Сломленные Фейри - Каролайн Пекхам
— Выглядит потрясающе, — с благодарностью признала я, когда Сафира и Латиша закончили приготовление воды и встали, чтобы подойти ко мне.
— Какая красивая девушка, — промурлыкала Латиша, протягивая руку и стягивая мою испорченную рубашку через голову.
— О, эм, я, наверное, могу раздеться сама…
— Такие красивые глаза, — ворковала Мари, наклоняясь и стягивая с моих ног грязные носки.
— Серьезно, я могу справиться…
— Наш маленький Леонид так хорошо справился, — с гордостью добавила Сафира, стягивая с меня штаны.
Мои полупротесты остались без внимания, и через несколько мгновений они втроем сняли с меня всю одежду.
— Это становится странным, — сказала я, сложив руки на голой груди и хмуро посмотрела на них.
— Это просто традиция, милая, — сказала Мари, ее глаза светились теплом. — Так Львицы приветствуют пополнение в Прайде. Мы помогаем ухаживать за тобой до официального притязания.
— Что такое притязание? — спросила я, и все трое рассмеялись, обменявшись взглядами.
— Это просто то, что мы называем, когда Лев и Львица оказываются вместе в первый раз после того, как решили спариться, — любезно объяснила Латиша.
— О. Это очень странно, что вы предлагаете мне сделать это с вашим сыном.
Они все снова рассмеялись, явно не чувствуя ни малейшего смущения.
— Не позволишь ли ты нам принять тебя в семью с нашими традициями? — спросила Сафира, и я уступила, увидев, с каким нетерпением они смотрят на меня.
— Тогда ладно, — согласилась я. — Но я не знаю, что мне делать.
— Не беспокойся, милая. Просто прыгай в ванну, и мы быстро приведем тебя в вид, подходящий для царя зверей, — любезно сказала Мари.
— С этим я справлюсь, — согласилась я.
Ванна была такой большой, что в нее нужно было подниматься по четырем ступенькам, и трудно было забыть, что три Львицы смотрят на мою голую задницу, пока я забираюсь в нее. Но когда горячая вода омыла мою кожу, а зелья, смешанные в ней, успокоили все боли в моем теле, я быстро забыла о своих опасениях.
Сафира принялась мыть мои волосы с помощью своей магии воды и нескольких очень дорогих на вид бутылочек шампуня и кондиционера. Затем Мари и Латиша взяли по одной руке и начали оттирать грязь и кровь с моих ногтей.
Я провела больше часа, пока они втроем скрабировали, увлажняли, красили и приводили в порядок каждый сантиметр моего тела, и к тому времени, когда они закончили, у меня была кожа, мягкая как попка младенца, идеально ухоженные руки и ноги с педикюром, а волосы такие шелковистые, что могли бы соперничать с волосами Леона. Они дали мне белый шелковый халат и мягкие тапочки для ног, и я чувствовала себя так, словно переродилась в этой теплой воде.
Они втроем ворковали по поводу всего, начиная с сочетания цвета морской волны и серебра в моих глазах и заканчивая моими свежеподстриженными и выкрашенными в сиреневый цвет волосами (я расспрашивала их о том, где они взяли эту краску, и они очень уклончиво ответили, как долго они готовились к этому дню).
Мамы Леона вывели меня из ванной и снова повели по коридору, пока мы не попали в комнату в дальнем конце дома на втором этаже. Она была огромной, кровать в центре пространства была достаточно большой, чтобы вместить восемь человек, а сочетание белого и золотого декора кричало о деньгах.
Они вывели меня в центр комнаты, хихикая и мурлыкая, поправляя пряди моих волос и суетясь вокруг меня так, как никогда другой не делал.
Я снисходительно улыбалась, не привыкшая к такому вниманию, но и не ненавидя его.
Пока они суетились, в дверь постучали, и все трое внезапно отпрыгнули от меня, когда в комнату вошли Леон, Реджинальд и Роари.
Леон ухмыльнулся, когда все трое выстроились передо мной, и я замешкалась, так как все они, казалось, ждали, что я сделаю. Леон принял душ и тоже переоделся, его золотистые волосы сияли, как солнечный свет, а серые брюки и белая рубашка выглядели безупречно.
— Мне понадобится помощь, — призналась я, пока все они продолжали выжидательно смотреть на меня, а Латиша поспешила объяснить, что происходит.
— Львы будут использовать свою Харизму, и тебе предстоит выбрать себе пару, — дышала она мне в ухо.
— Выбрать? — спросила я в замешательстве. Это была довольно странно, чтобы просить меня об этом.
— Если твой Лев — твоя истинная пара, то твоя голова никогда не будет повернута в сторону другого. Думай об этом как об испытании, чтобы доказать свою совместимость со своим Львом и закрепить свое место в Прайде.
— Ладно, очень странно просить меня выбирать между Леоном, его братом и его отцом, но, думаю, я справлюсь.
Все Львы рассмеялись, а я сложила руки, ожидая, когда они закидают меня своими дарами.
Губы Роари подергивались от удовольствия за мгновение до того, как он обрушил на меня всю мощь своей Харизмы. Я чувствовала, как она омывает мою кожу, словно прилив. Мой взгляд проследил за ним, и я заметила то, чего не замечала раньше: как его широкие плечи обтягивает рубашка и как его золотые глаза горят темной силой, полной невысказанных обещаний.
Харизма Реджинальда была еще сильнее, когда она поразила меня, заставив обратить внимание на его мощную осанку и на то, как его золотые волосы переливаются бесчисленными бликами.
Мои губы подергивались от удовольствия, когда их дары разбивались о мою волю, словно волны, пытающиеся обрушить скалу из чистого железа. Потому что ни в одном из них не было ничего, что могло бы отвлечь меня от моего Льва.
Мой взгляд остановился на Леоне и с голодом прошелся по нему. Я была уверена, что он даже не использовал свою Харизму, его вера в нашу связь позволила самодовольной ухмылке приподнять уголки его рта.
Я внезапно бросилась к нему, обхватив его шею руками и запустила пальцы в его прекрасную гриву золотистых волос.
— Мой Лев, — прорычала я по-собственнически, глядя в его глаза с серебряной оправой с глубочайшим чувством уверенности.
Какие бы сомнения у меня ни были по поводу того, что произошло с этой связью, я точно знала, что звезды были правы в одном: он был предназначен для меня, а я для него. Я чувствовала это в его крепких руках, обнимающих меня, и в тепле его плоти на моей коже. И я чувствовала это в том, как колотилось мое сердце и как моя душа царапалась о поверхность моей плоти, словно желая соединиться с его душой.
Леон мурлыкал,
