Сестры Тьмы (СИ) - Мурманская Мари

В ту ночь, после обрушения крыши сарая, когда я валялась без памяти, мне снова приснился злополучный сон. Боль в босых ногах и хлесткие удары веток по лицу чувствовала, как наяву, но в этот раз что-то пошло не так, лес закончился, и я вывалилась на поляну, которую заливал лунный свет. От долгого бега во рту стоял привкус крови, сил почти не осталось, и я, осмелев, развернулась навстречу своему врагу. Тьма клубилась в нескольких шагах от меня, глянцевые черные ленты, словно щупальца, извивались и дрожали. Она ведь спасла мне жизнь. Хватит с меня постоянного страха, я убила человека, что может быть хуже? У меня не будет долгой и счастливой жизни, я либо сойду с ума, либо меня поджарят на костре ловцы. Пора подружиться с темной частью себя.

Не успела я додумать эту светлую мысль, как мою грудь пронзила адская боль. Опустив глаза, увидела, как темные щупальца прошивают меня насквозь. Я задохнулась в немом крике. По моим ощущениям, это продолжалось целую вечность, боль раздирала тело на куски. Виселица и костер показались мне не такими уж плохими вариантами.

Наконец все закончилось, и я без сил повалилась на землю. Было очень тихо, тело как будто онемело, даже моргать стало тяжело. В лицо светила полная луна, из глаз катились слезы, а я думала о том, что заслужила эту боль.

С тех пор тьма затаилась, даже приступы злости больше не провоцировали ее появление. Но теперь я отчетливо ощущала ее в своей груди, в том месте, где у нормальных людей находится сердце.

— Сходим сегодня на реку после обеда? Невыносимо печет, — предложила Инес, утирая влажный от пота лоб. Темные пятна расползлись подмышками ее простого серого платья, которое было точной копией моего. Но даже это не портило ее нежную красоту. У Инес были длинные золотистые волосы, светлая кожа и голубые глаза. Она будто сошла со страниц романов, которые затерла до дыр, поскольку их было не так уж и много в нашей библиотеке. И даже серое потрепанное платье, которое на мне смотрелось облезлым мешком, лишь подчеркивало ее хрупкую фигуру.

— Давай, но только не долго, мне еще нужно в библиотеку, боюсь, завтра Кларисса не даст нам и минуты отдыха. Она совсем озверела, я уже трижды на этой неделе драила читальный зал, еще немного и пол там протрется насквозь, — сказала я, спрыгивая с подоконника. Мы стояли в коридоре в ожидании следующего урока. Рядом крутились другие девчонки из нашего класса, периодически краем уха я улавливала упоминания темного.

— Я слышала, что в местной газете написали о случае в конюшне. Якобы сам городничий в том году выделял деньги на строительство новой. И вообще приют должны были расширить, вроде как здесь хотят сделать закрытую школу для девочек.

— Ничего себе, — протянула я. — Теперь понятно, почему Кларисса рвет и мечет. А что будет с нами?

— Не знаю, — задумчиво сказала Инес. — Может быть, ее уволят и главой назначат какого-нибудь молодого красавчика управляющего, который наведет здесь порядок и…

— Ага, и обязательно влюбится в одну из подопечных, — безжалостно прервала ее мечтания.

— Мира, почему ты такая колючая? — Инес правильно оценила мой язвительный тон.

— Потому что это жизнь, Инес, и здесь не место любви. Меня выкинули собственные родители сразу после появления на свет. Да и тебя тоже. Матерью Сильвы была шлюха, которая, забеременев от лорда, надеялась на пожизненное содержание, но после того, как он дай ей от ворот поворот, сначала пыталась избавиться от ненужного ребенка, а после неудачи родила и подкинула сюда. Мне продолжать?

— Зачем ты так? — на ее глазах навернулись слезы, она пару раз шмыгнула носом и, собравшись с духом, вздернула подбородок. — Я знаю все эти истории, но я верю, что помимо грязи в этом мире есть место любви. Ты всегда была злой. Если в твоем черном сердце нет надежды, то ты не имеешь права обрезать крылья и мне. Может быть, ты мне завидуешь? Я устала от твоих нравоучений.

— Когда Сильва с подпевалами пыталась порезать твое лицо в уборной, именно моя злость и черное сердце спасли тебя, а не надежда и любовь, — во мне кипела злость вперемежку с обидой. То самое состояние, когда знаешь, что где-то не прав, но ни за что не признаешься в этом. Мы молча застыли друг напротив друга.

— Все по местам, — прервала мои душевные метания наставница по этикету. Я развернулась и направилась в класс, но впервые не села за наш с Инес стол, а отправилась на задние ряды. Мне нужно время обдумать ее слова. У меня черное сердце? Ты права, подруга.

После обеда Инес, гордо задрав подбородок, удалилась в неизвестном направлении. Я хмыкнула про себя и покачала головой. Мы ссорились и раньше, но всегда быстро мирились. Что делать теперь, когда самый близкий человек на этом свете, считает тебя злой и завистливой?

— Что такое? Между сладкой парочкой не все ладно? — усмехаясь, протянула Сильва.

— Аккуратнее, а то ядом захлебнешься, — отбрила я вражину и, проходя мимо, клацнула зубами около ее лица. Сильва дернулась в испуге, но тут же взяла себя в руки.

Я же, не дожидаясь ответа, двинулась к реке, здраво рассудив, что Инес без меня туда точно не пойдет, и у меня будет время подумать в одиночестве. Чтобы попасть на речку, нужно было преодолеть приютский забор и небольшой лесок. За поход туда может сильно влететь, но единственной, кого заботило наше отсутствие в доме, была Кларисса. А она обычно после обеда изволила спать, чем пользовались многие девчонки.

На небе не было ни облачка, и полуденное солнце беспощадно жгло все вокруг. Злость кружила голову, и к обиде на подругу прибавилась обида на забор, за который я зацепилась, разодрав руку и многострадальный подол платья. К месту купания прибыла не в самом хорошем расположении духа, вдобавок, споткнувшись о корягу, я пропахала коленями пологий берег и плюхнулась с размаху в воду. Колено сильно щипало, на платье образовалась еще одна огромная дыра, мокрые волосы паклями облепили лицо, я чувствовала подступающую истерику, но изо всех сил пыталась ее сдержать.

С моими эмоциями творилось что-то странное, такие простые, незначительные неурядицы еще никогда не выводили меня из себя. А ведь со мной случились вещи гораздо хуже этих. Может, дело в том, что тьма давно не покидала мое тело? В подтверждение этого мои руки в один момент почернели до самых локтей. Но это было еще не все. В реке я мельком увидела свое отражение и завизжала, как ненормальная. Губы и вены вокруг глаз почернели. Теперь я по-настоящему похожа на чудовище.

Сердце колотилось как бешеное, меня всю трясло. Недалеко, в кустах что-то хрустнуло, от этого звука мое сердце упало в пятки, а истерика по поводу внешности мгновенно потеряла всякий смысл. Там кто-то есть, я почувствовала это всем своим существом, и если этот кто-то увидит меня такую — мне конец.

Разбежавшись, я ушла под воду. Может быть, меня не успели заметить? Ныряла я хорошо, да и воздух умела задерживать на длительное время. Но сколько ждать? Вдруг они решат искупаться? Прошла целая вечность, в груди нестерпимо пекло, но я опасалась выныривать. Внезапно кто-то схватил меня поперек талии и резко дернул вверх. От неожиданности я наглоталась воды и в попытке вырваться утянула нас еще глубже. Какое-то время мы боролись под водой, очень скоро у меня практически не осталось сил, грудь разрывалась от боли, и я сдалась. Неизвестный оттащил меня к берегу и без всякой осторожности бросил на землю.

— Ты что, совсем ненормальная? — орал на меня какой-то парень, пока я пыталась откашлять воду, которой нахлебалась по его же вине.

— Ты чуть нас не угробила, идиотка, — он стоял очень близко, опираясь на колени, и тяжело дышал. Мое лицо облепили мокрые волосы, я бросила взгляд на свои руки, они были бледно-синие, вполне нормально для почти утопленницы.

— Ты кто такой? — я решительно перехватила инициативу, не люблю, когда меня загоняют в угол.

— Я эээ…Райнер, — как-то неуверенно протянул паренек. Он явно не ожидал от меня такого дерзкого тона. Райнер был весь какой-то нескладный, очень высокий, бледный и худой, светлые волосы прилипли к голове вместе с какой-то водорослью, блеклые голубые глаза внимательно обшаривали мое тело. Откинула мокрые пряди с лица и проследила за его взглядом. Острое чувство стыда затопило все мое тело, казалось, я покраснела до корней волос. Шнуровка платья полностью разошлась, нательная рубашка порвалась и съехала куда-то вниз, а в образовавшемся вырезе торчала моя голая грудь. Я резко прикрылась рукой, Райнер покраснел и отвернулся.