Три седьмицы до костра (СИ) - Летова Ефимия

Я думала о Вилоре. О том, что не смогу рассказать ему отвратительную правду о его рождении и судьбе его матери, убитой сумасшедшим отцом - я уже не сомневалась, что именно лас Иститор был отцом своего же племянника. Не зря Отавия говорила лассе Крие, что ненавидит его... 

Имеет ли право Вилор знать правду? Могу ли я решить это за него?

Но инквизитор продолжает убивать. Прикрываясь тьмой и демонами, пользуясь поддержкой и защитой короля, оскорбляя Светлое Небо - убивать женщин, невинных или оступившихся, виновных лишь в том, что обида и ревность имеющего власть над их жизнями безжалостно судьи так и не были утолены за двадцать этих лет. И что? Я должна что-то сделать? Пойти против инквизитора и короля, не имея доказательств? Вот уж нет. 

- Человек, который сможет рассказать вам что-то об этих костяшках, будет в Гритаке послезавтра.

- Я уезжаю завтра.

- Другого такого у нас нет, ласса.

По большому счету, никакой всезнающий человек мне не нужен, я и так все знаю. Но... не оставлять же Отавию... вот так. В холщовом мешке.

- Да. Я хотела сказать- хорошо. Пусть он посмотрит и напишет мне... я найду способ получить информацию. И... я бы хотела, чтобы потом, после осмотра, всё было захоронено в саду усопших.

- Это как раз не проблема, ласса.

Я посмотрела на землю, которую мужчины только что перекапывали. Они постарались все пригладить, разровнять, как было, но следы их деятельности все равно были заметны. Завтра инквизитор будет знать, что его посещали гости. И что его тайна перестала быть таковой.

***

К саду усопших я пришла ранним утром, так и не сумев уснуть ночью.  Мне не было страшно, хотя, совершив немыслимую наглость - проникнув во владения самого инквизитора - я, будучи к тому же связана с тьмой, мягко говоря, рисковала и продолжала рисковать жизнью. Но единственный вопрос, действительно терзающий меня, был - говорить что-либо Вилору или нет. Сегодня или в крайнем случае завтра я увижу его. Увижу, увижу, увижу...

На ступеньках было пусто. Слепой женщины нигде не видно. Мысленно я обругала себя, что не договорилась с ней о конкретном времени. В домике у служителя Лирата царила тишина - я немного постояла у двери, прислушиваясь. Подошла к низкому окну, тихонько толкнула незапертую, слегка прикрытую створку - и увидела ворока.

- Светлого неба, Ворк, - шепнула одними губами, помня о небольших размерах домика ласа Лирата - его кровать должна быть совсем рядом. Птица, не моргая, смотрела черным круглым глазом.

Я протянула руку, ладонь послушно налилась чернотой. Гладила черные блестящие крылья, маленькую круглую голову. Хорошая птица, умная, хорошая... Раньше, говорят, их использовали как почтальнов, да и на охоту можно брать... Если бы ты был здоров, дружок. 

Тьма струилась, сливаясь с перьями.

- Пришла, темница?

Я обернулась. Осторожно закрыла створку окна.

- Пришла. Кстати, вы не назвали своего имени, а я своего, так что по сути, официально наш договор не действителен. Но для меня это не важно.

- Просто ты еще молода. Тебе что-нибудь нужно? - вероятно, она волновалась. Она - да, а я, к своему искреннему удивлению, нет.

- Нужно укромное место, где нас никто не увидит. 

- Даже не знаю, - с явным сарказмом произнесла слепая. - Но в саду усопших никого не должно быть, посетители приходят позже, смотрители еще спят. Идем туда. 

Входная калитка открывалась не ключом - щеколду нужно было повернуть каким-то хитрым образом, что моя спутница проделала с привычной ловкостью, очевидно, не в первый раз. В саду действительно было пустынно и тихо, но я шла и шла вглубь, а незрячая женщина - за мной, вероятно, прислушиваясь к звуку моих шагов, не задавая никаких вопросов. Вороков не наблюдалось. Мы дошли до могилы родителей Гериха, а я вдруг подумала, что если бы они действительно оказались ему неродными - в конце концов, никакого внешнего сходства с Отавией у инквизитора не было - все было бы хоть немного, но проще.

Слепая женщина с выжженной душой стояла за мной. Я чувствовала ее спиной. Мне не было нужды прикасаться, класть руки на глаза. Тьма потянулась, хищно, жадно, обхватила ее лицо, превращая его в кокон, отыскивая в телесной памяти прежние ощущения. Мне казалось, что из меня живьем тянут жилы. 

...Это было сложнее, чем с лисой, чем с Саниной дочкой. Больнее. Мне казалось, тьма в этот раз была скорее посредником между мной и женщиной, орудием, а все силы, которые понадобились ей, словно отрывались от моей собственной плоти. Я опустилась на колени, сквозь мокрые ресницы глядя на табличку с именами Риммы и Алоиза Иститор. Буквы расплывались в глазах.

***

Трудно было сказать, когда я пришла в себя и головокружение, раздражающее мельтешение черных точек в глазах отступило. Где-то вдалеке раздавались голоса, и я встала, не без труда, но и без особых проблем. Отряхнула юбку - руки нехорошо тряслись от слабости - и медленно побрела назад. Женщины, чье имя я так и не узнала и в чьи глаза так и не посмотрела, нигде не было видно. То тут, то там бродили посетители, редкие, озабоченные собственными заботами и горестями. Пара-тройка вороков пристально следила за увесистыми мешками в их руках. 

У выхода я столкнулась со служителем Лиратом.

- Светлого неба, милая ласса Альта! - обрадовался он. - Как поживает ваша книга?

- Приходится прерваться ненадолго, к сожалению, - вздохнула я. - Я вынуждена уехать из города на какое-то время. Родные переживают из-за мора.

Служитель посерьезнел.

- Да, мы все будем молить Светлое небо о скорейшем избавлении от напасти. Вам удалось навестить ласа Ригеля?

Мы немного поговорили о служители-архивариусе и моей гипотетической книге,о море и молитвах небу, а потом я сказала, что вынуждена поторопиться. И это была почти правда - Риза могла вызвать мне экипаж уже на сегодня. 

Лас Лират попрощался со мной, а потом неожиданно крикнул вслед: 

- А ведь чудеса-то иногда случаются, ласса Альта! Слава Небу.

Я обернулась.

- Что вы имеете в виду, лас?

- Ворк, если помните, мой домашний ворок со сломанным крылом... Он сегодня взлетел, ласса. Вы представляете? Полетал пару кругом над домом, потом вернулся, и снова улетел... 

Я подняла голову в небо. Солнечный свет ударил в мою и без того больную голову, черные мушки заплясали снова.

- Это действительно чудо, лас. Я очень и очень рада.

Глава 28.

Никогда еще раньше я не отсутствовала дома так долго. Две седьмицы - казалось бы, мелочь, но я вдруг поняла, как же соскучилась по ним по всем. И Север,и Телар словно вытянулись, подросли, и мне казалось, что никаких купленных мною гостинцев не будет достаточно для того, чтобы передать то, что я чувствую. Я приехала днем, уставшая безмерно после бессонной ночи и утреннего эксперимента с тьмой и слепой женщиной, и сразу погрузилась в шумную суету повседневности: помогала матери по дому, возилась с братьями, рассказывая им о городе, была оживлённой и радостной. Изо всех сил старалась быть. Заработанные в городе деньги собиралась отдать матери, но та не взяла. Так я и завязала их в мешочек и убрала в сундук - тратить пока было особо некуда.

- Как там Саня?

Мать неопределённо пожала плечами. 

- Ей... нелегко. 

- Самочувствие плохое?

- И по самочувствию, и в целом.

- Можно, я к ней схожу?

Мать посмотрела на меня как-то странно, и мне стало не по себе. 

- Сходи. Не задерживался только.

- Конечно.

Я и не собиралась задерживаться. Но... 

Но выйдя от Сани - действительно, уставшей, погасшей, потяжелевшей, округлившейся не только на живот, но и на лицо, я, сама не знаю, как, оказалась у ворот Вилора. Остановилась, разглядывая знакомую до мельчайших трещинок деревянную поверхность. 

Разумеется, Вилор не обладал даром предвидения, и некому было сказать ему о моем приезде, да и вернулась я на седьмицу раньше обещанного... Вилора вообще могло не быть дома, или - волна бессмысленной ревности обожгла меня, как молодая злая крапива - он мог быть не один. И все равно, мне не хотелось звонить в придверный колокол. Я стояла и ждала, глупо, молча, сама не зная, чего.