Ткань наших душ - К. М. Моронова
Я кричу и прикрываю грудь от звука чужого голоса. Не могу поверить, что я забыла, что это общая ванная комната, а вход в нее никогда не запирается. Боже мой, кто-то смотрел, как мы трахаемся? Мои щеки загораются, а голова кружится. Как другие пациенты трахаются здесь среди бела дня, я не понимаю.
Взгляд Лиама становится холодный, и он разворачивается, закрывая мое тело.
— Кто там? — огрызается он.
Включается свет. Елина и Лэнстон стоят в дверях с удивленными лицами, в то время как другие пациенты стоят за их спинами, поднимаясь на цыпочки, пытаясь разглядеть нас.
— Боже мой! — кричу я, прикрывая грудь, когда бегу к вешалкам для полотенец. Хватаю два, оборачиваюсь и протягиваю одно Лиаму. Он берет его и прикрывает свою нижнюю половину тела, прежде чем направиться к двери.
— Вы, покойники, — говорит он таким низким и зловещим голосом, что даже я в это верю.
Елина смеется, но перед тем, как побежать, как все остальные, она смотрит на меня суровым взглядом.
Ей больно. Я знаю, что ей нравится Лиам… Это она привела всех сюда, чтобы посмотреть? На зло? Я имею в виду, он оставил ее на шоссе.
Лэнстон не убегает, как другие. Он лишь пожимает плечами.
— Не сердитесь на меня, я только что пришел. Я ничего не видел. Ну, кроме конца.
Он подмигивает мне. Я замечаю, как краснеют его щеки.
Закрываю лицо ладонями. Лэнстон действительно смотрел, как Лиам трахал меня и заставлял кончать? О, Боже мой.
Лиам раздраженно взъерошивает мокрые волосы и стонет.
— Мне так жаль, Уинн. С тобой все в порядке?
Его голубые глаза внимательно осматривают меня. Я не могу удержаться, чтобы не рассмеяться над всем этим.
— Да, вообще-то, да.
Лэнгстон тоже выглядит успокоенным. Он, видимо, понимает, что я не рассказала Лиаму о том, что он показал мне сегодня в оранжерее.
А также, что я не слишком расстроилась из-за того, что он увидел, как двое его лучших друзей трахаются в душе.
— Не волнуйся, я устрою Елине ад за то, что она пригласила нас всех на шоу.
Он выпячивает грудь, прежде чем подтолкнуть Лиама и выйти из ванной комнаты.
Лиам опускает голову и вздыхает.
— Иногда я ненавижу это место.
Я поднимаю с пола нашу мокрую одежду и кладу ее в бельевой ящик.
— Это не так уж и плохо. Я имею в виду, это место, где я познакомилась с тобой и Лэнстоном.
Беру его за руку и веду обратно в нашу комнату.
Он ничего не говорит, но его рука крепко сжимает мою, и я думаю, что этого достаточно.
XXII
Лиам
Ни один мужчина не имеет права чувствовать себя таким невесомым, как я в этот момент.
Уинн крепко сжимает мою руку, пока мы спешим обратно в нашу комнату, едва завернувшись в полотенца. Я чувствую себя преступником из-за того, как она ведет себя; это возбуждает.
Как только мы заходим в комнату, она закрывает дверь и запирает ее на ключ.
Улыбка, расплывающаяся на моих губах, заставляет порез на челюсти болеть.
— Ты же знаешь, что там постоянно трахаются. Ты видела подобное несколько раз только на этой неделе.
Я смеюсь, открывая ящик и доставая оттуда пару боксеров. Она хватает одну из своих ночных рубашек, но у меня другой план.
На дне моего ящика лежит большая черная футболка, в которой она выглядела бы идеально. Мои щеки загораются от мысли, что она ее наденет.
— Эй… тебе стоит примерить это.
Я бросаю ей футболку, и она едва успевает ее поймать. Ее карие глаза широко раскрыты и полны тепла, когда она разворачивает ее.
— Ты даешь мне футболку? — осторожно спрашивает она, глядя на меня так, будто это какой-то розыгрыш.
— Да. Я имею в виду, что она мне не подходит, понимаешь? Я вру, надеясь, что она не догадается о сентиментальных чувствах, которые кроются под этой футболкой.
Это был подарок от Нила, и я дорожу им. Даже если я больше никогда ее не увижу после нашего пребывания здесь. Но мое сердце подсказывает мне, что Уинн никуда не уедет в ближайшее время, по крайней мере туда, где нет меня.
Она натягивает футболку, и она спадает ей до середины бедра.
Ее щеки заливаются румянцем, Уинн застенчиво поднимает на меня глаза.
— Тебе нравится?
Я подхожу к ней и провожу рукой по ее мокрым розовым волосам через плечо.
— Отлично.
Она притворно хмурится, и Боже, ее улыбки достаточно, чтобы уничтожить меня.
— Как ты думаешь, они расскажут консультантам, что мы там делали?
Я думаю, это мило, что она такая невинная. Она думает, что им не насрать, что мы делаем, когда они не на работе? Или даже на работе, если уж на то пошло.
— Уинн, мы же соседи по комнате. Думаю, они знают, что люди делают за закрытой дверью. Честно говоря, я думаю, что они этого ожидают. Это часть лечения.
Она морщит нос, как будто не верит в происходящее.
— Что ж, давай залатаем твою челюсть. Она наконец перестала кровоточить, — говорит Уинн с легкой обидой в голосе.
Она злится на меня, и я ее не виню.
Ее пальцы мягкие и нежные, когда она наносит мазь на мой порез. Жжение медленно угасает, оставляя в глубине моего сознания непрерывный зуд, который хочет большего.
Она быстро работает над моей челюстью, а затем мы ложимся в мою кровать, и я обнимаю ее.
Перебираю пальцами ее волосы и покрываю поцелуями ее лоб.
— Remedium meum, — шепчу, касаясь губами ее кожи.
Ее волосы пахнут сиренью. Я прижимаю Уинн к своей обнаженной груди. Ее ноги теплые. Я не помню, когда в последний раз мое сердце было таким полным, а разум таким спокойным.
Она подвигается ближе и нежно целует меня в горло.
— Спи с мыслями обо мне.
Ее голос тихий и сонный.
Я обнимаю ее крепче.
— Только о тебе.
Субботы — мои любимые дни. Выспаться, погулять, бесцельно покататься. Кто знает, что приготовил день.
Но на сегодня у нас есть планы. Татуировка.
Мой телефон неустанно вибрирует, и я стону, когда переворачиваюсь, чтобы схватить его с тумбочки. Кто, блять, пишет мне так рано?
Мама: Твой брат приедет за тобой.
Будь с ним милым. Он любит тебя.
Господи Иисусе.
Я бросаю телефон на тумбочку и глубоко вдыхаю. Всё в порядке. Я не позволю этому разрушить мой день. Перри в последнее время слишком часто приезжает. Интересно, все ли в порядке
