Проваленная практика, или как расторгнуть помолвку (СИ) - Екатерина Евгеньева
Зато, когда мы приехали в новый дом, он разрешил мне самой выбрать специальность уже в их университете. Оставлять меня без образования никто не собирался, но право выбора я оценила, потратив на размышления о выборе направления около недели. Это было отчасти сложная неделя. Окрылённая радостью о том, что могу сама выбирать я впала в ступор, а чего же я хочу сама, что на самом деле не нравится. Факультет артефакторики манил, стать той, кто создает артефакты — это ведь так здорово, быть как мама и созидать. А позже я поняла, что это не моё желание, это желание пойти по стопам мамы, стать в чём-то на неё похожей. Как бы я её не любила, какие бы тёплые воспоминания не хранила, это был её путь, не мой.
Боевой факультет отмела сразу. Хоть я и имела хорошие показатели, да и тень была отличным помощником, но душа не лежала к этому. Возможно, наложились чувства от встречи см диким, от выяснения отношений с Сильвией, которая, кстати проводит свои дни в тюрьме в компании Михаэля и его отца. В итоге я сделала вывод, что такой род занятий не для меня, да и отец, хоть и дал мне право самой выбрать и обещал нем вмешиваться, вряд ли одобрит его. Когда я пришла с решением к отцу, он был немного насторожен:
— Дочь, я помню, что обещал отправить тебя на любой факультет по твоему выбору, но хочу предупредить, что это не значит, что я его приму.
— То есть отпустишь, но будешь ругать за принятое решение? — Сдаваться просто так я была не намерена.
— То есть отпущу, но в душе буду надеяться, что ты передумаешь. Не томи, — от нетерпения он даже чуть привстал с кресла и крепче сжал ручку.
— Пока решила остановиться на общем практическом. Буду изучать всё понемногу, а потом, возможно выберу одно углубленное направление. Время покажет, не хочу сейчас загадывать.
Вздох облегчения был мне ответом и на этом разошлись каждый по своим делам. Оказывается, у меня, как у единственного ребёнка Максимилиана было уж очень много забот, что всерьёз заставило меня задуматься о том, как я буду совмещать и учёбу, и общественные дела. Посещение приютов и строек дело конечно благородное, но как всё успеть оставалось загадкой до того момента, как тётя Флоренс, с которой я сразу же нашла общий язык, рассказала, что она сама всем этим будет заниматься во время моей университетской жизни, а я буду участвовать лишь на официальных мероприятиях, которых для меня будет не так уж и много.
Солнце светило ярко, и день обещал быть жарким, поэтому с утра я решила встать пораньше и отправиться в сад, успеть провести несколько часов в прохладе деревьев. Какого же было моё удивление, когда в пустой комнате я увидела на столе поднос с корреспонденцией. Видимо письма пришли вечером, и прислуга не стала ждать до утра, решив, что там нечто важное. Странные, кроме приглашения на чаепития от знати мне редко что-то приходит. Официальные приглашения на меня как на наследницу приходя непосредственно отцу. Просмотрев несколько писем и отложив из в сторону для последующего ответа я уже хотела было пройти в купальню, как увидела знакомы подчерк. Позабыв про книжный нож, я трясущимися руками разрывала конверт.
Письмо было от Криса, это стало понятно после прочтения первых строк «Милая Мари…» Ноги немного подкосились, и, задев поднос, который с громким стуком ударился о пол, я села в кресло у окна. Через секунду раздался стук с вопросом можно ли войти и всё ли у меня хорошо от моей служанки. По протоколу конечно, она не должна была начинать разговаривать первой, но иногда в силу своей молодости забывалась, что я ей прощала.
— Всё в порядке, я позову тебя позже.
Делить этот момент ни с кем не хотелось, я чувствовала, что там нечто важное. Так и оказалось. О том, что мы больше не помолвлены он узнал ночью, сидя у камина. Когда вязь исчезла, он сначала нем поверил, пошёл проверять на свет, но, когда и из договора пропала моя подпись всё встало на свои места. По тексту письма я поняла, что родители Криса поставили маг заслон на всю входящую корреспонденцию и увезли его в пригород к тётке, оставив без связи с внешним миром. Спустя несколько месяцев тишины он понял, что родители что-то не скрывают, и, поругавшись с ними, подал прошение на выход из рода.
— Ах, — я не смогла сдержать эмоций. Выход из рода был серьезным шагом. Теперь он сам по себе, сам себя обеспечивает, сам за себя отвечает. Это смелый поступок, на которые идут немногие.
С этого момента практически каждый свой день я начинала с ответного письма Крису. Мы говорили обо всём и ни о чём. Я рассказала ему о Богине, о том, как всё произошло. Он не ругал меня, не просил подумать ещё раз, мы больше не поднимали эту тему, словно и не было никогда связующего нас рисунка. Когда я рассказала об этом отцу, он ответил лишь, что был бы не против Криса в роли моего мужа, а что касается престолонаследия, то тут мне можно было не волноваться.
— Я буду править ещё очень долго, так что трон скорее всего перейдёт твоим внукам, скажем так лет через пятьдесят, когда мне надоест. Если ты, конечно, не хочешь править сама. Тогда найдем тебе жениха по статусу, — Император за утренним столом, за которым собралась вся наша многочисленная семья, ждал ответа.
— Если мне будет позволено, то я сама бы хотела решить, за кого мне выходить замуж, — скомканная от нервов салфетка по мере ожидания ответа превращалась в нечто непонятное.
— Договорились, — теперь уже в голосе были дружелюбные нотки и за стол снова вернулся папа. За проведённое рядом с ним время я уже научилась различать, когда со мной говорят от лица императора, а когда это просто папа, мой родной и теперь уже любимый.
Дни до начала нового учебного года я проводила однообразно — редкие
