Габриэлла Пирс - Колдовская кровь
Чарльз вдруг сорвался с места, и Джейн отскочила в сторону. Но он лишь проковылял к другой двери в комнате, невнятным жестом приглашая идти за ним. Джейн знала, что пора возвращаться. Она и так уже порядочно задержалась, ища эту иголку в стоге сена. Но она не могла ничего с собой поделать. Теперь, когда она стояла лицом к лицу с потерянным грустным ребенком, которого однажды считала воплощением кошмара, она испытывала всепоглощающую потребность увидеть все, что он хотел ей показать. Она аккуратно обошла некое подобие крепости из подушек и двинулась за ним.
Через две комнаты они как будто покинули часть чердака, отведенную Чарльзу. «Комната, в которой меня держали связанной, должна быть где-то рядом». Холодок пробежал по ее спине при этой мысли. В тот раз они добирались до лестницы самым коротким путем, не проходя все комнаты Чарльза, но между местом, где они сейчас находились, и частью чердака по ту сторону лестницы расстояние было совсем небольшим. «Обратно мы пойдем длинным путем», – пообещала себе Джейн отвлеченно. Тут она заметила, что Чарльз остановился. При виде комнаты, куда он ее привел, она тоже замерла как вкопанная и уставилась туда.
По всем стенам были развешены полки, забитые стройными рядами коробок. Коробки на полу были свалены кучей. Человеку, возможно, и хватило бы места протиснуться между ними, но не без труда. У большинства из них не было крышек, так что уголки верхних коробок утопали в нижних, образуя таким образом картонные пизанские башенки, которые заваливались то на одну, то на другую сторону. На каждой были проставлены инициалы, и Джейн видела бумаги, ленты, награды, глиняные фигурки, мягкие игрушки, проглядывающие в щели. Злые буйнопомешанные ведьмы хранят детские рисунки?
Оказывается, да. Некоторые коробки были помечены «М.Д.» – Малкольм Доран. С замиранием сердца она вытянула из стопки одну из них, и удержала грозящую развалиться башню, когда та начала шататься. Внутри были модель солнечной системы, блокноты, один-единственный наколенник. Джейн задумчиво крутанула Сатурн.
– Они никогда ничего не выбрасывают, да?
– Сестра, – пожал плечами Чарльз, царапая пожелтевшим ногтем угол коробок Блейка Хелдинга.
Джейн непроизвольно улыбнулась. По-своему Чарльз снова помогал ей. К тому же приятно снова быть узнанной под твоей настоящей личиной. Особенно тем, кто в данный момент не желает твоей смерти. Она понимала важность этого шага, знала, что это лишь на время, но сейчас, когда вот уже две недели она в каждом зеркале видела постороннего человека, ее маскировка начинала действовать ей на нервы. Если бы лицо Джейн не продолжало мелькать то тут, то там в газетах рядом с фотографией Малкольма, она бы начала забывать собственное лицо. Форму ее собственных глаз уже было непросто вспомнить.
– Ты не знаешь ее среднее имя? – спросила она с надеждой, уже роясь по коробкам. Чарльз был слишком занят, чтобы удостоить ее ответа – он сосредоточенно ковырял дырку в выбранной им коробке. Но это не имело значения, Джейн и без того узнала бы два из трех ее инициалов. Она беспорядочно прошлась по груде коробок, не пропуская ни одного ярлыка. Все они были так похожи, что сливались в одно пятно, и ей казалось, что одни и те же коробки она проверяет по несколько раз. Одна из коробок даже слегка засветилась. Джейн несколько раз моргнула, но свечение не исчезло. Напротив, коробка была ярче всех вокруг, и, казалось, светилась изнутри. Джейн изогнула шею, пока не нашла надпись: «А.Л.Д.» Джейн уставилась на коробки, стараясь рассмотреть как можно лучше. Две другие коробки также излучали свет, и Джейн широко улыбнулась. «Три коробки вещей Аннетт – ее вещей, не отданных и не передаренных – это даже больше, чем нужно ».
Она принялась перебирать вещи в первой коробке. В основном эта была одежда: повседневные маечки и шорты, нарядные туники и леггинсы, синее бархатное платье с кружевными вставками, от которого у Джейн перехватило дыхание.
– Самый нарядный в мире шестилетний ребенок, – пробормотала она, возвращая коробку на место. Одежда была недостаточно личной. Джейн могла использовать только то, что Аннетт по-прежнему считает своим, даже по прошествии всех этих лет. Она сняла еще одну коробку с полки и наткнулась на настоящую золотую жилу: обтянутая кожей шкатулка, доверху набитая серебряными цепочками, сережками-клипсами и другими драгоценностями: две пары гелевых туфель, кукла, похожая на самодельную, пять пыльных бархатных коробочек со стеклянными фигурками – все в том же стиле, что и единорог, уничтоженный во время первого заклинания, и плюшевый кролик, потрепанный от бесчисленных стирок. Под этим было еще больше, но она не стала даже пытаться искать.
– Спасибо тебе, – от всего сердца поблагодарила Джейн.
Чарльз по-прежнему был наполовину скрыт из вида за грудой коробок и не смотрел на нее, и его робость придала Джейн смелости. Она сняла с мизинца красивое кольцо с орнаментом и, задержав дыхание, на цыпочках подошла к нему. Ей показалось, она увидела легкую улыбку на его невыразительном лице, когда она вложила кольцо в его ладонь.
– Мне пора, – сказала она, пятясь и тяжело глядя на кольцо. «Оно больше не мое. Не имеет никакого ко мне отношения», – твердо сказала себе она. – Возьми себе это. А я еще вернусь проведать тебя. Ты и вправду хороший друг.
Только произнеся эти слова, она поняла, что говорила их искренне. Она бесшумно сбежала по ступеням с коробкой, которую можно будет спрятать прямо у черного входа и незаметно подобрать позже. Она на собственном опыте убедилась, что на Парк-авеню, 665 никогда не обращали внимания на черный ход.
«А после останется только пережить остаток вечера», – оптимистично добавила Джейн. Косые взгляды от чародеек и напористость Андре никогда не входили в ее представления о приятном времяпрепровождении, но внезапно даже это стало казаться терпимым.
Глава 20
Джейн большим пальцем потерла истрепанный серый мех на игрушечном кролике. Коробка и все ее бесценное содержимое лежало на полу около шкафа. Она скрестила ноги на пуховом одеяле, еле сдерживаясь, чтобы не запрыгать от воодушевления. Ей так не терпелось изучить добычу, что она даже не стала вылезать из своего черного платья со складками, хотя, едва переступив порог номера, освободилась от сверкающих туфель.
А вот освободиться от Андре было непросто даже после вечеринки. Вернувшись в атриум, она весь вечер отвечала на его расспросы одно: она отравилась, – повторяя это во всевозможных контекстах и комбинациях, и, наконец, он сдался. «Несложно было поверить в мое плохое самочувствие после беготни по всем этажам вниз и вверх», – созналась она. Когда она посмотрелась в зеркало отельного лифта, то поняла, что напрочь забыла подправить прическу и макияж, спеша вернуться на вечеринку Доранов. «Немудрено, что он дал мне ускользнуть прямо у него из рук. Я бы в таком виде тоже не захотела с собой спать». Но она ничего не чувствовала, кроме пьянящей радости: теперь ничто не остановит ее в поисках Аннетт.
