Здравствуйте, я ваша мачеха Эмма - Тина Ворожея
Мужчина сжал кулаки и с угрожающим видом двинулся в мою сторону.
— Но-но, охладите свой пыл господин"Пустое место", еще шаг и мне придется переполошить весь дом, к тому же внизу не спит Стефан Стефанович! Думаю, что он уже успел предупредить верзилу Григория, о вашем позднем визите. Григория лучше не злить, скрутит вас в два счета, и уж тогда мне придется вызвать начальника полиции, милейшего господина Добужинского. Вы же меня, чуть не убили сегодня? Поверте, полицейские ищейки вмиг поймут, что не было никакого злоумышленника, снег знаете ли, зафиксировал и сохранил все наши следы. А, как расстроятся дети, узнав, что отец предавший их один раз, является еще и несостоявшимся убийцей! И могу себе представить радость Добужинского, когда он узнает, что уважаемый человек, скупивший все рудники с залежами синих кристаллов на украденные деньги семейства Хрящ, живет по поддельным документам! — я прикусила губу и с вызовом посмотрела на Загряжского. — Может быть, так и поступим, господин Мертвяк?
Мартин Загряжский стоял в двух шагах от меня и усмехался. Но по бледной коже лица, по играющим на скулах желвакам, мне было понятно, что улыбаться ему сейчас совсем не хочется.
— Я уже стал надеяться, что ты Эмма изменилась, после того как хорошенько приложилась головой о камни под скалой. Меня так тронуло твое отношение к Елизавете и Александру... Удивительно, но кажется, что и дети тебя искренне любят... Я искал их целый год, а встретил благодаря нелепой случайности. Ты, права, ради Лизы и Саши, я приму все твои условия. Все условия которые способен выдумать, твой извращенный мозг.
При упоминании камней под скалой я встрепенулась. Страшная догадка пришла мне в голову.
— А, повольте узнать, не вы ли, стокнули меня со скалы? — я жадно всматривалась в лицо мужчины, боясь упустить малейшую эмоцию.
Черные, почти сросшиеся на переносице брови взметнулись вверх в немом вопросе. Нахмурился высокий, чистый лоб.
— Ты не помнишь, как все было? В тот вечер опять победила Злая Эмма, она явилась в маленький грот под скалой, где держала меня больше месяца. В то время, когда мое тело искали повсюду, я прикованный цепями, словно раб на галерах, вынужден был полагаться, только на то, что твои перевоплощения, будут не такими частыми, — голос мужчины дрогнул, слова давались ему с трудом.
— Мои перевоплощения?! Что вы этим хотите сказать? Я честное слово, совсем ничего не помню после того рокового падения... Наверное действительно очень хорошо приложилась головой о камни, — усмехнулась и закрыла глаза, словно вспоминая.
Загряжский вдруг рассмеялся, но его смех был совсем невеселым, каким то мрачным. Застаралая горечь угадывалась в нем, как запах полыни угадывается в скошенной траве.
— Хорошо, если ты ничего не помнишь, а я в это готов поверить, — Загряжский подошел совсем близко и приблизил свое лицо к моему, заглянул в глаза, словно пытался там прочесть все ответы на свои вопросы. — Я пожалуй начну с самого начала.
Он поискал глазами куда сесть и решительно направился к дивану, который стоял напротив меня. Скрипнули старые пружины потертого мастодонта, когда мужчина усаживался поудобней, всем своим видом показывая, что он настроился на длинный разговор.
— Я женился на скромной, тихой, влюбленной...
— А, главное очень богатой, — я не смогла удержаться от иронии.
Мужчина нахмурился, сердито посмотрел на меня своими невероятно красивыми глазами.
— Мне продолжать, или ты Эмма, все сама знаешь?
Я откинулась на спинку кресла, укрыла ноги клетчатым, черно-красным пледом.
— Нет, нет, продолжайте, я больше не буду мешать, — поспешно воскликнула я, испугавшись, что Загряжский передумает рассказывать правду.
— Так вот, продолжаю — после женитьбы милая девочка, вдруг стала иногда превращаться в Злую Эмму... Не знаю, что на тебя влияло... Полнолуние ли, а может сдвиг неведомых планет, но со строгой периодичностью, один раз в месяц, ты уходила из дома. Я находил тебя в самых неожиданных местах. В грязных притонах, в игральных клубах, где ты проигрывала состояние своего батюшки, в дешевых гостиницах с мужчинами бандитской внешности. Возвращал тебя домой, где ты превращалась в кроткую, невинную овечку, не смеющую даже приструнить слуг. Каюсь, терпеть твою влюбленность было невыносимо, после того, как мне доводилось видеть тебя в самом непотребном виде, и в самой грязной компании. Ты тихонько лила слезы и робко пыталась привлечь мое внимание, когда была Доброй Эммой, и отчаянно гневалась, негодовала когда пребывала в образе Злой. Однажды с помощью своих знакомых, тех самых которые за рубль, могут перерезать горло человеку, ты похитила меня и приковала цепями в маленьком гроте под скалой. В тот почти роковой день для тебя, и в день когда я обрел свободу, ты явилась ко мне Злой Эммой. Неистовой, наглой, циничной. Я готовился к твоему визиту. Убеждениями, ласковыми, льстивыми, словами, притворными объяснениями в любви, добился того, что ты освободила меня и мы поднялись на вершину скалы. Тебе хотелось заняться любовью именно там. Заметив отвращение на моем лице, ты закатила истерику. Полезла драться, кричала непристойности. Завязалась драка, ты была подобна дикой, злобной твари. Я тебя сильно толкнул. Сознаюсь, я хотел гибели, тому отвратительному существу в которое ты превращалась один раз в месяц. Стоял, смотрел вниз и хохотал, как сумасшедший, рассматривая твое сломанное тело и светлые волосы запачканные в красные пятна крови, — Загряжский устало вздохнул, потер виски длинными пальцами.
Я потрясенно молчала. Мне казалось, что мужчина врет, рассказывая выдуманную сказку. Но вдруг вспомнила дневники Эммы Загряжской. Что в них мне показалось странным? Чистые станицы... Белые листы чередовались с записями. Количество записей и количество чистых станиц было почти одинаковым, а по датам промежутки составляли около месяца...
— В моем футляре оказалось не одно тайное дно, — глухо пробормотала я, поглаживая рукой черно-красные клетки на шерстяном пледе.
У мужчины оказался на удивление чуткий слух. Он взглянул на меня заинтересованно.
—
