Ваше Сиятельство #5 - Эрли Моури
Принцесса молчала, приоткрыв рот и разглядывая его.
— Я не барон и не виконт. Я — князь! — он вытащил дворянский жетон.
— Главное, что ты — Родерик! — наконец произнесла она и бросилась к нему.
Они жарко обнялись, и неважно, что на новом князе был нечистый костюм.
— Блядь, с ума сойти! — Талия сейчас не понимала, плачет она или смеется.
Она отошла с прохода, пропуская его в комнату.
— Какая же это жесть, князь Родерик! Ты мне снился! Знаешь, что ты мне снился⁈ А еще у меня отвалился рог! Вот! — она потрясла тем, что было в ее левой руке. — И тот, что на голове шатается. Не быть мне демонессой, ну и ладно!
— За то ты можешь стать женой князя! Я предлагаю тебе руку и сердце! — князь Мышкин несколько неаккуратно припал на одно колено и протянул ей руку.
— Да! Да, Родерик! Я согласна. Я уже очень давно согласна! — она рассмеялась, прижавшись к нему. — Сейчас только папе скажу…
Баронесса не могла стерпеть и, вырвавшись из объятий князя, побежала за эйхосом. Уже была поздняя ночь, но эта новость должна была долететь до отца немедленно!
— Пап! — сказала она, поднеся прибор ко рту. — Все решено! Я выхожу замуж! За князя!.. — она хотела сказать: «Родерика», но вовремя сдержалась и вопросительно глянула на своего возлюбленного.
— Мышкина Геннадия Дорофеевича, — подсказал ей жених.
— За князя Мышкина Геннадия Дорофеевича! — выпалила она. — Жди нас завтра — прилетим на моей вимане! И думай о свадьбе!
Потом, потом чуть подумав, набрала номер Елецкого — он тоже должен знать. Обязательно!
— Елецкий, блядь! — почти прокричала Талия в эйхос. — Ты представить не можешь какая жесть! Я выхожу замуж! За князя! Гену Мышкина! И рога, если что, у меня отвалились!
Глава 19
Если хочется погорячее
— Ну что, жив он? — какой-то молодой мужчина, тронул меня за плечо.
— Жив, — отозвался я, сидя на корточках возле князя и пытаясь ослабить влияние яда на уровне энергетики тел.
Я не целитель, и никогда не стремился им стать. Вполне неплохо мне удается справиться с проблемами собственного физического тела лишь потому, что любые подобные неприятности я купирую собственной сильной энергетикой и умело использую шаблоны магического воздействия на собственный организм. Но с чужим телом все гораздо сложнее. Как говорится: это другое. Тебя просто нет в другом теле, и если ты можешь его отчасти контролировать переносом собственного внимания, то это неглубокий контроль, а главное, он недолговременный.
— Алекс, правда же, ты не дашь ему умереть⁈ — Элизабет была по-настоящему напугана. — Это же был яд? Этот бокал мог достаться любому из нас!
— Надеюсь, они отравлены все! — усмехаясь произнес Теодор Барнс, со злостью глядя на жену, и дальше его понесло: — Здесь все отравлено! И все сдохнут! А ты, моя дорогая шлюха, сдохнешь в самых жутких мучениях! — британец дико засмеялся и пошел в сторону беседки, где еще недавно играл оркестр и несколько пар безмятежно танцевало «Тобольскую Принцессу».
— Спасателей и полицию вызвали? — спросил кто-то и этот вопрос снова был обращен ко мне, словно я здесь за все отвечал и всем распоряжался.
Я не ответил. Встал, зная, что больше ничем не могу помочь князю Мышкину, и направился к выходу из террасы. Если Служба спасения прибудет достаточно быстро и там окажутся нормальные специалисты, то есть шанс, что князя спасут.
В голове вертелась мысль: «Неужели произошедшее — происки Геры? Снова она хитро подсунула кому-то коварную мысль? Кому? Барону Теодору Барнсу?».
Конечно, у Теодора был мотив. Еще какой мотив — мотивище! И его нездоровая радость из-за случившегося как бы бросает на мужа Элизабет тень. Возможно, вино отравлено во всех бокалах, стоявших на подносе — их было пять. Если господин Барнс думал, что я — любовник Элизабет и знал о ее нескромных связях с Мышкиным, то яд в вине — вполне удобный способ расправиться с нами всеми одним махом. И тогда здесь действительно не хватало графа Кальвера и еще кое-кого, о ком Теодор, возможно, не знал. Но, с другой стороны, такое убийство не делается спонтанно. Оно должно быть спланировано, подготовлено. Не мог же господин Барнс все время носить в кармане яд и ждать именно такого случая. И не стал бы он сильно напиваться, идя на столь серьезный и безумный шаг, тем более при этом не стал бы выражать так явно свою радость. Мне не верилось в виновность Теодора, хотя все вокруг перешептывались, обвиняя именно англичанина. Так было потому, что многие стали свидетелями скандала между Элизабет и ее мужем. Появившись на вечеринке позже других, я этого скандала не застал, но знал, что он случился.
Ладно, это не мое дело. С покушением на убийство разберутся полицейские и люди из имперской Канцелярии Чести и Права — ясно, что если князь не выживет, то убийство окажется событием очень громким. Сейчас меня больше волновала Гера. Слишком часто она появляется возле меня, и если я не решу вопрос с ее происками в ближайшее время, то может получиться так, что Величайшая раз и навсегда решит вопрос со мной. У меня был кое-какой план. План, который позволял достать эту божественную дрянь. Пока я в физическом теле, я для богини легкая мишень, но если я выйду из тела, то тогда я смогу дотянуться до нее с тонкого плана даже в ее собственных владениях. Проблема в том, что для этого мне придется выйти из тела надолго, надолго оставить его без присмотра и уйти очень далеко. Как бы я ни старался, ниточка жизни в этом случае может лопнуть, что будет означать смерть графа Елецкого. По моему замыслу подстраховать меня должен был Родерик — он просто займет на время мое физическое тело. С этой просьбой я собирался обратиться к серому магу завтра или в четверг, после того как будет решен вопрос с братьями Гришко.
Я перенес внимание на тонкий план. Теперь здесь все казалось спокойными — тишь, да гладь, прекрасная безмятежность, и интуиция молчала. Неужели то беспокойство, которое я испытывал с первых минут пребывания на вечеринке, связано с чьей-то попыткой отравить Мышкина или кого-то из гостей? Или может отравить собирались именно меня? Их план не сработал, и теперь вокруг меня наступило временное затишье?
— Алекс… — Майкл шел мне навстречу со стороны пруда. Вид его был несчастен, рубашка расстегнута, на шее не было галстука столь обязательного для элегантного образа господина Милтона. — Помоги, Алекс! Елена Викторовна, наверное, бросит меня! Она теперь с этим князем! Я умру без нее, Алекс!
Боги, ну что за чеширская семейка: что брат, что сестра при малейшей неприятности на словах собираются умирать! Давить на жалость — это у них семейное.
— Майкл, чего ты раскис? Я уверен, Елена Викторовна любит тебя. Расслабься, уверяю, она точно не променяет тебя на красноносого выродка, — повернувшись в сторону беседки, теперь я видел маму и Козельского, стоявших возле оркестрантов, неторопливо собиравших музыкальные инструменты. Для них вечеринка была окончена, впрочем, как и для большинства.
— Зачем же она так поступает со мной? Она же знает, каково мне все это! — Майкл жалобно смотрел на меня, от него сильно несло спиртным. — Это она мне в наказание, что я собрался в Лондон. И за то, что по вашей просьбе увел ее при вашем разговоре с князем.
— Майкл, мы давно на «ты» — не забывай. — напомнил я. — А выводы ты сделал верные. Она флиртует с тем козликом, вовсе не потому что он ей нравится. Будь уверен, он ей вовсе не нравится. Но графиня желает нажать на твои болевые точки, наказать тебя за проявление самостоятельности. Я сейчас поговорю с ней, а ты найди пока Элизабет. Ты же не против поездки в Лондон в ближайшие дни вместе с ней?
— С Элизабет? — теперь Майкл выглядел совсем растерянным. — Но Теодор… Я не знаю, ваше… вернее, это… твое сиятельство. Право, сейчас плохо соображаю. Я напился, голова кругом. Можно это обсудить завтра?
— Хорошо, Майкл, обсудим завтра. Сейчас просто найди Элизабет — она на террасе. К ней там пристают какие-то мужчины, и для нее этот вечер может кончиться скверно — ее нужно увести оттуда. Скажи ей, что я ее зову. Мы все сейчас поедем к нам, — сказал я и направился к беседке.
Когда я подходил, и князь Козельский, и мама
