебряным узором «турецкий огурец» и серебристым галстуком, заколотым массивной серебряной филигранной булавкой. Праздно болтавшийся на затянутой в перчатку руке монокль соответствовал наряду и был серебряным с бриллиантиками. Золотистые волосы лорда Акелдамы, расчесанные до маслянистого желтого блеска, были собраны сзади так, что один длинный локон живописно выбивался из прически.
— Ох, мандаринка, как мило с вашей стороны сказать это!
Леди Маккон пригубила чай и утвердилась в своей решимости.
— Милорд, мне особенно ненавистно просить о таком именно вас, но не могли бы вы некоторое время побыть со мной совершенно серьезным?
Лорд Акелдама прекратил качать ногой, приятное выражение его лица сменилось напряженным.
— Моя милая девочка, мы с вами знакомы много лет, но такая просьба может поколебать даже узы нашей дружбы.
— Уверяю, я нисколько не пыталась вас задеть. Но вы же помните дело, которое я расследую? И то, что нынешняя угроза жизни ее величества вынудила меня вспомнить об одном неприятном инциденте в прошлом, который тоже был связан с покушением на убийство?
— Конечно. И ради интереса могу предложить вам некоторую заслуживающую внимания информацию на эту тему. Но, разумеется, вначале дамы.
Алексия была заинтригована, но не забывала о вежливости и заговорила, как того требует этикет:
— Я получила известие из Шотландии. Похоже, весь этот мрачный заговор состряпал некий вдохновитель из Лондона. Сверхъестественный. Может, вам случайно что-нибудь об этом известно?
— Моя дражайшая девочка, вы ведь не думаете, что…
— Конечно же, на самом деле нет. Вам нравится собирать информацию, но, кажется, вы крайне редко ее используете, просто удовлетворяете свое любопытство — и все. Я не могу связать давнее неудачное покушение с вашей неуемной любознательностью.
— Вы очень логично мыслите, лютик, — лорд Акелдама улыбнулся, демонстрируя кльжи. В ярком газовом свете они сверкнули серебром, как раз под стать галстуку.
— И конечно, вы никогда бы не запороли покушение.
Неожиданно услышав приятные слова, вампир рассмеялся — переливчато и весело.
— Вы так добры, моя пышечка, так добры.
— Итак, что вы об этом думаете?
— О том, что двадцать лет назад какой-то сверхъестественный, а может, и нет, пытался убить королеву?
— Мой муж полагает, что это, должно быть, вампир. Я склонна подозревать призрака, но в таком случае след, конечно, давно простыл.
Лорд Акелдама постучал о клык краем монокля.
— Осмелюсь предположить, что оставшийся вариант самый вероятный.
— С оборотнем? — Алексия смотрела в свой чай.
— Да, с оборотнем, огуречик мой.
Алексия поставила чашку и щелкнула по каждой вилочке разрушителя резонанса, чтобы усилить его действие.
— Одиночка, я полагаю. А значит, положение то же, что и с призраком. В прошлом году клуб «Гипокрас» уничтожил большинство местных одиночек в ходе своих нелегальных экспериментов, — Алексия налила себе вторую чашку чая и, капнув туда молока, поднесла ее к губам.
Лорд Акелдама с необычным для себя задумчивым видом покачал головой. Монокль перестал постукивать по клыку.
— Мне кажется, пухляшечка моя, вы упускаете какую-то деталь в этой игре. Я инстинктивно склоняюсь к тому, что действовал не одиночка, а стая. Вы просто не знаете, какой была в те времена местная стая. Но я помню, о да. Весь город полнился слухами. Недоказуемыми,
