Тайна 12 невесты или Отбор на выживание - Наталья Шевцова
В том смысле, что глядя на убийцу, каждая из них видела не его лицо и воспринимала не его личность, а видела лицо своего идеала, наделенного в их воображении именно теми качествами, которые они так ценили в мужчинах.
По этой причине, не удавалось ни нарисовать его портрет, ни даже определить хоть какие-то из его особых примет или особенностей поведения.
В душе и памяти каждой из девушек жил её собственный, ни на кого другого не похожий, её любимый мужчина.
— А ты увидела его таким, какой он есть на самом деле? — практически в унисон поинтересовались брат и сестра. С той разницей, что первый с вежливым и каким-то почти ироничным интересом, в тоне же второй — звучало искреннее восхищение.
— Нет, я не увидела его истинного обличья, — покачала головой Вивиан. — Я тоже видела его таким, каким его помнили девушки.
Однако, в отличие от менталистов, мой дар не ограничивал меня во времени, поэтому я могла работать с останками и после того, как мозг девушек либо полностью промерзал, либо полностью разлагался.
В отличие же от медиумов и прочих магов смерти, я не разговаривала с душой, а как бы видела её впечатлениями. Ну и, кроме того, у меня была также ещё и память тела.
Поэтому я день за днём просматривала воспоминания и вслушивалась в ощущения всех жертв. Которых, к тому времени, было уже восемь, потому что были обнаружены тела ещё четырёх девушек.
Так что это были очень и очень долгие, нудные и невыразимо страшные и жуткие часы…
Жуткие и страшные, к слову, не столько потому, что я всё своё время проводила с покойницами, сколько потому что девушкам нравилось делиться воспоминаниями о своём любимом. В их воспоминаниях было столько любви, нежности и обожания по отношению к своему убийце, что это было просто невыносимо видеть и ощущать.
Я пыталась их понять, но иначе как безумием подобную преданность и любовь к монстру — назвать не могла. И очень боялась, что и сама потихоньку схожу с ума.
Возможно, если бы я могла не только видеть и ощущать, но и разговаривать с жертвами, мне было бы легче, но, сколько я ни взывала к душам девушек — они меня не слышали. Так что, в конце концов, я смирилась с тем, что дар медиума у меня отсутствует напрочь.
Поэтому приходилось только смотреть и ощущать. И понимать, что, даже, зная, что их любимый и есть их убийца, они продолжают его защищать. О том же, что они его защищают, было несложно догадаться по неожиданным обрывам воспоминаний. Как я уже и говорила, я могу видеть и ощущать лишь те воспоминания, которыми жертва сама готова со мной поделиться.
Так как я могла видеть впечатления, а не истинную память, то я уже в первый же день подтвердила подозрение дознавательского отдела о том, что каждая девушка видит своего убийцу по-разному.
И потому я нацелилась на то, что неспособна была скрыть ни иллюзия, какой бы хорошо наведенной она не была, ни розовые очки влюбленности: на жесты и телодвижения.
Те неосознанные жесты и телодвижения, которые влюбленным девушкам, казались совершенно очаровательными и при этом настолько незначительными, что показывая их, они не считали, что тем самым предают своего возлюбленного.
У убийцы была привычка, слегка наклонять голову вправо и постукивать по нижней губе указательным пальцем левой руки, когда он делал вид, что внимательно слушает свою любимую. Когда их любимый был чем-то недоволен, он довольно смешно морщил нос. Когда он спорил и злился, у него почему-то краснели только самые кончики ушей. Когда он улыбался правый уголок его рта, был чуть выше, чем левый. И ещё было несколько других неприметных на первый взгляд, но более или менее характерных особенностей в манере его поведения.
Однако больше всего нам повезло с тем, что изредка, когда он особо глубоко о чём-то задумывался, он непроизвольно выстукивал пальцами некую мелодию, которую нам, к сожалению, слишком долго не удавалось воспроизвести в точности из-за того, насколько по-разному её восприняли те две из восьми девушек, которые её слышали.
Слишком долго потому, что за это время бесследно исчезли ещё две девушки и обнаружили изуродованное тело ещё одной.
И вот эта девятая по счёту жертва убийцы нам и помогла. На наше счастье и счастье всех тех девушек, которые остались, благодаря ей в живых, она обладала абсолютным музыкальным слухом, и потому в её памяти злополучная мелодия осталась такой, какой она и была изначально. А посему я смогла её воспроизвести.
— Ну а теперь-то, теперь-то вы, наконец-то, нашли его? — нетерпеливо уточнила Британи.
Реакция её брата была гораздо более лаконичной.
— Угу, — многозначительно изрёк он.
— Ничего не «угу», — обиженно парировала Вивиан. — То что у нас теперь была мелодия стало лишь отправной точкой для предстоящей впереди огромной работы.
По описанным выше особенностям поведения, из почти двухтысячного списка тех, кто тем или иным образом в какой-то момент времени мог пересечься со всеми исчезнувшими бесследно девушками, на тот момент их было уже двадцати семь, были отобраны тридцать один подозреваемый.
Как я и говорила, дело было громким, поэтому на установление личности серийного убийцы ни ресурсов, ни людей не жалели. Опять же, на тот момент маньяк орудовал уже более года. И потому, чем дальше, тем более сужался круг подозреваемых… И в какой-то момент, подозреваемых осталось — всего пять…
— Всё это очень интересно, но я в этом всё равно ничего не понимаю! — нетерпеливо прервала затянувшееся повествование призрачная слушательница, многозначительно зевнув при этом. — Просто расскажи уже, кем этот гад оказался, и почему он их убивал?
Понимая, что для шестилетней девочки, которой, к тому же пришлось, дважды выслушать начало истории, процессуальные и технические подробности расследования, и в самом деле, это уже слишком, Вивиан обратилась к Николасу.
— Ваша Высокосветлость, прошу прощения, но Тани скучно, поэтому, если вы не против, то сейчас я несколько сокращу свою историю, а потом, если вам будут интересны детали, я перескажу вам каждый этап расследования настолько подробно и исчерпывающе, насколько вы сами этого захотите?
— Договорились, — легко согласился Николас, который хоть и не мог видеть свою маленькую сестричку, но чем дальше, тем больше верил, что она — рядом.
Он не мог объяснить это чувство, но впервые за многие годы, у него вдруг стало спокойно на душе. Разумеется, это вполне могло
