Приговоренный многоженец - Александр Евгениевич Владыкин
Глава 3
Интерлюдия. Диана
Диана, сама о том не подозревая, сейчас в точности копировала позу великого герцога Юма Ричарда — стояла у окна и задумчиво смотрела на проходивших и проезжавших по улице людей. И это зрелище ей совсем не нравилось, как и весь Кордобус.
Грязный, шумный, суетливый, с узкими, мощеными не слишком ровным камнем улочками, от чего колеса проезжавших телег и карет издавали не умолкавший ни на минуту грохот, кучами навоза, которые никто не спешил убирать даже в центральной части города, и… множеством аристократов, рассматривавших ее при любой возможности как какое-то диковинное животное. Здесь не было столь любимых Дианой деревьев, как в Драуре, или красивых отрогов гор, как в Юме.
Иногда среди прохожих были заметны своими бородами и невысоким ростом гномы, но их было очень мало. Представителей других рас не было вовсе. Кордобус был городом людей и чужаков здесь не любили. Как, собственно, и во всей империи. Это было частью политики уже которого по счету хозяина золотого трона.
Использовать искусство гномов в работе с металлами — всегда пожалуйста, даже Юм Георг Восьмой хотел захватить именно с этой целью — заполучить лучших и, как он рассчитывал, почти бесплатных мастеров.
Эльфы? Империя тоже была всегда готова воспользоваться их услугами. Но только в сельской местности — где их магия помогала повышать урожайность.
Оборотни были вне закона.
С дроу ситуация была несколько сложнее. Их здесь упорно именовали «темными эльфами», не принимая в расчет, что для дроу такое наименование было оскорбительным, но никакой пользы от них не видели, как, впрочем, и опасности из-за их относительной малочисленности, а потому просто не обращали на них внимания. Справедливости ради нужно сказать, что дроу в империи и не было — если только кто-то проездом случайно здесь оказывался.
Но так было только до прибытия в столицу империи Дианы. Ее появление рядом с архиепископом Гилбертом, при котором она изображала служанку-послушницу, произвело настоящий фурор. Меньше месяца она здесь, а уже весь город в курсе, что великий подвижник благочестия архиепископ Гилберт сумел обратить в истинную веру принцессу Драура, которая в самом ближайшем будущем примет сан диаконисы и, таким образом, положит начало мирному включению Драура в орбиту империи.
Увы, но не эти глупые слухи, которые Диана не опровергала и даже поддерживала, были причиной того, что в настоящий момент беспокоило девушку и вызывало ту сильнейшую боль в груди, которую ей приходилось терпеть, периодически прижимая к ней руку и тяжело дыша.
Причиной было то, что она, сделав над собой какое-то просто неимоверное сверхусилие, смогла не включить в доклад своему хозяину, герцогу Ричарду, важнейшую информацию, таким образом, нарушив обязанности, которые накладывал на нее ритуал «Подчинение».
В сообщении, которое сейчас должно было уже лежать на столе у великого герцога Юма, было множество важнейшей информации.
И о том, что архиепископу Гилберту удалось убедить понтифика, что вышеозначенный герцог, хоть и темный маг, но верный сын церкви, при котором в ее казну без задержек поступают все причитающиеся ей налоги, а сам этот Ричард глуповат, простоват и не только не знает, как пользоваться своей склонностью к темной магии, но и искренне сожалеет, что владеет ею.
Этот подробный доклад архиепископа понтифику, свидетельницей которого Диана стала в качестве секретаря Гилберта, успокоил последнего, и он даже отдал распоряжение инквизиции пока повременить со слишком активным преследованием юмского властителя.
И о том, что король Георг Восьмой, выслушав все того же архиепископа Гилберта, отменил свой приказ готовить весной большой поход на Юм и благосклонно принял переданный ему проект торгового соглашения с горным герцогством, составленный столь умело и продуманно, что он должен был принести немалые выгоды как Юму, так и империи. Диана хорошо помнила, как смеялся герцог Ричард, когда составлял его. По одному из пунктов соглашения, Юм обязывался снизить пошлины на вывозимые из герцогства товары, и именно это, как и предполагал герцог, заинтересовало императора. Вот только он не сообразил, что в этом случае уже через год половина его собственных ремесленников разорится, мануфактуры закроются, и империя окажется в полной зависимости от герцогства. Кроме этого предложения по организации торговли, архиепископ доставил в столицу пять сотен легионеров, которых герцог «в знак доброй воли» отпустил из плена без выкупа. Император был доволен. Этот жалкий горный герцог, очевидно, его боялся и перед ним заискивал, а то поражение, которое он недавно нанес имперским войскам, было не более чем случайностью.
И о том, что среди аристократов растет недовольство Георгом Восьмым, который крайне неудачно ведет войну с империей Кортия, требуя от своих вассалов все новых и новых налогов на продолжение этого длящегося уже более ста лет противостояния, а принца-наследника Карлоса, страдающего приступами неконтролируемого бешенства, они просто боятся и при разговорах между собой уже начинают обсуждать, как бы лишить его прав на трон своего отца.
И еще многое другое, включая численность гарнизона Кордобуса и зачем-то понадобившиеся герцогу цены на соль, муку, мясо, ткани, кожу, металлы и так далее.
В общем, первое задание хозяина Диана и находившийся у нее в полном подчинении архиепископ выполнили полностью. Угроз для Юма и лично для герцога в ближайшем будущем больше не предвиделось, а вся информация, которую он приказал предоставить ему в первую очередь, была собрана и включена в доклад.
А вот не включила она в свое донесение полученный ею прозрачный намек, что император Георг Восьмой хочет видеть ее, дроу Диану, в своей спальне. И не на один раз, а в качестве законной жены. И возражения с ее стороны не принимались — на всякий случай у дверей дома, который они с Гилбертом занимали, уже стояли стражники.
Вообще, вспыхнувшая в уже престарелом императоре страсть к юной дроу едва не стала причиной серьезнейших потрясений во всей империи, так как не меньшее желание завладеть девушкой возникло и у наследного принца. Как рассказывал архиепископ Гилберт, умело собиравший в городе слухи, дело едва не дошло до рукоприкладства со стороны Георга Восьмого, и остановил императора только приступ ревматизма, не давший ему добраться до своего сына.
Принц Карлос слыл большим любителем юных и особенно невинных девушек. Попадание в его загородный дворец, куда понравившихся ему несчастных доставляли, с учетом его откровенно садистских наклонностей часто становилось дорогой в один конец. Наверное, никто бы на эти его шалости внимания не обращал, если бы он ограничивался только простолюдинками, но принц не знал удержу, и уже было несколько случаев, когда его жертвами становились
