Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская
— За мясом пошел, — волнуясь, ответила Лин. Близость владыки будоражила, голос — низкий, спокойный — проникал, казалось, не в уши, а под кожу.
— И часто ты устраиваешь перед ним такое? — вкрадчиво спросил владыка, выразительно оглядев ее сверху вниз.
— Никогда! — от души возмутилась Лин. Объяснила: — Я прихожу с утра и ухожу примерно перед обедом. Утром, пока переодеваюсь, он чистит вольеры, а в это время всегда ходит за кормом, как раз привозят свежее мясо. — Она вдруг поняла, что оправдывается, пожала плечами и добавила: — Не то чтобы я боялась переодеться при постороннем, но Триан — деликатный человек.
— Он клиба, а не евнух. Расплата за любые неуместные желания грозит в первую очередь не тебе, а ему, помни об этом. — Асир отстранился. — Если возникнет необходимость, Триану позволено обрабатывать твои раны, а значит, касаться тебя. Да, он деликатен, неглуп, предан, и я не хочу лишиться такого человека из-за недоразумения.
— Недоразумений не будет, — пообещала Лин. Пожала плечами, на этот раз — пытаясь скрыть неловкость: — Я далека от мысли соблазнять ваших клиб, владыка, как и любых других клиб… и кого угодно. А Триан привязан всей душой к Адамасу, и я его понимаю.
Губы Асира дрогнули, он снова подался ближе.
— Не только он. Ты до сих пор не знаешь про Бахру, верно? Одна из красивейших самок анкаров, что я видел. Зверь Триана. — Лин вздрогнула, когда пальцы владыки вдруг тронули ее щеку, скользнули вниз, задевая подбородок. — У твоих глаз — цвет ее шерсти. Исхири рожден и вскормлен ею.
Лин вздохнула, вбирая в себя сладкий запах. Неожиданный вопрос отвлек, но мимолетное прикосновение слишком походило на ласку, и она вспомнила, ощутила, что стоит перед владыкой совсем голой. И на этот раз сравнение с анкаром было… красивым. Лин пыталась представить рядом с белоснежным Адамасом каштаново-рыжую грациозную самку, пыталась представить, как они играют вдвоем, носятся по просторному вольеру, но отчего-то перед мысленным взором встала иная картина: тот вечер, когда она переодевалась на глазах владыки и так же ощущала его взгляд. Так же, но… не так. Сейчас было острее. Почти возбуждающе. Снова вырвался вздох, прерывистый, похожий на всхлип, и Лин неожиданно для себя сказала:
— Я поняла, чему он меня учит. Знаете, когда пыталась думать, что делать, как себя вести, ничего не получалось. Терялась, нервничала, боялась все испортить. А потом как-то так случилось, что я просто отпустила себя. Как будто с ним не та Лин, что была все это время, а другая. Она тоже как ребенок, ничего не знает и не понимает, но ей и не нужно — она чувствует. А мне становится спокойно.
— Хорошо, — кивнул владыка. — Это только начало, ты научишься многому. Не сдерживайся. Смотри и слушай. Покажи ему, что он не один, что даже когда тебя нет рядом — ты помнишь о нем. Каждому из нас нужен кто-то, к кому мы можем прийти за тем, чего не хватает: силой или слабостью, уверенностью или сомнениями, желанием или спокойствием. Оденься. Триан наверняка скоро вернется.
Он отошел, отодвинул загородку, и в проеме показался Адамас. Тот, видимо, учуял владыку давно и терпеливо ждал, хотя Лин уже знала — если бы Адамас хотел, чтобы его услышали, он бы нашел способ прервать их.
В тот день Лин ушла из зверинца взволнованной. Не встречей, в самой встрече не было ничего необычного, рано или поздно она должна была случиться, раз уж и Лин, и владыка Асир ходят каждый день в один и тот же павильон. Тревожили собственные ощущения. Вспоминался запах владыки, густой, сладкий, не тот спокойный запах, в котором Лин пряталась в казармах, трущобах и пыточной, а будоражащий кровь, вызывающий смутные пока желания. В который раз думалось, что подавители уже почти не действуют, но теперь эта мысль не вызывала прежней слепой паники. Скорее — задумчивость. В конце концов, старший агент Линтариена не была идиоткой, пусть иногда и вела себя как дура. В двадцать пять лет человек обычно способен понять, что ему начинает нравиться другой человек — нравиться так и настолько, что кажется не такой уж плохой идеей заняться с ним сексом. Хотя бы интереса ради.
Правда, все это было как-то слишком внезапно. Но, может, так и бывает, когда с подавителей сходишь не по инструкции, постепенно уменьшая дозу и приводя гормональный фон к естественному балансу, а вот так, резко? Еще вчера ни о чем таком не думала, а сейчас сладко сжимается в животе, стоит лишь вспомнить мимолетное касание пальцев, глубокий голос, а от воспоминания о запахе горячеет в промежности и рот наполняется слюной. И ничуть это не похоже на помутнение разума, уж в чем-в чем, а в собственном здравом рассудке Лин была вполне уверена.
Еще через несколько дней, вернувшись от Исхири, она застала в серале переполох. У двери на лестницу стояла, скрестив руки на груди, Лалия, по лицу которой змеилась снисходительная улыбка. Посреди зала, у фонтана, сидела на подушках счастливая до пламенеющих щек и блестящих радостью глаз Сальма. От нее густо, насыщенно пахло владыкой. Вокруг стояли, полулежали, теснились, с жадным интересом заглядывая в лицо, анхи.
— Расскажешь или нет, бездна тебя побери? — торопила Гания, нетерпеливо дергая Сальму за шаровары.
— Ну открой рот-то уже, сколько можно?
— Хватит в молчанку играть, от тебя счастьем разит на все окрестности, завидно ведь, — недовольно тянула обычно бесстрастная тихая Мирана.
— Как вы задолбали, идиотки недоделанные! — рявкнула, выскакивая из комнаты, Хесса и, демонстративно зажав уши, пронеслась мимо Лин в сад.
— Да что рассказывать? — тихо, еще больше пламенея щеками, сказала Сальма и стиснула руки на коленях. — Я же в прошлый раз… это только второй.
— У кого-то и раза не было, глупая, — сказала Тасфия и ободряюще погладила Сальму по плечу. — Всем хочется знать.
— Он был ласков. Он
