Уж замуж… Так и быть! - Елена Михайловна Малиновская
– И вы поверили ему, – скорее, утвердительно, чем вопросительно протянула я.
– Я поехал обратно. – Джонатан тяжело вздохнул. – В тот же вечер после разговора с Этаном я рванул в родную деревню. Готов был сидеть подле постели матери день и ночь. И говорить, говорить с ней. Сделать все, лишь бы она вновь почувствовала себя живой. Но… Успел я как раз на похороны. Как мне потом сказали, после моего отъезда мать просто отказалась от еды и воды.
– Мне очень жаль, – негромко обронила я.
– Да, мне тоже. – Джонатан вдруг вскинул голову и прямо и твердо взглянул на меня. – Лариса, после этого случая я стал копать. Я был настолько раздавлен смертью матери, так винил себя в ней, что все очарование сладких речей Этана мгновенно испарилось. Нет, мне хватило ума не показывать ему свои боль, разочарование и гнев. Вместо этого я начал собирать информацию. Видимо, желая хоть как-то извиниться передо мной, Этан сделал меня своим ближайшим помощником, поэтому особого труда мне это не составило. Больше всего меня интересовало, насколько уникальным случаем была гибель моей матери. Я действовал очень осторожно, исподволь узнавая судьбы всех тех женщин, которые прошли через коррекцию ауры. И… Когда я сопоставил все факты, то правда ужаснула меня. Этан солгал, когда сказал, что единицы погибают после этой процедуры. Умирало как раз абсолютное большинство. И он точно знал, что с огромной долей вероятности мою мать постигнет та же судьба. Знал – но все равно уговаривал меня, что ничего страшного с моей матерью не произойдет. И вот после этого открытия я совершил ошибку, Лариса. Выдержка оставила меня, и я заявился к Этану, где кинул ему в лицо все собранные документы и неоспоримые свидетельства опасности коррекции ауры. Я кричал, что это надо немедленно прекратить. Что я пойду к королю с фактами. Что расскажу всем, что нельзя так поступать с теми, кто еще не совершил никакого преступления. Ведь по сути это самое настоящее убийство невиновного.
– Смело. – Я одобрительно цокнула языком.
– И крайне необдуманно. – Джонатан понурил плечи. – Конечно, Этан нашел слова, чтобы меня успокоить. Сказал, что мне не стоит так нервничать и волноваться. Мол, он понимает, что я слишком потрясен смертью матери. Уверил, будто не имел ни малейшего понятия, что дело обстоит именно таким образом. И дал мне слово чести, что разберется. Он проверит собранные мною доказательства. Если факты подтвердятся – то все виновные в столь вопиющей халатности неминуемо понесут строгое и заслуженное наказание. А пока мне надо остыть. После чего налил мне вина. Я сделал глоток – и отрубился, Лариса. Видимо, он подмешал мне что-то в бокал. Очнулся я уже в тюрьме, где с ужасом услышал, что меня обвиняют в покушении на жизнь верховного инквизитора. По словам дознавателя, я ворвался в дом Этана поздним вечером, перепугав слуг. Затем вбежал в его кабинет и попытался голыми руками задушить своего наставника. Ему лишь чудом удалось спастись. Якобы верный дворецкий разбил о мою голову вазу с цветами, после чего я потерял сознание. Естественно, я пытался объяснить, что произошла какая-то чудовищная ошибка. И, естественно, мне никто не поверил. Мои слова – против слов верховного инквизитора и его слуг, которые с готовностью подтвердили столь наглую ложь. Я был обречен, Лариса.
Джонатан потер лоб, и в ярком магическом свете я увидела, как у него дрожат пальцы.
– Но вы все-таки спаслись, – проговорила я.
– Этан пришел ко мне через несколько дней. – Джонатан спрятал лицо в ладонях, от чего его голос звучал сдавленно и тихо. – В тот момент, когда я совершенно отупел от постоянных допросов. Нет, меня не пытали. Мне просто не давали спать, заставляя вновь и вновь отвечать на одни и те же вопросы. Почему я пытался убить Этана. Кто дал мне такой приказ. Кто мне за это заплатил. Какой ведьме я служу. И кто еще из инквизиторов со мной в сговоре. Вот последний вопрос повторялся чаще всего. И вскоре я понял, почему. Этан при нашем разговоре не стал юлить и играть привычную роль всепонимающего, всепрощающего мудрого учителя. Он был удивительно откровенен. Да, он знал, сколько ведьм умирало после коррекции ауры, но не видел в этом ничего страшного. Подумаешь, эка печаль. Заразу надо уничтожать на корню. Если при этом погибнет некоторое количество невинных – то они все равно получат свою награду на небесах. Этана беспокоило, что в последние годы слишком часто говорили о смягчении законов инквизиции. Сам король, чрезмерно падкий, по мнению многих, на женскую красоту, уже не раз и не два пусть в шутку, но заводил разговор о том, что негоже вести столь интенсивную охоту на ведьм. А то вскоре в Орленде не останется ни одной красавицы. Да и некоторые виды колдовства, полностью запрещенные ныне, в былые времена приносили неплохой доход в казну. Те же некроманты на государственной службе платили огромную сумму за выдачу и поддержание в силе лицензии. Поэтому в высшем свете все чаще и чаще начали рассуждать на тему того, не стоит ли вернуться к прежнему порядку вещей. Конечно, за применение чар в ненадлежащих
