Ни конному, ни пешему... - Надежда Костина
Ядвига первым делом сестрицу по щекам отхлестала, чтобы та охолонула.
Помогло. Юська мигом заткнулась, ошалело вытаращилась на грозную панночку. А та обернулась к напуганным притихшим слугам и злобно заорала на них, отдавая приказы.
Пана — в покои!
Коней — в конюшню!
Воду — греть!
Топить жарко, дров не жалеть!
Юстину под белы ручки увести в дом и напоить…во-oн теми настойками. Пусть поспит подольше, без нее тошно.
Свиту накормить и устроить на ночлег. Измученные долгой дорогой замерзшие люди кланялись юной хозяйке.
Холопы облегченно выдохнули и помчались выполнять наказы. Когда знаешь, куда руки деть — так и жуть отступает. Смерть у каждого за плечом стоит, авось смилуется, а вот гнев панский — он часто пострашнее будет…
Ядвига… она сжала кулаки так, что ногти до крови вонзились в ладони. Чего ей стоило не завыть вслед за Юськой — один Лес знает.
Было страшно. До одури, до дрожи в мигом ослабевших ногах. Юная ведьма нутром чуяла — стоит у порога Хозяйка Судеб, задумчиво перебирает бледными пальцами тонкие нити человеческих жизней, присматривается… решает…
Спина сама согнулась в учтивом поклоне неумолимой гостье…
Ядвига сутками неотступно сидела возле постели отца, самолично меняла повязки, ловила слабое дыхание раненого.
Наученная горьким опытом, силу выпускала по капле, медленно выжигая в жилах отраву болезни.
Провалиться еще раз на мертвую сторону? Ну, уж нет!
Один раз старуха вытащила. Не иначе из любопытства, а может и вправду пожалела соплячку. Лешак по глупости едва не загубил девчонку на путаных лесных тропах.
И второй раз зглянулась Яга над непутевой панночкой. Вытянула с ТОЙ стороны «щенячий выводок».
Придет ли на помощь теперь? Навряд чи. Ядвига точно знала — собой рисковать нельзя. Юстине скоро рожать. Бабы, знамо, помогут. Но чуяло ведьмино сердце — без ее помощи детки не родятся.
А если однажды придется выбирать между Юстиной и батюшкой?!
Матинко Божа! Такого выбора и врагу не пожелаешь.
Пан Лихослав очнулся на второй день. Словно из омута вынырнул. Распахнул огромные черные глаза и, увидев рядом бледную, непривычно серьезную дочку, прошептал:
— Ядзя! Ты!? Матинко Божа, кажись, я вдома!
Уже через день грозный пан Лих, шатаясь и держась за стену, встал на ноги и потребовал принести зброю, без которой мыслил себя голым. Спустя пару дней он, маясь от безделья, бродил по дому и жаловался дочке, дескать, не с кем шаблюки скрестить. Не с холопами же на палках собачиться! Заглянувшему в поместье Лукашу обрадовался, как брату родному, и тут же всучил старому егерю шаблю.
А тот и рад удаль казацкую вспомнить. Лязг во дворе стоял, аж уши закладывало! Юстина умилялась глядючи — пан Лихослав жив-здоров, как прежде. Ядвига же хмурилась, зная, как близок воевода был к темному краю, за которым…
Нет бы, поберечься ясновельможному!
Права была старуха насчёт гонору и дури шляхетской! Ох, права!
Юстина последние дни все больше лежала, огромный живот мешал ходить. Шустрая Ганька ни на минуту не отходила от ясной панны. Хоть и дура девка, а за свою хозяйку любому кулаком промеж глаз заедет.
— Вы, панночко, не тревожьтесь, — повторяла верная холопка Ядвиге. — Я с нашей зироньки глаз не спущу. Как с дитём малым нянькаюсь! Да вот и бисова тварючка с нами. Как панна блажить начинает, одразу умуркивает! Ух и лячная звирюга! — восхищалась Ганька ведьминой кошкой.
За зиму черная мерзавка выросла мало не втрое. Из мелкой здыхли (в чем только душа держалась — кожа да кости) вышла матерая кошь с длиннющим гибким хвостом, лоснящимися поджарыми боками и хитрыми желтыми глазюками.
Ядвига, измотанная бессонными ночами, приказала Мурзе спать у сестры в изголовье и следить за каждым ее шагом. «Умуркивать».
Хлопы кошь сторонкой обходили, кто крестючись, кто отвороты шепча. А по большему и то, и другое. Люд в поместье был «не-об-ра-зо-ван-ный», — кривясь и поджимая тонкие губы, презрительно повторял местный священник. Ядвига приказала, чтоб ноги его в доме не было, после «заботливого» намека соборовать втемную ясного пана, ибо невместно уйти на суд божий без покаяния…
*****
Сон подкрался неслышно, на мягких кошачьих лапах. Проник горьким дымом осенних костров сквозь тоскливый весенний сумрак. Затрепетал пламенем одинокой свечи. Заплясал на стене смутными тенями тонких живых ветвей. И далеко-далеко, на грани слуха, заплакала лесная сопилка…
…она лежала на твердой сырой земле, не в силах открыть глаза. Налитое тяжестью тело оплетали колдовские травы.
Ветер касался невесомыми пальцами бледного лица, перебирал пряди длинных волос, вплетал в темные косы крохотные заклятия-обереги…
В мире снов ветер — хозяин…
…мерный стук потревожил спящую.
Стук нарастал, полнился силой, заставляя умолкнуть и нежный шепот ветра, и тихий голос невидимой сопилки.
Ядвига открыла глаза, глубоко вдохнула влажный лесной воздух.
Стук шел из самого
