Фестиваль гребешка - Вера Александровна Петрук
Только я собралась заварить чай, а по сути – высыпать готовый порошок в кружку с кипятком, особо не заморачиваясь процедурой приготовления, как дверь снова открылась и в кабинет ввалилась запыхавшаяся девушка, которая так быстро вбежала, что ее пронесло по инерции до стола с приемным окном, у которого ей с трудом удалось затормозить. Ничуть не смущаясь, девица тут же запрыгнула на пристройку и, привалившись к окну попой, закинула ногу за ногу. Если бы кому-то из клиентов, терпеливо ожидавших, когда я напьюсь чая, удалось открыть створку, ему предстало бы любопытное зрелище.
– Наниша! – раскинула руки девушка в приветствии. – Одни работают, чтобы отдыхать, другие отдыхают, чтобы работать, а ты просто работаешь, причем сутками и безвылазно. Ну как? Ничего во мне не замечаешь?
Увидев, что мой взгляд метнулся к кнопке вызова охраны, незваная гостья закатила глаза.
– Да ты что? Совсем меня не узнаешь? Это же я, русалка Исла!
Какое-то время я молча созерцала ее длинные ноги в красных туфлях на шпильках, потом перевела взгляд на лицо.
– Не может быть…
– Тормоз ты, Нанишка, всегда туго соображала, – довольная произведенным эффектом, произнесла Исла. А ведь это, действительно, была она. Моя давняя подруга, которая мигрировала к людям примерно в то время, когда я устроилась работать в Бюро. Правда, раньше вместо ног у нее был рыбий хвост, воняющий тиной, и из Межмирья она уезжала в закрытом аквариуме. А еще она была толще раза в три, а волосы у нее были черные, как мои пятки после пробежки по торфяным болотам.
– Ноги! – выдохнула я, признав, наконец, старую знакомую. Похоже, перерыв затянется.
– Да! – тоненько запищала Исла, прижав от восторга к груди кулачки. Она вся стала какой-то маленькой и кукольной. Не верилось, что за четыре года можно так измениться. Белые волосы вместо черных – это понятно, талия вместо объемных складок на животе – тоже объяснимо, а ноги она как сделала?
– Ой, Нанишка, что сейчас расскажу! – начала Исла, но тут в окно нетерпеливо забарабанили. Помещение-то было одно, лишь разделенное на две комнаты тонкой перегородкой. Слышимость была отличная, и клиенты имели все основания волноваться.
– Перерыв! – снова гаркнула я и перевела изумленный взгляд на бывшую русалку. Не знаю, что меня поразило больше – то, что у нее появились ноги вместо хвоста, или то, что она решилась на такие перемены. Я волновалась даже тогда, когда тополь под окном зацветал на неделю позже. Стабильность и неизменность были моими спутниками жизни. А может, чужаками, подселившимися в далеком прошлом и теперь казавшимися друзьями? Почему-то мысль о переменах, которые случились в жизни Ислы, крепко застряла в голове и вытесняться ничем другим не желала.
– Ты меня слушаешь? – донесся издалека голос Ислы. Я вздрогнула и едва не облилась горячим чаем.
– Так откуда ноги, говоришь? – сделала я слабую попытку реабилитироваться, Исла же закатила глаза.
– Ты давно такая рассеянная? – вопросом на вопрос ответила она. – Тебя прямо не узнать. Когда последний раз отдыхала? Я вот сейчас в отпуске, поэтому и решила на родину заглянуть. Но у вас тут такая тоска, что я лучше обратно в Дзио.
Знакомое название окончательно вывело меня из задумчивости. Я и раньше встречала это слово, но одно – прочитать на бумаге, тем более, в безликом документе, и совсем другое – услышать, причем несколько раз за короткое время, да еще и произнесенное с таким воодушевлением. Поневоле обратишь внимание.
– А что там в Дзио? – вдруг вырвалось у меня.
– Море, пляжи, закаты, а главное – Фестиваль гребешка! – прощебетала Исла, а я подозрительно прищурилась. Не могла же она мага подслушать, который пару минут назад такую же фразу произнес. Может, в Дзио другого и не было, раз все только про еду да про море говорили.
– Некогда мне отдыхать, работать надо, – пробурчала я, на что подруга ответила:
– Надеюсь, ты не всегда так глупа, а лишь сегодня, – выдала Исла и пару раз стукнула в окошко, по которому грохотали с другой стороны. – Фестиваль гребешка пропускать никак нельзя. Это в названии про один гребешок говорится, а на самом деле деликатесов к закрытию сезона в город привозят – уйму! В любом уличном кафе можно и осьминога найти, и трепанга, и теларию. Ты пробовала теларию? Божественный вкус! В некоторых городах она запрещена, так как приравнена к наркотическим средствам, но только не в Дзио. После теларии вся рыба и даже моллюски будут казаться тебе мокрой ватой.
Исла перевела дыхание, но так как я насуплено молчала, она перешла в наступление:
– Да кому я тут все рассказываю? Какая телария? Ты хоть гребешок пробовала? И вообще, долго собираешься превращаться здесь в корягу? Я, как подруга, честно говорю – тебе недолго до этой стадии осталось. Что ты делаешь со своими волосами? Ведь я помню дриад из вашего рода. Все сочные, налитые, с патлами густыми, как водоросли – пальцы воткнешь и не вытащишь. А ты похожа на столетний пень, переживший не одно пожарище. Мы ведь с тобой ровесницы! А глядя на тебя, так и хочется сказать: «Отвернись, иначе мне потом кошмары сниться будут».
Я растерянно хлопала глазами, не зная ни что сказать, ни что чувствовать – обиду на Ислу за правду или злость на тех, что ждали очередь за окошком и все слышали. По другую сторону притихли. Наслаждались моим поражением.
– Так откуда ноги? – прохрипела я и деловито посмотрела на часы, решив, что Ислу надо выпроваживать. Нам, работающим, с отдыхающими не по пути.
– Ведьма знакомая сделала, – гордо сообщила русалка. – Я, правда, за них еще пять лет службы ей должна, но работа меня не напрягает, даже наоборот. Как срок отработаю, попрошусь на постоянную ставку.
– И чем ты занимаешься? – уныло спросила я, пытаясь передать тоном, что работа Ислы меня совсем не интересует, а ей пора бы и уходить.
– Танцы! – вдруг завопила Исла, отчего чай я все-таки пролила. К счастью, он успел остыть, и я отделалась лишь мокрым пятном на юбке.
– Наше шоу называется «Морской сад», – воодушевленно продолжала Исла. – Мы всегда его на Фестивале гребешка показываем. Я надеваю костюм с рыбьим хвостом и вместе с другими девушками плаваю в огромном бассейне, изображая
