Другой мужчина (СИ) - Яра Королева
Что ж, это её устраивает. Настя могла спокойно съесть свои кусочники и выпить чай.
В сопровождении собственных мыслей.
Она решала небольшую проблему — как относиться к новому директору. Предположим, он и правда друг Леонида. Но почему она его не знает?
Сейчас было бы легче, будь они знакомы.
С одной стороны, хочется пообщаться с ним, узнать его, расспросить о муже. Немирский заинтересовал её. Заинтриговал с первых минут.
С другой стороны — от него стоит держаться подальше. Наглость зашкаливает. Не стоит поощрять его, не стоит рисковать — вряд ли он при следующей встрече извинится и пообещает исправиться. Скорее, охотно повторит.
Нет, встречаться с ним — только на глазах у коллег и в открытом помещении. Дверь которого не запирается на биометрический замок с отпечатками пальцев Деймоса в базе.
— Настя?
Началось?
— А что ты думаешь о директоре?
Альбина могла бы помолчать. Её дело — чертежи.
Впрочем, всё равно.
— А что думать? Я его видела всего пару раз.
— Он на тебя запал, — подсказала Любава.
Спасибо. А то Настя сама не заметила!
Вежливо улыбнулась и ответила:
— Ты, наверное, ошибаешься.
— Он сказал это прямым текстом. О чём вы говорили на его АРМ?
Пара десятков глаз с любопытством уставилась на неё.
— О неудовлетворительной работе моего отдела из-за меня. Он прав, — сухо сказала Настя.
— И всё? — Альбина, ты не слишком бойкая? — Больше ничего? Не грозил… наказать?
Её бровки кокетливо вздёрнулись вверх, поясняя, какого рода наказание она имеет в виду.
К каждой бочке затычка.
— Девочки, вам что надо? Я о нём не думала, ничего не замечала.
Та-ак, ей не сильно поверили.
— А Леонид о нём ни разу ничего не говорил? Точно?
Итак, коллеги сговорились и собираются её пытать.
— Лёня ничего не говорил, не упоминал про друга, я ни разу не слышала это имя. Такое странное имя я бы запомнила.
— Что странного? — удивилась Альбина. Деланно удивилась, всё она поняла, но Настя объяснила:
— Деймос — крохотная станция в Солнечной системе.
— Думаешь, там не может родиться ребёнок?
— Хорошо, даже если может. Сколько лет идёт эта мода — называть детей в честь места рождения?
— Подожди, — стала считать Альбина. — С Альфекского дара. Когда Туманные преподнесли мирный договор на Праздник Труда и закончилась война, тогда же планету назвали Миродар, и детей стали называть Миродарами?
— Ага, — вспомнила одна из коллег, — а потом — Регулами, Эриданами, Нептунами и Беллерофонтами.
— Ну, положим, насчёт Беллерофонта ты загнула, — прервала Альбина. — Там уж точно вряд ли кто родится. Миродар же был лет двадцать назад?
— Вот именно, — спокойно продолжила Настя. — Детский возраст. Ещё даже не совершеннолетие. Может Немирскому быть двадцать лет?
— Да ему, наверное, около шестидесяти, — неуверенно предположила Любава. — Как Леониду.
Настя вздрогнула. Вспомнила, как же несправедливо, когда человек умирает таким молодым.
Но долго печалиться ей не дали.
— Ну хорошо, — сказала Любава. — Но только на основании имени он тебе не нравится?
А Любаве он что, нравится?
Похоже, она, по крайней мере, симпатизирует.
— Почему он говорит «Леонид» через силу? Как будто не привык к имени, вспоминает?
— Может, звал его каким-то прозвищем? — не сдавалась кадровичка.
— Может, — не стала спорить Настя. Не настроена она сейчас на споры. Сама всё проверит, и там уже станет ясно, стоит ли опасаться Немирского.
Хотя — о чём речь?
Насте — непременно стоит.
Глава 2
На каком основании Немирский ей не нравится?
Да на таком, что она не разрешала себя трогать!
Но ни в коем случае Настя не хотела бы, чтобы тот случай стал известен коллегам. Люди не такие добрые, как кажутся. И так наверняка расползутся слухи о том, как она заманивает в коварные сети директоров для упрочнения своего положения.
Ну, может, пока и не расползутся — но если Немирский продолжит в том же духе — пощады ей не ждать.
Чего он вообще к ней привязался?
Ладно, положим, он действительно знал Леонида. Пусть они дружили и муж показывал псевдостатуи. Пусть даже рассказывал о ней.
Но нельзя же влюбиться только на основании рассказов и картинок?
А как иначе?
Настя встала из-за стола и запустила программу уборки. Прошла в коридор, выдвинула большое зеркало.
Ничего особенного. Лёня говорил, что она очень красивая… Но тогда она и была красивая. Силовое поле, поддерживающее волосы пышными, она одевала прямо с утра. После смерти мужа Настя даже не доставала его. Стригла волосы сама — просто обрезала, даже не подравнивая, всё равно носила в пучке. Косметика — только иллюзия, наведённая мультяшкой, просто чтобы скрыть горе. А потом уже и по привычке. Эмульгатор Лёня подарил ей самый лучший и дорогой, и раньше Настя каждый день смешивала крема, подбирая самые эффективные и современные ингредиенты.
Давно она не включала этот эмульгатор. Зеркало безжалостно оттенило шелушение, сухость кожи, сероватый цвет и круги под глазами — на воздухе тоже она не бывала. Да и в последний раз настраивала воздушные фильтры… Незадолго до отлёта Леонида на злополучную игру. Да и ест она давно что ни попадя, что красоты не добавляет. Никто не питается кусочниками дома — сухомятка хороша для работы.
И одежда довершает картину. Нет, конечно этого зеркало не показало — Настя уже успела переодеться в одну из рубашек Леонида, которые носила вместо домашних халатов… Но представилось почему-то довольно живо: Коричневые, мешковатые брюки и свитера.
И на это Немирский запал?
Да ну, ерунда!
Какие цели он преследует? Что ему надо? Если бы просто ухаживал, тогда понятно, хочет втереться в доверие. Но такие наглые приставания, которые люто раздражали — он сам вряд ли ожидал, что ей понравится.
Если только нравится ему…
Конечно. Вот объяснение! Он ненормальный извращенец, которому нравится насильно целовать страшненькую, неухоженную, мрачную женщину. В несвежей одежде и белье.
Просто безумно стыдно.
Что Немирский теперь думает о Леониде? Что у того отвратительный вкус?
Потому, что как можно считать красивой такое?
Зеркало нещадно отражало неопрятную и некрасивую женщину.
Настя, это ты.
Как это ты раньше не видела?
На это невозможно смотреть без отвращения или жалости. Вот и объяснение, почему вдруг коллеги так любят и помогают.
Потому, что она жалкая. И вызывает жалость.
Вот это — то, что в зеркале — неприятно. Да, Немирский — просто невероятный нахал. И, разумеется, раздражает. Но как стыдно, что он прикасался к ней такой!
Настя схватила пульт от дома и прошла к шкафу. Полка за полкой выдвигались, вешалка за
