Развод со зверем - Анна Григорьевна Владимирова
Она замерла передо мной, напряженно вздохнула и подняла на меня взгляд.
— А что случилось с Лизой? — спросила вдруг. Ее пальцы дернулись в руке, и я едва не выпустил. Но следом сжал крепче и притянул к себе, делая какой-то выбор, которые даже не успел осознать.
— Сердечная недостаточность. — И будто не я это сказал, а кто-то в соседней палате. Так бывает, когда до чуткого слуха долетают чужие истории и смертельные диагнозы, но тебя они не касаются. Больше.
Лара вздохнула. Наверное, в этот момент она поняла, почему я так зациклился на ее сердце… А еще она сжала мою руку, а вторую положила на скулу, погладила, цепляя короткую щетину, провела большим пальцем к носу…
— Синяк совсем сошел, — тихо заметила она.
Я кивнул.
— Притащу тебе капельницу. — И она отстранилась, судорожно вздохнув, и вышла из комнаты.
***
— Лара, ну как ты?
Я застыла в лифте с мобильником у уха, не понимая, зачем вообще ответила на звонок мамы, не успев перевести дух. В тот момент, когда я отвела взгляд от Князева, и его очарование и уверенность остались в комнате вместе с ним, меня будто придавило чем-то тяжелым. Как в кино, ей богу! Моргнула, и все — накатила паника и желание куда-то бежать.
— Сейчас капельницу сделают. Привет, мама.
— Я хочу тебя увидеть!
— Увидишь. Я вечером буду у тебя.
— Что? — переполошилась она. — Как это? После сотрясения?
— Нормально все со мной, сотрясение вообще не подтвердилось. — Я перехватила мобильник сухой ладонью и вышла из лифта в терапевтическом отделении. — Еще меня тут обследовали с ног до головы, могу тебе все переслать.
Она помолчала, напряженно дыша в трубку.
— Так... ты можешь сегодня со мной увидеться?
— Конечно! Во сколько ты будешь?
— Мам, как отпустят. И… — я тяжело сглотнула, машинально шагая по коридору, но тут в открытой двери ближайшей палаты показалась койка, на которой лежал Сава. — У меня для тебя будет сюрприз.
— Сюрприз?
— Я буду не одна. С мужчиной. Ну, если не поменяется ничего. — Я медленно направилась к двери, не спуская взгляда с Савы. Он лежал с капельницей и, кажется, спал. — Мам, я перезвоню…
И я отбила звонок, несмотря на ее вопросительный возглас, и убрала мобильный в карман штанов.
Сава не спал. Он пялился в потолок. На выцветшем бледном лице его глаза показались слишком яркими, когда он заметил меня у кровати и перевел на меня взгляд. Тусклый, безжизненный. Я задержала дыхание от растерянности.
— Сава?
Он какое-то время смотрел так, будто не узнавал. Но когда у меня внутри уже успело все оборваться, его лицо прояснилось:
— Лара…
— Привет, — с облегчением выдохнула я. — Что… что с тобой?
— Я… — Слова давались ему тяжело. Его горло дергалось, словно в нем застряло все, что ему хотелось сказать последние сутки. — Я видел этого монстра…
— Ты ранен?
— Он прокусил мне ногу, — с трудом выдавил Сава и откинул одеяло.
А меня парализовало. Нет, ногу ему не прокусили. Ее откусили вовсе. Вместо левой ноги у Савы осталась лишь часть бедра.
— Главное, что ты жив, — заключила я сипло и с трудом вернула взгляд на его лицо. — Сав, ты… ты справляешься?
— Я не знаю, Лара, — покачал он головой. — Наверное, за меня пока что справляются препараты… А ты? Ты тоже все видела?
— Да. Меня Князев спас.
54
— Вот как? — немного ожил он. — Значит, он не мудак.
— Нет, не мудак.
Он тяжело сглотнул, стекленея взглядом.
— Я был рядом с операционной, когд увидел этого… — Он усмехнулся. — Будто в кино какое-то попал. Эта зверюга вырвала двери, выбежала в коридор… и схватила меня за ногу зубами. Мне сказали, что я пережил клиническую смерть.
Я опустилась у его кровати и взяла парня за руку.
— И что нам с этим всем делать, Лара? — перевел он на меня взгляд.
— Князев говорит, что в их мире не хватает хороших врачей, — пожала я плечами, вздыхая. — Не как в нашем. В нашем мне бы не дали нигде оперировать больше. Я еще не проверила, но Князеву я доверяю. Так что надо приходить в себя и браться за дело. Слышишь? Не смей сдаваться.
— Да, — кивнул он, нахмурившись, и неожиданно спросил с надеждой в голосе: — Лара, а ты тут будешь?
— Я не знаю, Сава. Совсем пока ничего не знаю.
— Ты не бросишь меня? Будем видеться?
— Я постараюсь.
Хотела спросить, где его родственники, но тут в палату вошел наш врач:
— О, Лариса Дмитриевна, вы за капельницей? — тревожно вопросил он, пристально глядя на Саву. — Простите, но не стоит пока вам тут находиться.
— Простите, дверь была открыта, — смущенно кивнула я, делая шаг от койки.
Сава проследил за мной встревоженным взглядом.
— Звони, если что, — обернулась я у двери. — У тебя же есть мой номер?
— Есть, — напряженно кивнул он. — Спасибо, Лара!
Доктор вышел из палаты и кивнул мне следовать за ним:
— Пойдемте. Голова не болит сегодня?
В кармане зажужжал мобильный, но я проигнорировала:
— Немного, но я не замечаю… — отстраненно отвечала я, еле подавляя желание обернуться на палату Савы. — Вы ампутировали ему ногу…
— Спасти, к сожалению, не удалось, — подтвердил он. — Ему предстоит долгая реабилитация. Проходите.
Я нерешительно переступила порог процедурной, чувствуя, как начинаю снова дрожать изнутри. Захотелось броситься обратно к Князеву. Вся эта реальность, о которой он предупреждал… Сава без ноги и с пустым взглядом с перспективой долгой реабилитации…
— Лара, с вами все хорошо? — Доктор смотрел на меня настороженно, обернувшись от шкафчика с лекарствами.
— Да, — кивнула я.
— Присядьте. После сотрясения возможна слабость.
А мне подумалось, что ведь не все знают, что Князев меня прикрыл своей фамилией. И что для какой-то там комиссии я уже уверенный
