Лебединые одежды (СИ) - Гордиенко Екатерина Сергеевна

И где тут Агнар, интересуюсь спросить? Конечно, саги писали люди и в результате переврали на свой лад всю историю. Орвар бросил в корзину с грязным бельем полотенце и отвернулся от зеркала. Будем работать с тем, что имеем. Он не старый пердун вроде Гундинга, а молодой и здоровый мужчина. Да еще эйги. Да еще берсерк. И тестю он нравится больше чем этот пресловутый Агнар, а это уже кое-что. Так что он еще посмотрит, кто кого одолеет в этом сражении. Не для того он нарушил все правила под солнцем, что бы вот так взять и отдать Хильд какому-то другому «козлу».

Хильд любила еще часок поспать после утреннего секса. Орвар вставал задолго до рассвета, принимал душ, завтракал и уходил по делам. Тогда она спускалась вниз, тоже завтракала и начинала тренировку.

Постепенно к ней стали присоединяться другие женщины, в основном вдовы из Норейга, но были и молодые девушки. Мужчины поначалу смотрели недовольно, но Хельги ее поддержал. Он разбил их на группы по двое, трое и заставил отрабатывать групповой бой. Как скоро выяснилось, три женщины вполне способны победить взрослого мужчину. С тех пор на тренировочной площадке над «бабоньками» никто больше не смеялся.

Сегодня Орвар задержался. Он лежал рядом, только поверх одеяла, и подперев голову ладонью внимательно смотрел на Хильд. Когда-то они с парнями оценивали девушек по десятибалльной шкале. Хитрость состояла в том, что оценка ставилась сначала вечером, а затем утром. Многие красавицы ложились в постель с десяткой, а вставали с четверкой или тройкой. Хильд даже сейчас, с растрепанными волосами, припухшими губами и сонными глазами выглядела на все двадцать.

Он взял ее руку и поцеловал поцарапанные костяшки. Затем перевернул ладонью вверх и погладил большим пальцем бугорки мозолей — следы от тренировочного меча. Не такую жизнь он надеялся дать своей Хильд. С ее красотой и благородным (как выяснилось) происхождением она заслуживала дворца, яхты и личного самолета. А в результате жила здесь, в тесном доме в окружении грубых полулюдей и в постоянном ожидании очередного нападения чужаков.

И чем, спрашивается, он был лучше того рыбака, которого презирал и ненавидел всей душой?

— Прости, — сказал он.

— За что? — Удивилась Хильд.

— За все это, — он обвел взглядом комнату, — за то, что я так мало могу тебе дать сейчас.

— Это не важно, не беспокойся.

Нет, он беспокоился, и даже очень.

— Скажи, были мужчины, которые обещали тебе больше?

Орвар знал, что был у нее первым, и гордился этим. С какой стати он вдруг начал беспокоиться о ее прошлом? Интересно, что он вчера пил, подумала Хильд.

Хотя, да, было. Агнар, ее полузабытая первая любовь, это он сказал ей, что мир большой и прекрасный. Он обещал подарить ей лавандовые поля Прованса и горячие источники Исландии и виноградники Тосканы. Сёрен, например, ничего не обещал, он был реалистом и делал то, что мог. А Агнар был таким романтиком…

Рычание Орвара отвлекло ее от воспоминаний.

— Что?

— Ты улыбаешься.

— Разве?

Рычание усилилось:

— Ты все еще улыбаешься. Что он тебе обещал? Что он мог дать такого, чего нет у меня?

— Луну с неба. — Дразнить Орвара было опасно, но уж очень увлекательно.

Он рывком сдернул с нее одеяло и в одно мгновение оказался сверху.

— Будет тебе луна. Что еще?

— Я хочу меч.

Он слегка отстранился и открыл рот, чтобы возразить, но Хильд схватила его за уши и притянула обратно.

— Я. Хочу. Меч.

— Будет тебе меч. Сам выкую.

Он поцеловал ее с такой силой, что вдавил в матрас.

— Хорошо, — ее руки переместились на его шею.

— А ножны украшу клыками леопарда.

— Где ты возьмешь леопарда? — Ее зубы уже прикусили его нижнюю губу.

— Для тебя найду.

Их тут видимо-невидимо, как оказалось.

— Хорошо, я согласна.

Через полчаса Орвар выходил из спальни с торжествующей улыбкой на губах. Саднила исцарапанная спина, болела прокушенная губа, но его жена снова спала в его постели усталая, полностью удовлетворенная и измятая его руками. Такая, какой она и должна быть всегда.

Орвар не шутил, в Уппланде действительно водились леопарды. Он принес два клыка, и Хильд тщательно измерила их длину и толщину, а затем сверилась с интернетом. Да уж, если такая кошечка укусит, мало не покажется.

Два клыка — два леопарда, так сказал Орвар. Она взяла на кухне стеклянную банку для крупы и бросила туда охотничий трофей.

— Буду собирать коллекцию.

— Обещаю наполнить ее до краев, — сказал муж.

На следующий день такие банки появились в каждой семье, где были взрослые мужчины. Лиза с Лоттой тоже получили по клыку — от Хельги.

— Ты знаешь, что девочки уже спорят, кто из них выйдет за тебя замуж?

Чтобы не прерывать тренировку надолго, они жевали свои бутерброды прямо во дворе. Левша смахнул крошки с бороды, обтер руки о штаны и только тогда наполнил свой стакан из большого термоса.

— В них говорит дух соперничества. Когда-то наши женщины приносили сразу двойню или тройню, тогда щенки начинали сражаться друг с другом еще в утробе матери.

Хильд только покачала головой. Она уже слышала, что Хельги просидел в могиле старого конунга больше двадцати лет, видимо, совсем одичал.

— Скажи честно, разве ты никогда не думал о семье и детях?

Живущие в центре цивилизации эйги были консервативны, как какие-нибудь бедуины из пустыни. Права женщин? Конечно: воспитывать детей, быть хозяйкой дома и распоряжаться кошельком мужа. Добрачный секс? Орвару очень повезло, что за свои легкомысленные связи удалось расплатиться серебром и золотом, а не кровью. ЛГБТ-сообщество? В представлении оборотней пол менять могли только каракатицы, рыбы-клоуны и некоторые виды змей. Они даже верили в богов, которые для всего остального человечества умерли больше тысячи лет назад. Хельги, живший бобылем, был для Стаи не просто каракатицей, а кем-то вроде двухголового быка.

— Мне и так не плохо. Но, возможно, придется.

— Придется?

— Неизвестно, сколько останется мужчин в Стае после битвы с чужаками. Тем, кто выживет, придется восстанавливать популяцию. Такое уже случалось после Черной смерти (2) и некоторых больших войн. Иногда нам даже казалось, что начинается Рагнарёк, но как-то обходилось. Тогда мужчины брали по две-три жены, девочки выходили замуж в четырнадцать лет, и за пару поколений Стая возрождалась.

Хильд вздрогнула и перевела взгляд на девочек. Тринадцатилетняя Лиза, худая из-за внезапного скачка роста, с длинными руками и ногами, совсем не была похожа на готовую к браку женщину. У скольких же таких девочек детство кончится в один день из-за смерти их отцов?

В горле сразу пересохло.

— Все так плохо? — Спросила она.

— Все серьезно. Мы более-менее прочесали округу, но выходить за пределы Уппланда слишком опасно. Орвар подключился к камерам слежения в крупных городах по всему Свитьоду. Говорит, колдуны там плодят оборотней, как рыбы мечут икру. Скоро они погонят их сюда. Мы успеем их заметить и подготовиться, но силы будут неравны даже в тумане.

Что она могла сделать? Только одно:

— Тогда я пойду с вами.

Ее меч был почти готов. Орвар сам ковал его в кузнице при местном музее. Такие клинки в Гардарике (3) назывались харалужными, объяснил он. Для них берутся скрученные пучки проволоки из твердой и мягкой стали. Эти жгуты следовало расковать в полосу, а затем снова перекрутить и расковать раз триста, потом наварить к бруску-основе стальные лезвия, вытянуть черенок рукояти и выстругать долы-прорезы.

Харалужный — значит, цветной, нарядный, объяснил Орвар. Хильд гладила пальцами извилистые узоры на стали, это была самая красивая вещь, которую ей довелось держать в руках — ее собственный меч. По сравнению с мужскими он был коротким, всего 60 см, и легким, но идеально сбалансированным. Он словно пел в ее руке.