Ведьма из Ильмаса (СИ) - Мирошник Ксения Викторовна
Внезапно, Никаэлас заметил делегацию из Мираноса. Он что-то сказал, стоявшему рядом магу и прошел в центр зала, утягивая свою спутницу за собой. Правитель поднял руку, призывая к тишине, а потом заговорил:
— Я рад приветствовать всех вас в столь радостный для нас день! — сказал он. Арас смотрел лишь на Арию, застывшую, по правую руку от Никаэласа. Лишь одними глазами девушка блуждала по залу, невидящим взглядом. Казалось, ей совершенно все равно все то, что здесь происходило. Мысленно Арас молил ее заметить его. Так и вышло. Стоило Арии скользнуть по нему взглядом, как она тут же узнала его. Ее глаза вспыхнули болью, от чего сердце Араса сжалось. Больше он уже никого и ничего не видел, в прочем, как и она. — Я рад представить вам Ариэллу Тиверию Арамейн — дочь древнего рода, могущественную колдунью и прекраснейшую девушку, которая сегодня, на ваших глазах станет моей женой!
Земля ушла из-под ног Араса, а из глаз Арии выкатилась всего одна слеза, которая буквально уничтожила его.
— Для того чтобы передать свой дар, — он даже не заметил, как рядом с ним возникла Майя, — Ария должна разделить с ним брачное ложе.
14
Ильмас
За несколько дней до свадьбы…
Я никогда не думала о том, что моё возвращение домой будет настолько ужасным. И дело даже не в том, как именно это произошло, с кем именно я вернулась и чем мне это грозило. Я никак не ожидала увидеть Ильмас в столь плачевном состоянии. Будто нарочно, Никаэлас решил провести меня по всему городу. И я понимаю почему! Он хотел лишний раз утвердиться в глазах моих сородичей. Вел меня словно на закланье, демонстрируя несчастным людям, которые встречались на пути.
Я не в силах была поднять головы. Я подвела их, подвела весь Ильмас. Никаэлас, с победной улыбкой подгонял меня толчками в спину, несколько раз я чуть было не упала. Сдерживать слёзы было почти невозможно, но дрожащая рука Майи придавала сил. Она тоже боялась, но сжимала мои пальцы, чтобы приободрить. С каждым нашим шагом, приближающим к дворцу, гул на улицах нарастал. Жители белокаменного города передавали друг другу новость, выходили из домов, шли следом. Я слышала испуганные шепотки, негромкие, осторожные вскрики. Все здесь понимали, что означает моё возвращение.
— Посмотри на них, — прямо в ухо проговорил Никаэлас. Голос его прозвучал удовлетворенно. — Посмотри!
Не знаю почему, я подчинилась. Все, встреченные мною лица, выражали страдание и страх. Кто-то смотрел на меня с жалостью, но большая часть магов бледнели от ужаса или презрения. Многие винили меня и ненавидели. Кто-то за то, что сбежала шесть лет назад, кто-то за то, что попалась сейчас. Сердце разрывалось на части, мучимое чувством вины. Очень тягостно было выдерживать эти взгляды, но я должна была, раз уж посмела поднять голову. Я мечтала лишь о том, чтобы поскорее скрыться в дворцовых стенах. Кто-то бросил в меня камень, тот больно ударил в лопатку. Я закусила губу, но обернуться не решилась, лишь расслышала усмешку Никаэласа. Людям всегда нужен кто-то виноватый и когда они его находят, то могут быть крайне жестоки. Слёзы сдержать не удалось, пришлось, молча глотать их, несмотря на то, что хотелось выть в голос. Некоторые плевали мне в след. Что ж, по их мнению, я это заслужила.
Вот и спасительные стены. Я подняла голову к серебряным куполам, желая освежить воспоминания о том, как они сверкают. Но сегодня даже солнце не улыбнулось мне, спрятавшись за облака. Весь город более не выглядел радужным, казалось, что стены уже не такого чистого белого оттенка, как прежде. На балконах больше не выращивали цветы, а на площади не работал фонтан. Мой Ильмас больше не благоухал, не цвел и не процветал.
Однако дворец все еще сохранил былое величие. Войдя в широкие двери, я по привычке задрала голову, чтобы рассмотреть чудесные своды, высокие колонны и изумительные разноцветные витражи. Шаги отдавались гулким эхом, Никаэлас вел нас в тронный зал. Я рассматривала картины на стенах, здесь были изображены знатные семьи и старейшины. Застыла у портрета деда. Его запечатлели еще молодым, когда его густую шевелюру еще не тронула седина. Но даже в это время его взгляд говорил о величии, достоинстве и непреклонности. Характер Каниста Арамейна был крут, непоколебим, но справедлив. Мы часто не сходились во мнениях и спорили по пустякам, но никогда он не наказывал меня за дерзость или за наличие собственного мнения по тому или иному вопросу. Слезы побежали быстрее, я коснулась рукой резной посеребренной рамы, и пообещала себе, что обязательно навещу его могилу, где бы она ни была.
Тронный зал встретил нас суетой. Туда — сюда сновали люди с подносами, они накрывали тяжелый длинный стол. Я даже не успела толком рассмотреть зал, остановившись на слугах. Это были люди! То есть смертные, не маги! Изможденные бледные лица, темные круги под глазами, худые скрюченные тела.
— Ты используешь людей в качестве слуг? — громким шепотом спросила я, не сумев скрыть своего удивления.
— Я лишь указываю им их место! — отмахнулся Никаэлас, усаживаясь на трон, некогда принадлежавший великому человеку. — Его вскоре займет твоя подруга.
Я отшатнулась, представив Майю в таком состоянии. Она лишь час назад стала прежней, рыжеволосой светлоликой девушкой. Подруга снова сжала мои пальцы, привлекая внимание:
— Зато я буду рядом, — прошептала она.
— Ты позволишь ей остаться со мной? — севшим голосом, спросила я.
— Да, но не все время. Она должна будет работать, как и все: на кухне, в прачечной и помогать убирать отхожие места.
С каждым, произнесенным Никаэласом, словом, пальчики Майи больнее сдавливали мою ладонь. Я прикрыла глаза, стараясь справиться с нахлынувшей злостью. Все это уже было в ее жизни, она уже была в рабстве.
— Ты не сделаешь исключение? — знала ответ, но все равно спросила. Я должна была любой ценой защитить Майю.
— Я позволю ей оставаться с тобой на ночь и прислуживать вплоть до самой свадьбы. — Снисходительно сказал он.
— А после…?
Никаэлас хищно улыбнулся, встал с трона и подошел ко мне максимально близко. Он вглядывался в мое лицо, так словно запоминал каждую его черточку, потом провел пальцем по щеке. Мои, не успевшие высохнуть, слезы намочили его кожу, от чего мужчина презрительно сморщился.
— Никогда не любил слабаков, — обтирая палец о свою одежду, выдавил он. — А отвечая на твой вопрос, скажу: а после…, тебе стоит беспокоиться о своей судьбе, Ариэлла Тиверия Арамейн. Ты сама понимаешь, что ни о какой супружеской жизни и речи не идет. Меня интересует только трон!
Его голос резко изменился, превратившись из лениво- расслабленного в надменно — резкий. Даже лицо на глазах преобразилось. Черты, будто стали резче, острее. Его красота разила лютым холодом.
— До свадьбы ты будешь жить, как моя невеста, во дворце, в прекрасных покоях. Тебя приведут в порядок. Ты видела на кого стала похожа? — снова сморщился он. — Дочь знатного рода превратилась в оборванку! Разве я могу опозорить себя браком с такой как ты?
— Зачем тогда показал всему городу? — не удержалась я.
— Чтобы они увидели разницу! — гневно бросил он. — Кто ты без меня и кем станешь со мной!
— Зачем? Ведь ни о какой супружеской жизни речи не идет?
— Верно, но тебе еще предстоит лечь со мной в постель!
Сердце сжалось, как только представила, что этот человек будет прикасаться ко мне. Все внутри словно заледенело, тело перестало слушаться.
— А кто сказал, что я лягу с тобой? — еле выговорила. — Насколько я знаю, передать дар я должна добровольно.
— Не волнуйся, милая, — вроде и слова нежные, а прозвучали, как угроза, от чего мурашки столпились на затылке. — Завтра я устрою тебе маленькую экскурсию, которая выветрит из твоей головы всяческие сомнения.
Давая понять, что разговор окончен, Никаэлас щелкнул пальцами, и в тот же миг возле него в низком поклоне склонилась хрупкая женщина с затравленным взглядом. Псевдо правитель велел ей проводить нас в комнату, а потом определить Майю на работу в кухне.
