В Бездонном море тысяча ночей (СИ) - Соул Таня

Улицы были пусты, почти все жители следовали позади. Рагавурр обернулся, нашёл в толпе советы родов, но Ривэирра среди них не было, как и Лэины.

В кармане плаща её колье и серьги уже давно остыли. Холодные и тяжёлые они оттягивали плащ ко дну. Возможно, он погорячился, сделав ей такой могущественный подарок. Только наследница Ариан могла использовать эти украшения в бою. А поскольку старшая дочь Короля была весьма и весьма беспощадна к врагам своего племени, в бой она, как и все её украшения и оружие, рвалась постоянно. Колье Ариан – сомнительный подарок для юной и неопытной девушки, даже если она королевских кровей.

Рагавурр завёл Рриану в дом и без труда нашёл темницу, которая располагалась в просторном внутреннем дворе под каменным резным куполом. Сама темница представляла собой выкопанные на дне ямы с выложенными камнями стенами и полом. Сверху они были закрыты решётками. Посол подплыл к одной из таких ям, поднял решётку и предложил Рриану спуститься вниз самостоятельно. Девушка бросила на него быстрый взгляд и застыла ненадолго, словно взвешивая решение и оценивая свои силы на сопротивление. Она вздохнула и спрыгнула, медленно опускаясь вниз. Посол положил решётку поверх ямы, задвинул два толстых стальных прута, служивших задвижками, и стал ждать Главу, который, наверняка, задержался, поскольку успокаивал разбушевавшуюся толпу.

Маварэг приплыл несколькими минутами позднее и выглядел вполне довольным мирным разрешением конфликта. Он проверил задвижки на решётке, приказал слугам охранять внутренний двор и предложил послу отобедать пораньше. Рагавурр бросил последний взгляд на девушку, забившуюся в угол ямы, и согласился на ранний обед.

Ночь тридцать пятая

Диана проснулась ночью. В темницу почти не попадал свет. Она подняла голову вверх, взглянула на решётку и ударила в неё потоком воды. На звук тут же приплыл один из охранников:

– Тише ты!

Она рыкнула на него, но успокоилась. Опираясь о стену, подтянув колени к груди, она сложила на них руки, а на руки положила голову. Сн      ова погружаясь в разорванный поверхностный сон, Диана вспоминала свои прошлое на поверхности. Сейчас, как никогда оно было ярким и таким реальным. Больше всего её терзали воспоминания о солнце, горячем и в то же время нежном, лениво выползавшим из-за горизонта по утрам и нехотя клонившемся к нему вечерами.

Яхта, на которой она согласилась выплыть в океан с тем богатым парнем, так настойчиво за ней ухаживавшим, называлась Амфитрита. В честь нереиды, которую похитил Посейдон и насильно сделал своей женой. И к будущему супругу, по иронии, Диану тоже заманил дельфин.

Она так отчаянно мечтала об океане, он снился ей по ночам и виделся даже днём. С самого детства её тянуло к большой воде. При такой непреодолимой тяге кто-то становится рыбаком, кто-то мореплавателем, а она стала одной из Оиилэ. Или почти стала.

Утром, чуть забрезжило солнце, её сон развеялся. Она привстала, всё тело ломило от неудобной позы, в которой она провела ночь. Чтобы размяться, она стала прохаживаться по темнице. Делая круг за кругом, она бездумно раскачивала языком один из зубов. И, почти как молочные зубы выпадают у детей, этот зуб выскользнул из десны. Она выплюнула его на руку. Словно по чьему-то приказу, остальные зубы тоже начали выпадать. Она выплюнула их на пол и снова села в свой угол, зажмурившись и мечтая снова заснуть и увидеть солнечный день на яхте.

Её мать так же, как и она, однажды пропала в океане. Отец не вынес горя и покончил с собой. Дедушка тогда забрал её к себе и старался дать ей ту любовь, которую должны были дать родители. Но он был уже в почтенных летах и, когда ей исполнилось одиннадцать, последовал за её отцом и матерью, в Мир голосов, как говорят в подводном мире. А она отправилась в детдом.

Когда ей исполнилось восемнадцать, она, не раздумывая, покинула свой приморский городок и уехала жить в районный центр, туда, где не было ни моря, ни болезненных воспоминаний. Но память о детстве и о бушующих, разбивающихся о камни волнах продолжала мучить её. Ночами ей снилась морская гладь. То спокойная, то взволнованная. И когда её ухажёр предложил ей выйти в океан на яхте, она не смогла отказаться. Теперь её мечта сбылась. Вокруг океан и ничего кроме.

Пустой желудок заурчал и болезненно сжался. Если она не ела, Аруог тоже, наверно, не ел. Она вспомнила, как он провожал её взглядом, полным боли. Ей было жаль, что она не смогла за себя постоять сама. Ей было жаль, что ему досталась такая слабая жена. Она до боли вонзила когти себе в руку, чтобы отвлечься от этих мыслей.

Время тянулось бесконечно. А новые зубы болезненно раздвигали дёсны, пробиваясь вперёд, спеша завершить её обращение. Чтобы через три дня советы смогли отправить на казнь Лунную жену, прошедшую все три ступени. И им незачем знать, что есть и четвёртая, завершить которую она успеет вряд ли.

К вечеру ей принесли еду, но она даже не дала им опустить её в яму, отказавшись. Аруог сказал, что они не могут обедать по-отдельности, иначе их Связь оборвётся. И хотя они провели прошлую ночь тоже отдельно, в глубине души Диана надеялась, что её родство с Ариан и превращение в Лунную жену помогут им сохранить брак.

После почти бессонной ночи на холодном жёстком полу, на второе утро заточения Диана услышала, как во дворе охранники взволнованно перешёптывались.

– Ну да, кто-то подбросил Главе писание из Лаан Гиугин. Океан свидетель, писанию тысяча лет. Древнее, как наши предки!

Ночь тридцать шестая

Маварэг проснулся чуть свет и первым делом спустился вниз и заглянул во внутренний двор. И только убедившись, что Рриану на месте, успокоился и попросил слугу приготовить завтрак.

Хотя подсказанная послом на площади идея изначально казалась ему удачной, теперь его начала беспокоить необходимость повторного сбора советов. Мааларр – хороший закон, один из самых жёстких в океане. Но законность смерти Лунной жены Главу волновала сейчас меньше всего. Как угодно, но эта Гаанэ должна была умереть до того, как завершит обращение. Когда они вели её в темницу, он заметил не только развитые перепонки на пальцах, но и длинные когти. Она завершила вторую ступень. Времени оставалось совсем немного, и промедление с советами может дорого ему обойтись.

Пока слуга готовил завтрак, Глава выплыл из магиу, чтобы посмотреть на пробуждающийся город. Его взгляд упал на исписанную иероглифами каменную доску, лежавшую прямо на пороге. Он поднял писание и стал читать, но чем больше он погружался в текст, тем больше изумлялся его содержанию. Он заплыл назад в дом, поспешил в свой кабинет и стал перечитывать. Ещё раз и ещё раз. Невероятно! Такое писание не могло просто так валяться возле его дома. Никому не нужное, подброшенное, словно оно ничего не стоило. Но Глава догадывался об истинной ценности попавшей к нему в руки доски. Если он правильно понял содержание этого писания, то у Лунной жены не было ни единого шанса на спасение.

Он с волнением приложил доску груди, подержал её так какое-то время и убрал в стол. Через день он покажет писание советам, и тогда Лунный наследник, наконец, лишится своей жены и силы.

Во время завтрака Маварэг возвращался в мыслях к своей находке, удивляясь собственной удаче. Когда слуга вернулся, чтобы убрать остатки еды со стола, Маварэг спросил у него:

– Гаанэ поела?

– Нет, господин, – виновато сказал слуга. – Она второй день отказывается от еды.

Маварэг зарычал.

– Хочет сохранить Связь! – процедил он сквозь зубы. – Подготовьте еду, я сам её отнесу.

Забрав у слуги тарелку с едой, Маварэг заплыл во двор и наклонился над темницей, в которой сидела Рриану. Девушка выглядела обессиленной и даже не подняла на него глаза. Он велел охране поднять решётку и спустился вниз к своей пленнице.

– Я принёс тебе еду, – сказал Глава, но девушка отвернулась от него, ничего не ответив.

Маварэг махнул охранникам. Они спустились, один из них схватил девушку и открыл ей рот, а второй взял у главы еду и стал насильно кормить пленницу. Она рычала, и отбивалась, и укусила, кормившего её охранника за руку. Тот закричал и схватился за кисть, из которой хлынула кровь. На его руке остались раны от острых, словно бритвы, зубов.