Танец для ледяного мага (СИ) - Шарэль Ти

— Перенесли, — ласково улыбнулась Эстель, наблюдая, как меняется выражение моего лица, — на осень. Думаю, середина осени — не менее прекрасное время, чем середина весны, не находите?

— Не нахожу, — рычащие нотки в голове появляются сами собой, огонь уже струится по венам, грозя вырваться и спалить что-нибудь, или не приведи Один, кого-нибудь.

— Ну, а мне нравится, — Эстель явно веселится, а я не могу понять причину этого, — боюсь, что в этот раз свадьба пройдет в очень-очень узком кругу. Во избежание.

Вот оно что. Догадывается, кто стал причиной срыва, но напрямую сказать не может. Моя вина так и не была доказана. Как и умысел.

— Ну, счастливой семейной жизни, — хрипло бросил я, и отошел от нее, призывая все силы, чтобы удержать огненную стихию в узде.

Вот стоило вспомнить об этом, как в моей новой снежной реальности пламя все-таки вырвалось из под контроля, испаряя снег и выжигая землю под ним. Трава-то уничтожена давно, а снег упрямо падает свежий. Мне стало немного легче, но это ненадолго. Время между приступами неумолимо сокращается. Что ждет меня в будущем? Этот дом на краю света до конца моих дней? Или я спалю и его? Нужно что-то решать.

Прерывая мои невеселые мысли, на запястье завибрировал брас. Я принял вызов, устало разглядывая виновницу моих мучений. Ну, вернее, первоисточник.

— Стан, — выдохнула Катерина, глядя на меня едва ли не с жалостью, — здравствуй…

Да уж, видок у меня несколько одичавший. На усы, бороду и волосы уже намерзли сосульки, огромный колючий шарф, меховая шапка. Но даже в них мне холодно.

— Здравствуй, Катерина, — сказал я спокойно, — ты что-то хотела?

— Да… помнишь, книгу, которую ты мне подарил? Книгу рода огненной Лилии?

— Помню, — равнодушно ответил я, не понимая, при чем здесь какая-та древняя рукопись.

— Там есть решение, Стан. Не нивелировать проклятие, но смягчить или поставить условие отмены. Возможны оба варианта.

— Как это? — спросил я, мгновенно оживляясь.

— Если получится смягчить, то возможно, ты сможешь контролироваться магию.

— А чувства?

— Стан… Это твои чувства. они появились не вследствие проклятия. Я не смогу повлиять на них.

— Понял, — мрачно сказал я, — чувства останутся, и с ума меня сведет не магия, а мысли о том, как любимая девушка занимается сексом с моим братом. Круто. Второй вариант?

— Если зададим условие отмены, то проклятие снимется, и девушка сможет полюбить тебя.

— Я согласен, — мгновенно отреагировал я, — что для этого нужно?

— Все не так просто, Стан, — на изображении браса было видно, как Катерина кусает губу в сомнении, — проклятие на крови, может снять только одно условие.

— И какое? — я напрягся в ожидании ответа. И не зря.

— Жертва, Стан. Нужна будет жертва.

Эпилог второй — Сержио

Утром, спустившись к завтраку на кухню, я нашел на столе письмо. Совет Старших всегда отличался приверженностью к традициям, и современные удобные технологии доставки корреспонденции совсем не повод для них что-то менять в устоявшемся порядке вещей. Поэтому официальные письма всегда доставляются так — на специальной бумаге, в запечатанном и зачарованном на адресата конверте.

Я хмыкнул, беря письмо со стола. Понятия не имею, что там может быть. Разве что приглашение на осенний бал равноденствия. Да и то — вряд ли. Бал по приглашению посещают только готовящиеся к представлению сообществу. Остальные — по велению души.

Аккуратно оборвал край и достал сложенный вдвое хрустящий лист. Начал читать, и по мере чтения раздражение начало закипать во мне все яростнее. Это что, шутка такая? Не смешно!

«Совет Старших Романских Государств уведомляет одаренного Сержио дел Пискапо, что его заявка на подбор начертанной пары одобрена и исполнена.

Ваша начертанная — Елизавета Воронина, проживающая в Российской Федерации, в городе Красноярск, в известность поставлена и ожидает увидеть вас на празднике своего совершеннолетия…»

Далее шла дата — примерно через месяц и подписи членов Совета. Увидел в списке имя отца и сразу набрал его.

— Я получил письмо, — сказал я сразу после приветствия, ни голосом, ни тоном не выдавая своего раздражения.

— Какой письмо, сын?

В голосе отца было спокойное удивление ни в чем не виновного человека.

— Письмо о своем начертании.

— Ты подал заявку?

— Нет.

— Это шутка такая, сын? — спросил отец, озвучив мои недавние мысли. Значит, не шутка.

— К сожалению, нет. Письмо вполне официальное. И под ним твоя подпись, — я не смог сдержать легкой язвительности.

Антонио помолчал. Я видел, что он хмурится, размышляя.

— Давай сначала. Когда ты получил сообщение?

— Сегодня, только что.

— Зачитай.

Я терпеливо прочитал вслух все сообщение, даже имена всех подписавшихся.

— Я разберусь. Перезвоню.

Отец отключился, а я сделал себе двойной эспрессо. Выпил в один глоток, но спокойнее мне не стало. Подумать только — начертанная. Да я еще от прошлого начертания не отошел! И в мыслях не было подавать заявку. Вообще, никогда.

Я довольно тяжело перенес ситуацию с Ингой. Не могу сказать, что полюбил девушку, но знаю, что был очень близок. Было время, когда всерьез задумывался, а не наплевать ли мне на свои принципы и не внушить ей чувства ко мне? Хорошо, что смог удержаться. Со временем я бы проклял самого себя за такое решение, да и смерть ее истинного начертанного была бы на моей совести.

Но Инга снилась мне до сих пор, причем вовсе не в эротических сновидениях. Нет, мне снилась семья, ребёнок у меня на руках, обнимающий тонкими ручонками шею, смех жены — искренний и радостный. Я просыпался со счастливой улыбкой, которая быстро сползала от осознания серой действительности.

И вот такая насмешка — новое начертание. Устав ждать ответа от отца, я достал лист со своей гербовой печатью и сел писать отказ. Дописал, глянул на резкие четкие буквы и замер. Я вспомнил Ингу, от которой точно также отказался начертанный в день ее совершеннолетия. И пусть он сделал это грязно и грубо, но факт остается фактом — я поступаю практически также.

Брас завибрировал, и я с трудом оторвался от созерцания собственных слов.

— Ситуация очень странная, сын, — даже мой непоколебимый родитель выглядел порядком изумленным, — девушка действительно выбрана в твои начертанные несмотря на отсутствие твоей заявки.

— Такое возможно?

— Нет.

Кратко и емко. И смысла спрашивать, как тогда это произошло — не было.

— Что собираешься делать, сын?

Я посмотрел на готовый отказ.

— Приму решение сегодня.

— Жду.

Я попрощался и отключился. Внезапно меня окатило озарением. Инга! Ее ладошка, зажимающая мою руку и предсказание в ней. Я в тот момент плохо осознавал происходящее, занимаясь построением стремительно рушащегося самоконтроля.

— Что это? — спросил я тогда, стараясь придать голосу спокойствия, которого не испытывал.

— Это пожелание, Сержио. Которое сбудется очень-очень скоро. Не позже, чем к новому году.

Инга смотрела на меня с искренней симпатией, которая, однако, так и не перерастет в нечто большее.

— И что случится? — спросил я, рассматривая ее. Такая близкая и желанная, но уже стремительно отдаляющаяся.

— Ты найдешь свою любимую.

— Вот как? А мне казалось, что уже нашел.

— Нет, Сержио, ещё не нашел, но, обещаю, что ты будешь счастлив.

Я забыл об этом разговоре, слишком поглощенный своими переживаниями, да беспокойством за Эстель. Но другого объяснения у меня не было. Как не было и четкого понимания, что делать дальше тоже.

Хотя я понимал, что обманываю самого себя. Скомкал гербовую бумагу с резкими и ненужными словами и включил брас в режиме заметок:

— Курсы русского языка — это раз.

Чешский я уже знал, выучив язык перед поездкой в Прагу. Русский из той же группы славянских языков, хотя и считается более сложным. Но для одаренного выучить любой язык дело не более, чем двух недель.