Драконова Академия. Книга 4. Том 2 - Марина Эльденберт
– София, – вместо того, чтобы отступить, Сезар сжал руки сильнее. – Я просто хочу, чтобы все было иначе. Я делаю это ради нас. Ради нашей семьи…
Он уже что-то говорил про «ради нашей семьи», но сейчас Соня и половины из того, что происходит, не понимала. От дикого, животного ужаса, рожденного его прикосновениями. Объятия мужчины должны вызывать совершенно иное чувство, они должны давать защиту, сейчас же она лишь чувствовала, что ей не хватает воздуха, а внутренности сжались в тугой маленький комок. Который куда-то поплыл вместе с ней, когда Сезар пробормотал слова заклинания. Единственное, что она уловила краем гаснущего сознания – заклинание. Сквозь которое размывалось происходящее и произошедшее, и то, что было в памяти, стало далеким, неважным, пустым…
И вдруг снова вернулось. Страхи, ощущения, память. Расширенными глазами Соня смотрела в почерневшие глаза мужа, который вдруг глухо застонал, отпустил ее плечи. Пробормотал:
– Я не могу. Прости.
Обращаясь больше к ней? Или к себе?
Сезар вышел так поспешно, что остался лишь терпкий аромат его туалетной воды. Когда-то заставлявший Соню мечтать о большем, когда-то – пугающий до дрожи, но сейчас она вдруг ощутила себя так, будто глотнула воздуха после длительного удушья. Сама не понимая, что произошло.
Накрытый на двоих стол теперь казался слишком большим, она сама не могла ответить, почему так. Ведь раньше ела за ним – и все было хорошо. А значит, и сейчас надо…
Соня приблизилась к своему месту, коснулась приглашающего артефакта, и в столовую тут же вошли слуги. Один отодвинул ей стул, другой снял крышку блюда, поинтересовался, какой напиток предпочитает тэрн-ари. Соня выбрала ягодный морс, которым тут же наполнили ее бокал.
Расстилая на коленях салфетку, она прикоснулась к приборам. Украдкой бросив взгляд на сервированное второе место, которое сейчас пустовало. Сама не понимая, почему впервые за долгое время после ухода Сезара она чувствует не облегчение, а острое, саднящее одиночество.
Глава 21
Люциан Драгон
– Драгон, может, ну его? – уточнил братец Ленор, глядя почему-то за его плечо.
– Ну его?
– Все-таки это… существо… ну, ты ему доверяешь?
Люциан приподнял брови.
– А ты? Это ты, между прочим, меня с ним свел.
– Сейчас все изменилось, – произнес Макс.
– За два дня?
– Да не за два дня. После случившегося. Откуда ты, например, знаешь, что он не использует тебя в своих целях? И почему такая секретность? Ты в моем доме, и он в моем доме. Который, между прочим, накроет сетью и здесь появятся боевые маги… Ты хоть понимаешь, что опять начнут говорить, что в доме Ларо опять мутят что-то с темной магией? Родителей, конечно, оправдали, но Хитар…
– Так. Мы вроде все обсудили. Секретность – потому что это тайна твоей сестры, – Люциан сунул руки в карманы. – Захочет – все сама тебе расскажет, не захочет – тут я бессилен. Ее заставить что-либо делать невозможно. Всю ответственность за происходящее я беру на себя. То есть с боевыми магами общаться буду я, а не ты.
– Да они мгновенно появятся. И Альгор…
– Мне хватит нескольких мгновений.
Макс как-то тяжело вздохнул, но только махнул рукой.
– Как знаешь.
Люциан пристально посмотрел на него, но тот больше не сказал ни слова.
– Где кабинет ты тоже знаешь.
Это было что-то новенькое, но Макс за ним не пошел. Напротив, взлетел по лестнице наверх, оставив его одного. Нахмурившись, Люциан посмотрел ему вслед, а после направился знакомой уже дорогой в кабинет, который когда-то принадлежал отцу Ленор, после Равену, а теперь его занимал Макс. Сдаваться он точно не собирался, хотя защитные меры, конечно, добавляли определенного рода сложности. В частности, потом наверняка придется объясняться с отцом, но это он как-нибудь переживет. Зато Лена будет знать правду. Ну а сложности… они всегда были, есть и будут.
Надо было, конечно, делать это сразу. Но сразу не получалось: на выходные Лена уезжала с драховым Альгором на острова. Уже одна эта мысль сводила с ума, даже если не развивать ее дальше. Ко всему привыкаешь, но привыкнуть к тому, что твоя женщина… точнее, женщина, в которую ты до безумия влюблен, с другим, не получится никогда. По крайней мере, ему это не удавалось.
Если честно, Люциан смутно представлял, что будет – после того, как Дракуленок откроет ей правду.
Смешное имя. Жуткий зверь. Но Лена обладала такой особенностью: все самое жуткое делать светлым. Даже непонятно, как он мог настолько заблуждаться по ее поводу. Непонятно, как в ней вообще уживалась эта темная магия, но без разницы. Темная, светлая, Люциан давно понял, что для него это не важно.
Она такая, какая есть. И она нравится ему такой. Хотя «нравится» – не то слово.
– Ты на своей Ленор Ларо помешался! – выдала ему Амира во время их последнего разговора.
Какое-то время они вообще не общались. После того случая, когда он пролетел мимо нее и ее родителей в кабинете, когда ее собирались отчислить. Якобы собирались. Эстре на это все-таки не пошла, что в очередной доказывало: у ректора все-таки есть мозги. Не совсем она повернутая на дисциплине и правилах. Случись, конечно, ей все-таки попытаться Амиру отчислить, Люциан использовал бы все ресурсы, чтобы этого не случилось, но пронесло. Амира же обиделась на то, что он просто бросил ее в тот раз и долгое время с ним не разговаривала.
Ночью, когда Люциан встречался с Дракуленком, все изменилось. Она написала, что была неправа, сказала, что хочет поговорить. Вот во время их разговора на следующий день, когда он объяснил, что узнал кое-что важное о близком друге, что ему нужна помощь, поэтому так и ушел, Амира спросила:
– Ему или все-таки ей?
– Даже если ей, какая разница?
– Разница большая! Ты на своей Ленор Ларо помешался.
Потом она, правда, извинилась. Сказала, что очень расстроилась и перенервничала, когда речь зашла об отчислении, а еще – что ей здорово досталось от родителей. Несмотря на сильную магию, дела у них в последнее время шли не очень, и узнав о том, что дочери грозит отчисление, они, мягко говоря, не обрадовались.
– Мне запретили с тобой общаться! – воскликнула она, почему-то отводя глаза.
– Так ты поэтому меня избегала?
– Нет. Я… мне просто было очень больно, Люциан. Я думала, что я тоже твой близкий друг. – Это было совершенно искренне, а в синих глазах даже сверкнули слезы, и ему вдруг стало стыдно. Драх его знает, откуда это чувство взялось, раньше оно в нем в принципе не водилось.
– Я
