Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна

И когда в глухих коридорах "нижнего" дворца встретились двое, и один передал второму простую корзину, плетеную из ивовых прутьев, никто об этой встрече не узнал.

Корзина была небольшой, плотно завязанной шелковым платком. Ее сразу же унесли на "женскую" половину дворца, в покои госпожи Зары. Старуха приняла ее с опаской и поставила в угол, так и не развязав. А двух рабынь, которые явились навести у нее порядок, прогнала, сказав, что стара, больна и хочет спать.

А, оставшись одна, задумчиво потянулась к своим шкатулкам с драгоценностями. Их было немало, какой-нибудь горожанке хватило бы купить дом с баней и жить безбедно до конца дней. Даже на молоденьких рабов осталось.

Какая-нибудь горожанка могла бы убить за такие кольца и подвески.

Госпожа Зара смотрела на них без жадного блеска в глазах и перебирала примерно как хозяйка перебирает крупу и горох. Эта горсть хороша, а эту лучше выкинуть, чтобы не испортила похлебку. Все эти дивные камни в оправе из чистого золота, подарил своей тогда еще юной наложнице сам Священный. Еще тот, великий… Он, действительно, был щедр к женщинам, которые умели ему угодить. И чего бы ему скупиться, если драгоценности не покидали дворца.

Зара и сама не могла уйти, кроме как в те ворота, которые на закате жизни открываются для каждого и как их запереть — никто еще не придумал.

Все шкатулки, числом — восемь, не могли дать ей свободы и власти. А значит — не стоили ничего. И жалеть украшения смысла не было. Она и не жалела. Тонкие, высохшие пальцы перебирали не браслеты и цепочки — воспоминания. О том, что было и больше уже никогда не вернется. О жизни, которая уже почти прошла. О счастье, которого было так мало.

Давно, на заре жизни, когда солнце улыбалось ей ласково, юная Зара родила сына. Прекрасного, как весна. Священный благоволил ей и нарек сына по имени матери — Азаром. Неслыханная честь. Ему была предсказана великая судьба — и как будто все сбывалось.

Один раз Заре показалось, что все пропало — мальчик тяжело заболел "воротником". Болезнь поразила пах. Придворный лекарь спас ребенка, но предупредил, что мужчиной ему уже не стать.

Это был удар! Но Зара перенесла его стойко. Хотя, услышав новости, Священный охладел не только к солнечному мальчику, но и к любимой наложнице. У него появились другие привязанности. А вскоре и другой сын родился.

Именно тогда бывшая реарнская принцесса поклялась, что ее мальчик станет кесаром, даже если ей придется пройти по уголькам.

Годы она терпеливо плела свою паутину, заманивая в нее красотой, золотом, страхом… Да, прекрасная Зара не брезговала шантажом. И два года назад мечта сбылась! Ее солнечный сын принял регалии Священного. А она стала кесарой-матерью.

День коронации стал днем ее триумфа. О, как она была счастлива, глядя на согнутые спины и видя страх, страх и страх…

Взять бы ей тогда все свои восемь шкатулок, да бежать в Реарн. Небось, не прогнали бы принцессу крови с таким-то приданым. Но кто же мог знать?..

Кто мог предвидеть, что власти Священного Кесара Азара отпущено лишь четыре полных дня? А на исходе пятого случится страшное. Она до сих пор не могла это вспоминать спокойно — горло перехватывало яростью и ужасом.

Ни с кем здесь она об этом не говорила, никто бы ее, просто, не понял… Не осталось тех, кто мог понять. Ни человечка. Ни одного из тех, кого она долгие годы заботливо ловила в свою паутину.

…На исходе пятого дня правления кесара Азара золотоволосый демон из-за моря взял на шпагу неприступный Шариер всего с тремя сотнями воинов — и утопил дворец в крови. Кровь была повсюду, кровь текла по узорным плитам, скапливаясь в желобках между ними.

Проклятый маршал уничтожил всех ее людей, не пропустив ни одного. Он называл это — зачисткой. Зара — концом света.

Она ждала армию. Ведь есть же верные генералы, должны же они защитить столицу и отомстить за убитых. И армия пришла, но… не вошла во дворец. Просто — не вошла.

Каким-то невероятным образом в руках у маршала Монтреза оказалось завещание Священного Кесара, его последняя воля. Палач и богоотступник пришел, чтобы восстановить законную власть в кесарии. Можно бы посмеяться — если бы не душил гнев!

Святой Каспер — за что? Больше тридцати лет интриг и такой жалкий конец. Может быть, стоило уйти за своим золотым мальчиком? Но быстрого и безболезненного яда у нее не было, а воспользоваться кинжалом не хватило духу.

Зара осталась жить, сама себе напоминая старую змею Шисс, потерявшую зубы.

Хвала Касперу, только зубы. Не ум и не память. Перебирая драгоценности Зара не жалела себя. Она просто прощалась. Прощалась с прошлым, которое ей придется предать, чтобы сыграть еще раз, скорее всего — последний.

Вот эта изящная тика подойдет. Золотые цепочки сложного плетения будут неплохо смотреться в черных волосах этой красивой дурочки, Шекер.

Новый Священный, кажется, любит танцы. Что ж… У старой Шисс вырвали зубы, но этого мало. Змеям нужно разбивать голову. Вы этого не знали? Да примет вас ад!

Глава 19. Уд и бубны

…Для Росомахи до сих пор было неразрешимой загадкой, как такая ритмичная музыка может убаюкивать? Или секрет в благовониях, щедро добавленных в жаровни? А, может, в подушках, подсунутых под спину так удобно, что невозможно не растечься желе?

Кесар с супругой располагались на небольшом возвышении, а внизу кружился пестрый хоровод из нереально подвижных грудей, бедер и яркого шелка.

Наложницы танцевали для повелителя. Чтобы облегчить… или, наоборот, затруднить ему выбор.

Жены прежнего кесара, прозванного Великим, сюда не допускались. Они вообще не показывали носа из своих комнат. Но Равноправная и коронованная малой короной могла появляться везде, где супруг.

Алессин осторожно, из под ресниц, смотрела на Янга. Сын пустыни был совершенно не похож на мужчин Империи, особенно — на одного…

Вместо безукоризненно прямой осанки военного — небрежно растекшееся по подушкам тело, в котором, кажется, не хватало нескольких костей, настолько оно было гибким. Как у кошки или змеи.

Вместо огромного огненного дара — полное отсутствие магии. И такое же полное отсутствие сожалений по этому поводу.

Вместо знаменитой на весь подлунный мир внешней мягкости, за которой пряталась беспощадность — прохладное, немного равнодушное, но зато — подлинное сочувствие.

И — довольно заурядная внешность хичина — пустынника. Вместо ослепительной, разящей как меч красоты.

Алессин довольно быстро разобралась, что в Школе Янг обратил на себя внимание, потому что был экзотической новинкой. Здесь, на его родине, таких было двенадцать на дюжину и никто бы не различил его в толпе… Разве по глазам, редким, темно-серым. Но это если очень сильно приглядеться. Издали даже глаза казались обычными, черными.

Янг смотрел на танец с легким интересом. А о чем он в этот момент думал — можно было гадать до второго пришествия Чужих. Мысли белого ассасина были исключительной собственностью белого ассасина. На которую даже Равноправная никаких прав не имела.

Ритм барабанов ускорился, в него вплелась новая нота. Шорох маракасов. Шорох… змеи по песку? Девушки разбежались по сторонам, освободив середину и застыли, чуть покачиваясь в такт музыке.

А в центре осталась танцовщица в простом сером платье до пят, перехваченном на бедрах ярким алым платком.

Черные блестящие волосы змеились по плечам, золотая тика с крупным камнем подрагивала в ритме барабанов. В руках, вскинутых над головой — тростниковая тарелка.

Сперва казалось, что девушка ничего не делает, просто стоит, вытянувшись струной, и держит тарелку. Но потом Лесс уловила частые, мерные удары маленькой, крепкой ладони и с изумлением поняла, что танцовщица стоит на носках и ее тело… нет, не качается, тут было иное. Неподвижные ноги, раскачивающиеся плечи и кольцо рук, которое раскрывалось все шире.

— Кобра! — Осенило Лесс. Царица Хаммгана. Это ее опасный и завораживающий танец, ее шорох, ее ритм, ее убийственная грация. Ее неподвижность и ее стремительность.