Наследница достойных (СИ) - Ваганова Ирина Львовна
Обнаружил меня Рэймон. Не представляю, как бы я закоченела на каменных плитах площадки. Рэй привел меня в чувство и помог подняться. С беспокойством расспрашивал о самочувствии. Я отмахивалась:
— Как ты нашел меня? Никто не знал, что я здесь.
— Мы всегда видели, что ты здесь, — вглядывался он в мое лицо, заведя мешающую прядь за ухо. — Хорошо, что еще не стемнело, я заметил твое внезапное исчезновение.
Оказалось, что присутствие избранной на площадке главной башни придавало сил защитникам крепости. А я-то считала, что просто пытаюсь унять собственную тревогу за них.
Нужно было спускаться вниз, ни я, ни Рэй не захватили с собой фонари, а ступени почти погрузились в темноту. Но мне так не хотелось уходить! Он тоже медлил. Мы стояли, глядя друг другу в глаза.
— Знаешь, что я сейчас хочу сделать больше всего на свете? — спросил Рэймон.
— Что? — чуть слышно отозвалась я.
— Поцеловать тебя, — прошептал он и приблизился ко мне так, что я уловила запах пороха и гари. Рэй взял меня за плечи и трогательно сдвинул брови: — Должен признаться, я никогда этого не делал. Будет неумелая попытка.
— Я тоже… — подалась я вперед, просовывая руки между его локтями и талией, — никогда не целовала парней.
— Придется учиться вместе…
Свежее как утро дыхание коснулось моего лица. Мы обнялись. Губы Рэймона бережно тронули мои. Горячие, мягкие, невообразимо нежные. Мы снова и снова пробовали губы друг друга. Это были невинные, почти игрушечные поцелуи, но постепенно волнение и нега охватывали наши тела, объятья стали крепче, а губы требовательнее. Рэй гладил мою спину, я прижималась к нему так, словно хотела раствориться в нем. Один Хранитель знает, чем бы это закончилось, но из проема послышались шаги. Они приближались, блики света стали пробиваться сквозь решетку, заслонявшую спуск на лестницу, а мы все никак не могли оторваться друг от друга.
— Прости, — зачем-то сказал Рэймон и отстранился, затем поспешно отступил на шаг. Даже в сумерках я успела заметить, как он взволнован. Что было написано на моем разгоряченном лице, не берусь представить.
Решетчатую дверцу со скрежетом отодвинули и вернули на место. На площадку поднялся герцог Далеор. Он быстро оценил наш вид и подошел к ограждению. Поставил газовую лампу, замер, опираясь двумя руками на край парапета, и кивнул в сторону восточной стены:
— Видели?
Я ни разу не взглянула туда с тех пор, как Рэймон пришел, он же ответил:
— Видели, ваша светлость.
Теперь и я подошла, вставая рядом с отцом. На протяжении всей восточной части стены горели переносные газовые фонари, бросая яркие отсветы на скалу. Прежде та подступала вплотную, а сейчас отодвинулась примерно на ширину распахнутых рук.
— Такое проспать! — покачал головой отец. — Как это случилось, граф?
Рэймон облокотился на ограждение в двух шагах от меня и чуть наклонился, вглядываясь в происходящее за стеной. Видны были только двигавшиеся вдоль нее огни факелов.
— Крылатый огненный меч разрезал скалу, словно нож кусок овечьего сыра. Признаться, все находившиеся в то время на стене здорово перетрухнули. Думали, конец нам.
— И ты? — отец удивился признанию Рэймона. — Ведь это знак дома Боннтов.
— Стало не по себе, если честно. Уже после, увидев, что замок не задет, подумал, что это доброе предзнаменование.
Отец посмотрел на меня:
— Твои проделки?
Он частенько уличал меня в организации разных детских проказ и говорил таким же тоном. Я привычно вскинулась:
— Нет, папа!
— Хочешь сказать, Хранители сами так решили?
— Конечно! — с готовностью согласилась я. — Молитвы Лоты были услышаны.
Теперь герцог обратился к Боннту:
— Предзнаменование, говоришь. Чего, если не секрет?
— Нашего союза. — Рэймон приосанился и с достоинством смотрел на моего отца. — Я бы прежде хотел поговорить с Аделией, поэтому поднялся к ней.
— Говори! — герцог скрестил руки на груди, а я попятилась, растерянно переводя взгляд с одного любимого лица на другое. Оба казались мне слишком строгими.
Граф опустился на одно колено, прижал руку к груди и с пафосом произнес:
— Леди Аделия Далеор, окажешь мне честь, согласишься стать моей женой?
— Что? — воскликнули мы с отцом одновременно.
Рэй вскочил и умоляюще посмотрел на меня. Я не находила слов. Так нельзя! Я даже не знаю, любит ли он меня! Заговорил герцог:
— Разве вы не помолвлены? — оценив наш растерянный вид, сказал: — Насколько я помню, граф и графиня увезли Аделию с тем, чтобы познакомить вас. Я полагал, что все решено.
— Увы. Это было обманом, ваша светлость, нас не собирались знакомить. Отец выполнял волю короля, выманил избранную из семьи.
Зачем он признался? Я испуганно следила за реакцией отца — что если он рассердится и заставит Рэймона покинуть замок?!
— Ладно, — отец взял лампу и указал нам на люк, ведущий к лестнице. — Полагаю, леди должна обдумать твое предложение, Рэймон. Иди в гостевые покои, отмойся, выспись, завтра поговорим. — Он взял меня за локоть. — Провожу тебя, а потом отправлюсь на стену. Нужно посмотреть, как ведут себя дикари.
Утром меня навестила матушка. Я проснулась поздно и едва успела одеться, как послышались мягкие шаги и звонкий голос:
— Аделия, доченька, как самочувствие?
Мамино лицо светилось добродушной улыбкой.
— Все хорошо. Что-то случилось? — откликнулась я.
— Вохры уходят! — объявила мама таким торжественным тоном, словно это была ее личная заслуга. — Всю ночь тянулись по новой тропе между замком и скалой. И сейчас топают. Долго еще будут идти, больше половины пока еще на плато.
— Пусть, — сказала я, — нам не приходится стрелять, это главное.
— Хранители услышали наши молитвы, — кивнула мама и перешла к другой теме: — Его светлость сказал, что граф Боннт просит твоей руки. — Дождавшись моего молчаливого подтверждения, она изумилась: — Разве дело не было решенным? Мы с отцом, оказавшись в другом мире, утешали себя тем, что ты пристроена.
— Нет, мама.
— И что ты надумала?
Я с трудом скрывала улыбку, стало все понятно — герцог Далеор подослал шпиона.
— Пока я в растерянности. Видишь ли, мамочка, не уверена, что Рэймон любит меня.
— Как? — мама всплеснула руками, словно услышав несусветную глупость. — Вы так много времени провели вместе, и ты не знаешь, любит ли он?
— Рэй не говорил о любви.
Ее широкая улыбка была знакома мне с детства. Так мама подбадривала нас во время пения или чтения стихов на публике.
— Твой отец впервые заговорил о любви лишь после того, как я получила предложение принца. Но сердце мое угадало его чувства, поэтому я и отказала Его Высочеству.
— Ты получала предложение принца? — удивилась я.
— Да, — приосанилась мама. — Могла бы стать королевой. А почему, ты думаешь, Ее Величество ненавидит меня и величает Бараньей башкой? Хотя, казалось бы, должна быть признательна за то, что я предпочла маркиза Далеор его двоюродному брату.
— О-ох, не слышала об этом, — призналась я и проговорилась: — Мне тоже сватали принца.
— Кто? — удивилась мама.
— Король, конечно.
— Да-а-а… — протянула она, подняв глаза к потолку, — старая любовь не ржавеет.
Милая наивная мамочка! Дело, конечно не в старой безответной любви, король мечтал заполучить наследницу достойных, но я не стала разуверять герцогиню, так тепло вспоминавшую события молодости. Немного поразмышляв, она сделала строгое лицо и заговорила нравоучительно:
— Надеюсь, ты не обнадеживала Его Высочество? Скажу откровенно, я бы не хотела отдавать тебя в эту семью. Граф, конечно, не так родовит…
— Мама! — воскликнула я. — Причем тут родовитость? Я люблю Рэймона и мечтаю выйти за него, но в его чувствах не уверена. Вот и все!
В это мгновение дверь распахнулась, показав нам герцога. Мы обе замолчали, испуганно глядя на него. Отец сделал вид, что не услышал моего крика, за что я была ему признательна. Он пожелал мне доброго утра, прошелся по комнате и замер около окна.
